Читать интересную книгу Сёгун - Джеймс Клавелл

– Что?

– Он пригодится нам живым. Поверьте мне. Мы можем покончить с ним в любой момент. Но он нужен нам живым.

Исидо прочитал на лице Ябу отчаянную убежденность и опустил лук:

– Очень хорошо. Но однажды он потребуется и мне живым. Я повешу его за пятки над ямой.

Ябу сглотнул и сделал полупоклон. Он нервно махнул кортежу, чтобы трогался, боясь, что Исидо вспомнит про паланкин «Кирицубо».

Бунтаро, притворяясь услужливым, взял инициативу в свои руки и дал команду двигаться. Он не задавался вопросом, каким это волшебным образом Торанага появился, будто ками, среди них, только понял, что господин в опасности и почти беззащитен. Он видел, что Исидо не спускает глаз с Марико и Андзин-сана, но вежливо поклонился ему и встал позади паланкина Торанаги, чтобы защитить господина от стрел, если начнется бой.

Колонна приближалась к воротам. Ябу занял место стражника сзади. Он ожидал, что в любой момент кортеж остановят. «Наверняка кто-нибудь из серых видел Торанагу, – думал он. – Сколько времени пройдет, прежде чем об этом сообщат Исидо? Не решит ли он, что я способствую попытке бегства? Не погубит ли это меня?»

На полпути через мост Марико на мгновение оглянулась:

– Они идут за нами, Андзин-сан, оба паланкина прошли через ворота и сейчас уже на мосту!

Блэкторн не ответил и не обернулся. Он прилагал неимоверные усилия, чтобы держаться прямо. Он потерял сандалии, лицо горело от удара, боль стучала в висках. Стражники пропустили его под опускающейся решеткой и дальше. Они разрешили пройти и Марико. А потом носильщики пронесли паланкины.

Блэкторн направился вниз по склону пологого холма, прошел поляну и дальний мост. Только оказавшись в роще, не просматриваемой из замка, он опустился на землю.

Глава 23

– Андзин-сан, Андзин-сан!

Пребывая в полубессознательном состоянии, он позволил Марико напоить себя саке. Колонна остановилась, коричневые плотной стеной обступили зашторенный паланкин, сопровождающие кортеж серые топтались впереди и сзади. Бунтаро крикнул одной из служанок, чтобы немедленно достала бутылку из корзины, приказал своей личной страже не подпускать никого к паланкину Кирицубо-сан и заторопился к Марико:

– С Андзин-саном все в порядке?

– Да-да, думаю, что да, – ответила Марико.

Ябу присоединился к ним и, стараясь избавиться от серых, сказал небрежно их командиру:

– Мы можем двигаться дальше. Оставим здесь несколько человек и Марико-сан. Когда чужеземец придет в себя, она и остальные догонят нас.

– При всем уважении, Ябу-сан, мы должны подождать. Мне поручено сопроводить вас на галеру в целости и сохранности. Всех вместе, – возразил предводитель серых.

Все посмотрели на Блэкторна, поперхнувшегося саке.

– Спасибо, – прохрипел он, едва ворочая языком. – Мы в безопасности? Кто еще знает, что…

– Мы в безопасности! – умышленно прервала его Марико. За ней стоял командир серых, и она не доверяла ему. – Андзин-сан, вы теперь в безопасности, и нет нужды беспокоиться. Понимаете? У вас был своего рода припадок. Только поглядите вокруг – вы в безопасности!

Блэкторн сделал, как она велела. Увидел серых и все понял. К нему быстро возвращались силы – помогло саке.

– Извините, сеньора. Это был приступ паники. Я, видимо, старею. Временами теряю рассудок, а потом не могу вспомнить, что случилось. Разговаривать на португальском так утомительно, правда? – Он перешел на латынь: – Они не поймут?

– Наверняка.

– Этот язык легче?

– Возможно, – согласилась она, радуясь, что он помнил об осторожности, даже изъясняясь на латыни, которая плохо давалась японцам, за исключением нескольких человек в стране – их обучали иезуиты, готовя к карьере священника. Она была единственной японкой, умевшей говорить, читать и писать на португальском и латыни.

– Оба языка трудны, в каждом есть свои подвохи.

– Кто еще знает о «подвохах»?

– Мой муж и тот, кто руководит нами.

– Вы уверены?

– Все указывает на это.

Вожак серых беспокойно задвигался и что-то сказал Марико.

