Читать интересную книгу Крепость - Петр Алешковский

– Валерик – инвалид, один не справится, в деревне живем, надо помогать. – Мальцов пропустил его слова мимо ушей. Сталёк сразу как-то сгорбился, отвернулся, пошел месить глину на дороге, а Мальцов долго провожал взглядом его черную шатающуюся фигуру, пока она не скрылась из глаз.

Уазик пришел неожиданно, Николай позвонил за час до прибытия. Мальцов наспех собрался, покидал пожитки и оставшуюся провизию в кабину, обнял Лену. Сталёк пропадал в Котове на строительстве.

– Спасибо, Лена, за всё, не поминай лихом.

– Ты нас не забывай, Иван Сергеевич, приезжай, без тебя тут теперь пустыня.

– Приеду, если смогу.

Сел в машину, помахал рукой, зная, что вряд ли отважится вернуться.

Въехали на горку, он попросил водителя остановиться, пояснил:

– Тут всегда останавливались, когда в армию провожали или гроб везли на погост, прощались с деревней. Место такое… специальное.

Приспустил окно, смотрел на три черных дома, на сужавшееся на глазах пространство жизни, поглощаемое наступающим лесом. Окинул глазом округу: тонконогие березы и заросли олешника на полях начинали зеленеть, листья были еще совсем маленькие и клейкие, с копейку. В больших лужах отражались плывущие по небу облака. Еще раз взглянул на дедов дом, словно постарался получше запомнить, потом закрыл окно и сказал нарочито громко: «Поехали!»

Часть третья

Крепость

1

К концу апреля шахматная школа уже вовсю работала. Одиннадцать школьников и преданный Димка, немедленно изъявивший желание учиться игре, исправно посещали вечерние занятия. По субботам и воскресеньям ребята приходили помочь Мальцову: вместе выкрасили новые стены и побелили потолки, убрали грязь и строительный мусор, оставленные бортниковскими рабочими – те лишь подлатали дом и отремонтировали разрушенные печки во всех трех комнатах. Одна комната стала кухней, большая «зала» – зимним классом, она пока стояла пустая, в маленькой, выходящей двумя окнами прямо на цементную вазу-цветник, Мальцов оборудовал спальню-кабинет. Занимались на большой веранде, отапливаемой электрическими батареями.

Ребята хотели заниматься, а потому всё как-то правильно устроилось. Совместная работа по дому быстро всех сдружила, руководить и незаметно направлять их помогал богатый опыт экспедиций и накопленная в Василёво и не растраченная пока энергия. В результате каждый получал то, к чему стремился. Первое, чему он научил их, – проигрыш обсуждался после игры обоими игроками, а наиболее интересные партии выносились на общее обсуждение. В классе много смеялись, и соперничество не перерастало в серьезные обиды.

Бортников открывал шахматную школу с присущей ему помпой, для пущего эффекта нарядился в шахматного короля в фиолетовой мантии с кистями и в короне, подозрительно напоминавшей архиерейскую митру с венчающим ее хрустальным крестом. Ученики школы – белые пешки в остроконечных картонных шлемах – взяли на караул по команде офицера Мальцова, которому Димка выдал на церемонию свой реконструкторский меч и склепанный из железных пластин шишак. Степан Анатольевич решительно двинул белую пешку на большой настенной доске, пойдя е2 – е4, что по сценарию заменило традиционное разрезание ленточки. Приглашенное городское начальство, чиновники из области и представители прессы разразились бурными аплодисментами. Небрежным королевским жестом скинув с плеч на пол ненужную больше мантию, Бортников захватил микрофон и поздравил всех с добрым начинанием, затем вспомнил, как сам после школы занимался в таком же кружке, а в конце речи особо подчеркнул, что Крепость не только культурный заповедник, но теперь еще и объект досуга школьников – первый в России заповедник спорта, что закреплено в специально прописанных документах решением городских властей. Что́ это значило на деле, никто не понял, но специальный статус осененного мантией и короной пространства оценили: в ответных здравицах здоровое начинание главы «Стройтехники» поддержали все выступающие, для чего и были приглашены.

После речей начался фуршет с шампанским.

– Доволен? – спросил Мальцова сияющий Бортников, чокаясь со своим протеже фужером с неизменным нарзаном.

– Работаем, Степан Анатольевич, – ответил тот бодро. И, как и планировал, тут же пересказал сведения, добытые Димкой: Маничкин серьезно готовится провести планировку в Крепости, спешит застолбить территорию для строительства.

– Твое предложение? – мгновенно среагировал Бортников.

– Надо блокировать его действия и провести летом раскопки. Я давно собирался обследовать участок около Никольской башни, самое интересное место с точки зрения археологии памятника. Поговорил тут с ребятами – на каникулах все готовы покопать, заодно заработают немного.

