А задолго до батюшки о важности молчаливого предстояния учили православные исихасты и ещё раньше Святые Отцы. Мы ощущаем близость Бога только тогда, когда наш ум неподвижен. И техники медитации, необходимые для такого сосредоточения, тоже давным–давно известны в Церкви. (Кстати, забвение этого наследия — одна из причин ухода молодёжи в неформальные мистические секты).
Святой Паисий Величковский писал: «Мы в себе, как в зеркале, видим Бога, если мы очищаем сердце священным безмолвием». «Матерь Божия открыла новый и неизречённый путь на небо, который есть, скажу так, мысленное молчание…»
В христианстве это молчание — не растворение в ничто и не освобождение от оков окружающего мира, а свободная преданность Христу. Это свобода и любовь, а значит — подчинение себя Богу, желающему вместе с человеком участвовать в делах мира.
В этом отличие христианской мистики от прочих мистических учений. Если христианин действительно хочет, чтобы его дела и творчество принадлежали Богу, ему надо учиться слушать Его с большим терпением, постепенно, но постоянно.
В молчании мы избавляемся от рациональных конструкций, которые обусловлены нашей культурой, во многом идущей от эллинизма. Мы даже не отдаём себе отчёт в том, насколько наша ментальность детерминирована не библейской, а древнегреческой традицией. А она основывается на представлениях, в которых нет места Богу Авраама, Исаака и Иакова…
Внутреннее безмолвие, напротив, делает разум восприимчивым к необусловленному восприятию, позволяет познавать новую для нас Божественную реальность. Оно готовит душу стать храмом Господним.
Отец Александр считал, что каждый раз, когда мы открываем Священное Писание, когда мы встаём утром для того, чтобы трудиться, или ложимся спать в конце дня — в любое мгновение и, особенно в поворотные моменты жизни, мы должны настроить себя так, чтобы слышать голос Божий.
«Сейчас любой человек, — говорил батюшка, — слушает приёмник. Но если приёмник не работает, то пусть даже все вокруг будет наполнено волнами и голосами, идущими из мира, что можно услышать?
Наш приёмник духа — это наша собственная душа, и если она мертва, то все потоки духа не могут её оживить. Значит, нам надо настроить свою душу, потрудиться, чтобы услышать. Раз мы себя не можем спасти, то мы можем предстать перед Богом, а не дремать, повернувшись к Нему спиной».
Мейстер Экхарт по этому поводу говорил: «Бог готов ежечастно, но мы не готовы, Бог к нам близок, но мы далеки. Бог внутри, но мы снаружи, Бог у нас дома, но мы чужие».
А наш современник, брат Роже, писал в своей книге о молитве: «Если уметь ждать, созерцание принесёт счастье; это счастье есть источник борьбы за человечество, оно даёт мужество, энергию, помогает идти на риск».
Таким образом, настоящая молитва, и даже исихазм, не отгораживают от мира, но ведут к истинной, то есть несуетной открытости. И напротив, слишком сильный акцент на внешнем может быть попыткой самоутвердиться, компенсировать внутренние конфликты и неудовлетворённость духовной жизнью. Часто мотивы такой деятельности недоступны сознанию, но, если копнуть поглубже, станут явными тщеславие и ущемлённая гордыня.
3
Способность сосредотачиваться и входить в глубину сердца связана с целомудрием помыслов и чувств. Целомудрие свидетельствует, что человек не является игрушкой неправедных сил и независим от мнения окружающих. Противоположностью целомудрия, по мысли отца Александра, является вульгарность, когда люди озабочены лишь тем, как они выглядят в чужих глазах. Такие люди ведут постоянный и бессмысленный внутренний диалог с собой; они существуют на поверхностности своей личности.
Необходимо взять себя в руки, собраться. Тогда рождается личность. Тут отец Александр был солидарен с Александром Ельчаниновым, который писал: «О ненужности делать усилие в любви к Богу могут говорить только люди, не имеющие опыта в этом. Всякое, даже самое слабое, даже вынужденное устремление к Богу даёт живой, неопровержимый опыт Его любви. Тот, кто имел этот опыт, его уже не забудет» [204].
С другой стороны, батюшка не винил людей, которым трудно молиться и бороться с посторонними мыслями, но предлагал саму рассеянность в молитве использовать для духовного роста. Для этого, считал он, надо понять истоки наших скрытых устремлений, учиться брать их под контроль и направлять в нужное русло.
«Допустим, у вас возникает какая‑то мысль, — говорил отец Александр, — которая вам не нравится. Надо не прятать её от себя, но постараться понять, откуда она возникает, чтобы всё было прозрачно. Ибо, если мы начинаем прятать безобразные мысли и не отдаём себе в этом отчёта, они входят в подсознание и потом всё равно как бы вылезают наружу.. И хотя нам, конечно, хочется выглядеть прилично перед самими собой, но надо быть, прежде всего, честным по отношению к себе». И это возможно, если в нас живёт стремление к идеалу и любовь к Богу.
Молитва должна рождаться из желания принадлежать Господу со всей возможной решимостью. Тот, кто пытается поставить себя перед лицо Божие только из чувства долга, по обязанности, не может научиться молитве. Если нам трудно контролировать свои мысли, это повод понять, что мы ещё не совершенны в любви, что наше сердце — холодное и неочищенное.
И это сигнал к покаянию. Таинство покаяния в такой ситуации для христианина более продуктивно, чем любые медитативные упражнения; но в то же время нужны и молитвы о ниспослании божественной благодати. «Ищите и найдёте, стучите и отворят вам» (Мф 7.7).
Если человек старается быть искренним, то тогда Господь ему помогает. Более того, когда мы учимся контролировать свои мысли, мы обретаем подлинное «я».
«Если мы страдаем от того, что появляются посторонние мысли, это верный признак того, что «Я» не побеждено и оказывает сопротивление рассеянности», — писал батюшка.
Такое отношение отца Александра к молитве основано на давней православной традиции. Так, старец Макарий Оптинский говорил: «Молитва без развлечения есть дело совершенных, если бы мы всегда имели молитву чистую, без развлечений, не избежали бы тщеславных и гордых помыслов, от врага наносимых».
Батюшка говорил, что «многие берутся за молитву с жаром, а потом охладевают, остывают, и это чувство уходит. Но спасает человека верность курсу. Часто человек, получив первый задаток благодатного разгона, летит как на крылышках и думает, что его всё время так будет нести, а потом начинается суровая действительность».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});