прислал Макрон. Я буду молиться и каждый день приносить богам жертвы, дабы они ниспослали вам успех. Пусть вас в вашем путешествии сопровождает богиня Фортуна.
Она быстро пожала им всем руки, после чего они сели на своих скакунов. Палл расположился на козлах повозки и взял в руки поводья. Ворота распахнулись. Снаружи их уже ждали восемь стражников городской когорты с факелами в руках. С пояса у каждого свисала тяжелая дубинка.
Цокнув языком, Палл дернул вожжи, и повозка сдвинулась с места. Окованные железом колеса загромыхали по камням конюшенного двора. Веспасиан верхом двинулся вслед за повозкой. Доехав до ворот, он повернулся в седле и, поймав взгляд Ценис, помахал ей на прощанье. Она помахала ему в ответ, а в следующий миг он уже выехал за ворота и скрылся из вида.
Стражники сопровождали их, пока они двигались вниз с Палатинского холма, затем свернули направо, на Аппиеву дорогу, что пролегла параллельно фасаду Большого Цирка, и вскоре оказались под арками Аппиева акведука, миновав которые они вскоре подъехали к Капенским воротам.
Официальный эскорт и перстень Антонии сделали свое дело: центурион городской когорты без лишних вопросов выпустил их из города. Правда, здесь им пришлось распрощаться с восьмерыми стражниками, поскольку те остались в городе и теперь были вынуждены прокладывать себе путь сквозь толпы крестьян, которые, наоборот, стекались в город продать плоды своих трудов. Оставив справа общественный водоем, они вскоре выехали к тому месту, где неподалеку от гробницы Сципионов Аппиева дорога встречалась с Латинской, и по первой двинулись дальше, на юго-запад. Тем временем сквозь повисшие над городом облака уже начали пробиваться первые лучи рассвета.
Двигались они быстро: дорога была пуста и пряма, и за два с половиной дня, время от времени останавливаясь в придорожных гостиницах, благо Антония щедро снабдила их деньгами для этого путешествия, они проделали почти семьдесят миль до Таррацины, где дорога упиралась в море по соседству со знаменитым винодельческим районом Цекуба. Здесь она сворачивала на восток и бежала дальше среди бесконечных рядов виноградников. На холмах над виноградниками возвышались виллы, выстроенные на деньги от продажи вина и призванные показать всему миру богатство их владельцев.
Большую часть времени Веспасиан провел в размышлениях о том. как происходит передача власти между поколениями или династиями и как это было в прошлом у других народов. Исторические труды, полученные в наследство от бабки, разожгли в нем интерес, а чуть позже, в последние три месяца, проведенные в доме Гая, он, пусть и с опозданием, ухватился за предложение дяди воспользоваться его богатой библиотекой.
Чтобы чем-то занять себя по вечерам, он прочел Гомера, Геродота и Фукидида, а также отчет Каллистена о победах Александра Великого. Правда, перечень последних оказался неполон, ибо их автор был казнен героем собственных исторических трудов. И, наконец, он прочел Цезаря, а также недавно увидевшую свет «Историю Рима» Тита Ливия. Все эти книги, как и многие другие, расширили его познания и понимание политики, а главное, еще больше укрепили его убежденность в том, что единственное, что двигало людьми, стремившимися к власти и славе, была жажда власти и славы, и ничего больше. Такие же личности, как Цинциннат, встречаются крайне редко.
Проведя третью ночь в Фунди, они вновь двинулись на юго-запад в сторону моря, а затем вдоль побережья. Мартовские дни принесли с собой тепло; небо было чистым и безоблачным. Справа от них сверкало лазурью Тирренское море, по которому в обоих направлениях спешили торговые суда и галеры. Это после зимы вновь открылся морской путь, соединяющий Неаполь и Остию.
Вскоре позади осталась гора Массик, и путники въехали в Кампанию, знаменитую своим фалернским вином. Здесь повсюду было заметно влияние греческого стиля — наглядное свидетельство смешанного происхождения жителей этой провинции.
Пятую ночь они провели в городе Вольтурне на берегах одноименной реки, где прекрасно поужинали на увитой виноградником террасе, глядя, как рыбаки разгружают дневной улов — от моря до города по реке было всего две мили.
Выехав рано утром, они довольно быстро проделали последние несколько миль и, когда солнце начало клониться к закату, миновали порт Юлий, где на якорной стоянке стоял западный флот империи. Вскоре они уже приблизились к скалистому мысу Мизена, что вздымался из моря, словно выгнутая спина какого-то мифического чудовища.
— Похоже, нас уже ждут, — заметил Магн, когда два преторианца в полной форме закрыли за ними ворота императорского поместья на вершине утеса.
— Макрон наверняка заранее поставил их в известность, — ответил Веспасиан, пока они ехали по мощеной дороге к вилле, располагавшейся на самом мысу. — По его словам, Мизену охраняют его люди.
— Да будь это хоть трижды люди Макрона, не знаю, могу ли я чувствовать себя в безопасности или нет, — буркнул Магн.
Веспасиан улыбнулся другу.
— Можешь не объяснять. Но с другой стороны, согласись, это лучше, чем если бы это были люди Сеяна.
— Будем надеяться, что до этого не дойдет, — проворчал Магн.
Вскоре они подъехали к выбеленной стене, окружавшей виллу, и въехали в арку. Веспасиан — впрочем, не только он — ахнул, увидев красоту этого места. Почти на самом краю утеса прилепилась одноэтажная вилла из розового мрамора, крытая терракотовой черепицей. Отсюда открывался неописуемой красоты вид на Неаполитанский залив, весь как будто усеянный бесчисленными кораблями. На другом его берегу на высоту четырех тысяч футов над прибрежной равниной вздымалась громада Везувия.
Перед виллой был устроен круглый бассейн, диаметром в пятьдесят футов, который опоясывала колоннада, которая была уставлена статуями, привезенными из восточных провинций. В центре бассейна располагался фонтан, изображавший морского бога Тритона. Его человеческий торс переходил в рыбий хвост, а сам он, казалось, выпрыгивал из глубины бассейна. Из его широко открытого рта вверх била струя воды. В левой руке Тритон сжимал морскую раковину, в правой — словно отец его Посейдон — трезубец.
Вокруг бассейна, радуя глаз, были разбиты симметричные сады. От колоннады через равные промежутки протянулись восемь широких, усаженных кустами дорожек, которые упирались в кольцевую объездную дорогу, которая пролегла вокруг всего сада. Именно на ней сейчас стоял Веспасиан и его спутники. Дорога эта была усажена акациями и кипарисами, в тени которых стояли низкие каменные скамьи. Здесь можно было уединиться с книгой или просто посидеть и полюбоваться красотой местной природы, чувствуя, как морской ветерок приятно овевает лицо.
Из молчаливого восхищения их вывел девичий визг. Веспасиан бросил взгляд в направлении, откуда доносились голоса, и увидел по ту сторону бассейна Калигулу. Тот бежал по одной из дорожек, а ему вдогонку с визгом и хохотом