– Во время раскопок, я так понимаю, планировка земли под строительство неуместна?

– У стен большие завалы, я б начинал планировку с них, Маничкин метит в тот же самый угол. Без археологов земляные работы на памятнике невозможны. Нужно подать заявку на открытый лист в институт археологии, у Калюжного пока листа на Крепость нет, я специально всё выяснил, сыграем на опережение: два листа на одну площадь не дают. К июню получим разрешение.

– Сколько это будет стоить?

– Тысяч триста на месяц работ.

– Срочно готовь смету, передай через Николая. Территория Крепости закреплена за школой, ничего у них не выйдет, но ты прав, подстраховаться не мешает, действуй.

В первый же день Димка признался: Нина собирается копать в Крепости на грант министерства культуры, который сейчас выбивает музей. Сначала Мальцов не хотел верить, но Димка поклялся: он не раз слышал, как Калюжный ее уговаривал.

– И уговорил, Иван Сергеевич, Нина свое согласие дала.

– То есть легла под Маничкина?

– Нет, всё подается иначе: проект реставрации требует специалистов. Субподряд не есть кабала, заказ поможет им пережить год, а то и два, и так далее.

– Типа – свобода наша, деньги – чужие.

– И деньги большие – проект долгосрочный, Иван Сергеевич. Пока всё на уровне согласований, но Маничкин, говорят, из Москвы не вылазит.

Сидеть у реки и ждать, пока по ней проплывет труп врага? Подпустить Маничкина к Крепости, сделать из нее туристскую клюкву, а памятник уничтожить? Он вступил в войну, понимая, что объявляет ее еще и Калюжному с Ниной…

Необходимый пакет документов собрали за два дня, Мальцов съездил в Москву, подал заявку и получил документ с датой; в полевом комитете официально подтвердили: ОАО Калюжного заявку на раскопки в Крепости еще не подавало. Шатаясь по коридорам института археологии, он встретил давнего знакомого Валю Нилова. Валя занимался монголами и копал в Поволжье. Мальцов похвастался, что заканчивает книгу. Валя тут же потребовал текст, он знал нужного издателя и пообещал выпустить книгу в следующем году.

– Поспеши, сектор план недобирает. Главное, обсудить текст на редсовете, получить одобрение и включить в план. Такая возможность есть, давай, Иван, я в тебя верю. Поклянись, что не подведешь.

Мальцов молча кивнул и скрепил договор рукопожатием. Вернувшись в Деревск, на следующее же утро разложил записи и продолжил работу.

2

Вообще всё складывалось как-то слишком удачно, в пору было поплевать через левое плечо. Обещания Нилова стали мощным стимулом, василёвская депрессия сменилась лихорадочным приливом сил, голова ожила, и он уже видел конец, решил описать в последней главе смерть Мамая так, как она привиделась ему, образно и без академического занудства. Работа опять овладела им, съедала всё лишнее время, не оставляя времени для хандры.

Нина, конечно, знала, что он вернулся и живет в Крепости, но на открытие школы не пришла, хотя их с Калюжным звали специально, о чем доложил Мальцову Николай. Формально Мальцов еще числился сотрудником ОАО. Он написал заявление об увольнении, приложив записку: просил вернуть ему трудовую книжку, чтобы оформиться на новую работу. На следующий день Димка принес трудовую и последнюю зарплату – пять тысяч рублей.

– Нина сказала что-нибудь?

– Ни слова. Забрала заявление, а перед концом рабочего дня отдала мне книжку.

Мальцов хмыкнул и радостно потер руки: открытый лист обещали выдать в июне, раскопки можно было начинать сразу после летних экзаменов. Он утаил пока эту информацию от Димки, которого рассчитывал переманить к себе: с началом работ Бортников обещал выделить ставку лаборанта. В город не ходил, продукты закупал в лавочке в соседней с Крепостью деревне и лишь два раза добрался на Димкином велосипеде до большого супермаркета на окраине и забил огромный холодильник «Bosch» – щедрый подарок от «Стройтехники», собиравшей холодильники по лицензии.

Однажды за завтраком увидал через окно Любовь Олеговну. Старушка самозабвенно окапывала клумбу, подготавливая землю к посадкам цветов. Он подошел, предложил свою помощь и за час перекопал то, на что у нее ушел бы целый день. Физическая работа взбодрила, после нее и сидячая работа пошла успешнее. На следующий день он опять помогал Любови Олеговне, обреза́л ветки на яблонях. С той поры каждое утро час-два работал волонтером, выполняя ее поручения: копал, чистил граблями начинающую пробиваться траву от зимнего мусора, вывозил его на тачке на помойку за крепостную стену.