отличалось от других участков стены, – дело нехитрое. Однако глина девятнадцатого столетия не помешает металлодетекторам двадцать первого века.
В этот момент из подвала донесся чей-то голос, и все кинулись туда. Через дверной проем Нора увидела, как один из членов команды опустился на колени возле дальней стены примерно над тем местом, где обнаружили тело Гоуэра. Сотрудники ФБР принялись соскребать глину и вскоре докопались до углубления. Началось обязательное фотографирование, и наконец они извлекли из тайника длинную винтовку. Все агенты разразились аплодисментами.
Нора взглянула на Пендергаста:
– Не понимаю, как вам это удается.
– Я всего лишь продвигаюсь по логической цепочке дальше, чем большинство. Вот и весь секрет. Здесь как в шахматах: хороший игрок просчитывает ситуацию на три хода вперед, а лучший – на пять.
Он повернулся к Фонтейну, который наблюдал за происходящим в бессильной ярости.
– Что ж, мистер Фонтейн, поскольку молчание вам не помогло – как видите, мы своими силами нашли то, что вы искали, – возможно, пришло время попробовать новую стратегию и стать разговорчивее.
Фонтейн уставился на Пендергаста:
– Ах ты, хитрый дьявол!
– В ваших устах, сэр, эти слова звучат как комплимент.
И Пендергаст отвесил адвокату короткий, сдержанный поклон.
63
Пендергаст, по своему обыкновению спустившийся на сцену в качестве deus ex machina[31], совершил маленькое чудо и вернулся в Нью-Йорк. Кори отправилась обратно в Альбукерке, а Нору вызвали в кабинет президента института. Ей передали, что доктор Вайнграу просит ее зайти, как только она освободится. Нора освободилась незамедлительно: она тут же вскочила и, сжимая в руках конверт, который не успела распечатать, вышла из-за стола и быстрым шагом поспешила на зов.
В кабинете доктора Марсель Вайнграу ничего не изменилось, разве что на стене появилась репродукция картины Сальвадора Дали. Нора села в кожаное кресло. Разумеется, она знала, зачем ее вызвали, и сердце ее билось с бешеной скоростью. Она повторяла себе, что причин для тревоги нет, особенно после всех восторженных похвал за то, что она помогла ФБР раскрыть дело.
– Нора, очень рада вас видеть, – чрезвычайно тепло и приветливо произнесла Вайнграу. – Вы уже оправились после ваших недавних приключений?
– Да, – ответила Нора. – Мне очень стыдно: попросила у вас два дня отгула, чтобы извлечь тело в Хай-Лонсаме, а пропала на несколько недель…
Вайнграу лишь отмахнулась:
– Вы совершили настоящий подвиг и оказали неоценимую помощь ФБР, что весьма способствовало укреплению репутации института.
– Спасибо.
Вайнграу сложила руки на столе:
– Но я позвала вас, чтобы обсудить другой вопрос.
Нора собралась с духом. Вот он, решающий момент. Сейчас она узнает, повысят ее или нет.
– Как вам известно, доктор Уинтерс уходит на покой и позиция старшего археолога освобождается.
Нора кивнула.
– Вы прекрасно знаете, что в институте сложилась традиция подбирать кадры для руководящих должностей в своем собственном коллективе, хотя я стала исключением из этого правила. Мы по возможности стараемся не привлекать людей со стороны, особенно когда у нас есть свои таланты.
– По-моему, хорошая политика.
– Согласна. Итак, я проконсультировалась с вице-президентом и нашим советом попечителей. У меня нет права единолично выбирать кандидата на освободившуюся должность, особенно с учетом того, что я проработала здесь всего два месяца. Мы долго думали и всесторонне обсудили вопрос.
Нора снова кивнула. Она с трудом сдерживала нетерпение. Старший археолог! Это серьезный шаг вверх по карьерной лестнице, и, кроме значительной прибавки к зарплате, Нора получит нечто гораздо более важное: признание ее трудолюбия, многолетнего опыта и авторитета как ученого.
– Итак, мы приняли решение. – Вайнграу выдержала паузу и устремила на Нору серьезный взгляд. – Я вызвала вас, чтобы сообщить вам новость лично.
Нора кивнула. Что ж, вполне естественно.
– Понимаю, вы будете разочарованы.
Сначала Нора подумала, что ослышалась. Но нет, никакой ошибки. Она почувствовала внутри холодок, как будто вдруг оказалась в свободном падении.
– Решение далось нам нелегко, мы много спорили. Но в конце концов мы сошлись на том, что на должность следует назначить доктора Коннора Дигби.
Вайнграу выдержала паузу и, не услышав от Норы ни слова, сердечным тоном продолжила:
– Да, я понимаю, как вы огорчены, и поэтому считаю своим долгом объяснить ситуацию. В обязанности старшего археолога входит не только административная работа, но и связи с общественностью. Придется часто появляться на людях. А значит, нужен не просто ученый с безупречным послужным списком, но человек общительный, с хорошо подвешенным языком, обаятельный, или, как сейчас принято говорить, харизматичный. Разумеется, вы обладаете всеми этими качествами, но все же в первую очередь вы археолог, причем первоклассный. Ваши труды блестящие. То, что вы сделали для института, выше всяких похвал, и мы очень вам благодарны. Но организационные моменты – не ваш конек. Работы в Цанкави отстают от графика. Мне известно, что у вас уважительная причина, и все же нам придется продлевать разрешение на следующий год, а в наши планы это не входило. Нора, мы хотим, чтобы вы занимались тем, что вам удается лучше всего, и ваши сильные стороны очевидны. Ваше место на раскопках или в лаборатории, а не в конференц-залах или на мероприятиях по сбору средств.
Тут Вайнграу занервничала и заговорила быстрее:
– Эти обязанности возьмет на себя Коннор. Знаете, он ведь был моим аспирантом, и я достаточно хорошо знаю его семью.
Нет, этого Нора не знала. Однако теперь многое прояснилось. Нора хотела заглянуть в резюме Дигби, но у нее постоянно не доходили руки, а жаль: тогда она бы узнала, что он получил докторскую степень в Бостонском университете, и догадалась, что их с Вайнграу связывает давнее знакомство.
А президент продолжала говорить:
– Он из приличной семьи. Вы ведь понимаете, о чем я? Новая Англия, старинный род. Этому нельзя научиться, такие вещи впитываются с молоком матери. Я вовсе не хочу вас обидеть. Просто такова жизнь. Мы движемся вперед, каждый год делаем новый шаг, но обширные связи старинных богатых семейств с Восточного побережья по-прежнему не пустой звук.
Наконец Вайнграу замолчала – должно быть, сообразила, что и так наговорила лишнего. К собственному стыду, Нора почувствовала, как к глазам подступают слезы. Но нет, плакать при этой женщине она ни за что не станет. Поэтому она встала со всем достоинством, на какое была способна, и, не говоря ни слова – иначе бы точно разревелась, – вышла из кабинета. Вайнграу окликнула ее, однако Нора свернула за угол и поспешила к своему кабинету. Захлопнув дверь и заперев ее на замок, она возблагодарила Бога, что не встретила Дигби. Должно быть, его предупредили заранее и он сам не захотел