«Какая главная цель молитвы?» — спрашивал отец Александр. И отвечал: «Чувство Бога. Чувствовать реально, сильно, глубоко. Когда это чувство есть, тогда не страшны ни испытания, ни одиночество, ни искушение, ни смерть. Ни всё то, что угнетает человека в жизни. Тогда есть полнота. Но эта полнота безгранична».
Батюшка также считал, что если человек исполняет заповеди и уставы, он тем самым лишь возвращает долг, больше ничего. Но это не даёт спасения, то есть переживания настоящего Божьего присутствия.
Между чувством Бога и выполнением всех уставов такая же разница, как между вежливостью и любовью. Эта точка зрения была близка С. Франку, который писал: «Любовь объемлет всю полноту и многообразие людей, народов, культур, исповедований. В каждом из них — всю полноту конкретного содержания. Любовь есть радостное принятие и благословение всего сущего. Это открытость души, которая широко открывает свои объятия всякому проявлению бытия как таковому, ощущает его божественный смысл» [200].
Нелюбящий, замкнувшийся человек, по словам батюшки, «это аномалия, клетка, выпавшая из организма, растение, оторвавшееся от почвы и не приносящее плода». Человек–христианин идёт во внешний мир, сбросив с себя скорлупу «ветхого» человека — замкнутости и изоляционизма, узнав на собственном опыте, что такое «спасение».
2
Кто бескомпромиссно идёт по пути спасения, может отрешиться от страстей этого мира, не выходя из него. Но без внутренней жизни, без некоторой «инаковости» действия христианина в любом случае будут профанированными, не насыщенными любовью и, в конечном счёте, безрезультатными.
Таким образом, открытая любовь к людям невозможна вне любви к Богу; одно есть следствие другого. Чтобы «принять откровение образа Божия в брате нашем», надо сначала обрести открытость, даруемую постоянным внутренним общением с Господом [201]. Может быть, конечно, и псевдооткрытость, игра в открытость, но ложь легко познаётся по плодам — многозаботливости, обидам, зависти, нестроению в человеческих отношениях, подавленному состоянию души.
У отца Александра открытость была абсолютно искренней; его общение с людьми было наполнено бесконечной любовью, и, значит, общение с Господом у него было подлинным, что возможно только в постоянной молитве.
Православный богослов Оливье Клеман писал, что «тех, чей «дух–сердце» достиг окончательного очищения, призывание Имени (Господа) ведёт к таинственному познанию истоков и предназначений. Это познание обращается в видение путей Промысла как отдельного человека, так и целого народа, и человечества. Благодаря дару, которого он не искал, Pneumatikos становится подлинным «духовным отцом». Это различение «огня вещей», «иконы лика» опирается на непосредственное ощущение Бога в особой динамике, в которой внутреннее (молитвенное) делание и общение с ближними пребывают в постоянном взаимодействии и согласии» [202].
Трудно представить себе слова, лучше характеризующие отца Александра, — настоящего служителя Божия, духовидца, делателя добра, умевшего «различать в глубине людей и вещей мерцание Света, чтобы дать Ему просиять для вечности и хвалы».
Батюшка не переставал напоминать об уникальности каждого из нас для Бога. Ибо, только осознав, что Христос любит не всех скопом, а каждого — меня, его, её — лично, можно с надеждой обратить к Нему свой взгляд, полюбить Его самому, по–настоящему вступить в диалог, то есть начать молиться.
«Если у человека есть искорка Божия в сердце, — говорил отец Александр, — то у него и с утра первая мысль о Христе, и вечером последняя мысль о Христе». У него Дух Божий сказывается в молитве, потому что он постоянно ощущает Его присутствие. Он в любую минуту может к Нему повернуться и почувствовать, что рядом Господь.
Тот, кто этого жаждет, должен буквально культивировать в себе чистоту мыслей и сердца, ибо в этом заключается его верность Богу. Если мы дорожим внутренней чистотой, мы действительно хотим быть с Богом, Который иначе нам не открывается. Если не стремимся искренне к чистоте, то мы себя обманываем и любим не Бога, а то, что от Него получаем.
Чистота сердца и молитва даются тому, кто учится молчанию, не только внешнему, но, главное, внутреннему.
Отец Александр говорил: « хочет узнать волю жию, ищите тишины. Кто хочет собрать свои мысли и чувства, ищите тишины, потому что наши мысли и чувства разбегаются, не подчиняются нам. Мы живём всегда в рассеянности. Но истинно духовная жизнь происходит только в собранности, внутреннем уединении» [203]. «Благодать приходит… Но принять её может только готовый человек».
Именно в безмолвии человек может почувствовать любовь Бога, которая укрепит в нём решимость идти за Господом. Но человек исковерканный, рассредоточенный боится тишины. «Страх тишины, — говорил батюшка, — проистекает из нашей размагниченности, размытости нашей внутренней духовной жизни…»
Григорий Палама, великий учитель исихазма, писал: «Все мы густые и непрозрачные, а призвание человека постепенно так очиститься, чтобы стать, как хрусталь чистым, чтобы через человека лился божественный свет беспрепятственно, благодаря ограненности светил бы во все стороны, изливался на все твари вокруг».
Чем сегодня привлекают людей внецерковные, пантеистические мистики? Тем, что дарят им крупицы мистического опыта. Так, Кришнамурти учил о безмятежности ума, о молчании («Мы можем осознать что‑то только тогда, когда наш ум молчит, а не болтает», или: «Если мы можем посмотреть на вечернюю зарю над морем и наш ум будет неподвижен, тогда мы действительно осознаем необыкновенную красоту»). Но у отца Александра был не меньший опыт созерцания. И он говорил:
«Вот вы встаёте утром рано. Часто многие люди встают нехорошо. Мир кажется им противным. И вот в это время на одну минуту (если вы находитесь за городом) надо выйти в сад. И в молчании побыть наедине с природой.
Над нами — небо, мы его часто не замечаем. Восходящее солнце, гаснущие звёзды, бледнеющий серп луны. Пение птиц, звон кузнечиков. Тишина мира.
Побыть перед этой тишиной хотя бы несколько мгновений целительно для души. Потому что в этом молчании присутствует Творец. Человек неверующий всё равно может Его ощущать.
Несли человек будет каждый день вот так стараться искать минуты внутреннего безмолвия, он обретёт нечто, предваряющее молитву. Это будет источником силы. Вы потом будете скучать по этим минутам. Этому надо научиться, и этому можно научиться».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});