– Он спрашивает, здоровы ли вы, не пострадали ли руки и ноги. Я сказала, что нет. Они вас вылечат.

– Да, – подтвердил он, переходя на португальский. – У меня часто бывают приступы. Стоит кому-нибудь ударить меня по лицу, как я схожу с ума. Извините. Никогда не помню, что при этом происходит. Это перст Божий. – Он увидел, что самурай сосредоточенно смотрит на их губы, и подумал: «Попался, негодяй, бьюсь об заклад, ты понимаешь португальский!»

Соно, служанка, наклонилась к занавеске паланкина, выслушала то, что ей сказали, и вернулась к Марико:

– Извините, Марико-сан, но моя госпожа спрашивает, если этому сумасшедшему лучше, может, мы пойдем дальше? Она спрашивает, не уступите ли вы ему свой паланкин, а то госпожа беспокоится, успеем ли мы до прилива. Вся эта суматоха с полоумным еще больше ее расстроила. Но, зная, что этот несчастный наказан богами, она будет молиться, чтобы рассудок вернулся к нему, и лично даст целебные снадобья, чтобы вылечить его, как только мы окажемся на борту.

Марико перевела.

– Да, я уже поправился. – Блэкторн встал шатаясь.

Ябу прокричал команду.

– Ябу-сан говорит, что вы поедете в паланкине, Андзин-сан. – Марико улыбнулась, когда он начал протестовать. – Я действительно очень сильна, и вам не стоит беспокоиться. Я пойду около вас, и мы сможем поговорить, если вам захочется.

Он позволил отнести себя в паланкин. Кортеж сразу же тронулся дальше. Покачивание паланкина успокаивало, и он утомленно откинулся на спину. Дождавшись, когда командир серых уйдет во главу колонны, он прошептал на латыни, предупреждая:

– Этот центурион понимает чужой язык.

– Да. И я думаю, знает кое-что на латыни тоже, – ответила она шепотом, так же спокойно. Минуту она шла молча. – Если говорить серьезно, вы смелый человек. Благодарю вас за то, что спасли его.

– Вы еще смелее.

– Нет, Господь Бог поставил меня на эту стезю и позволил быть немного полезной. Я еще раз благодарю вас.

Город ночью был прекрасен. Над воротами богатых домов и в садах горело множество цветных фонариков, масляных ламп и свечей; сёдзи, подсвеченные изнутри, изучали восхитительное приглушенное сияние. Даже бедные дома хорошели от этого свечения. Фонари освещали путь пешеходам, носильщикам и самураям, едущим верхом.

– Мы заправляем наши лампы маслом, а также используем свечи, но с наступлением ночи многие ложатся спать, – объяснила Марико, пока они двигались по городским улицам, извилистым и неровным. Пешеходы кланялись, самые бедные вставали на колени и стояли так, дожидаясь, когда кортеж пройдет. Море блестело в лунном свете.

– У нас то же самое. Как вы готовите? На дровах? – Блэкторн быстро приходил в себя, его ноги уже не казались ватными и трясущимися, как желе.

Марико отказалась сесть обратно в паланкин, поэтому Блэкторн лежал, наслаждаясь свежим воздухом и приятной беседой.

– Мы пользуемся жаровнями на древесном угле. Наша пища не похожа на вашу – готовить ее гораздо проще. Рис и немного рыбы, в основном сырой или отварной, с острым соусом и маринованными овощами, может быть, немного супа. Никакого мяса. Мы умеренные люди, должны быть такими, ибо здесь мало земли, и только пятую часть ее можно возделывать, а нас очень много. Среди японцев считается достоинством быть умеренным в еде.

– Вы смелая. Я благодарю вас. Стрелы не полетели потому, что вы закрыли меня собой.

– Нет, капитан. Это произошло по воле Бога.

– Вы смелая и красивая.

С минуту она шла молча. «Никто и никогда не называл меня раньше красивой, никто», – подумала она.

– Я не смелая и не красивая. Мечи красивы, честь красива.

– Мужество красиво, и вы имеете его в избытке.

Марико не ответила. Она вспоминала утро и все дьявольские слова и дьявольские мысли. Как человек может быть таким смелым и таким глупым, таким мягким и таким жестоким, таким сердечным и таким отвратительным – все в одно и то же время? Андзин-сан обнаружил безграничную смелость, когда отвлекал внимание Исидо от паланкина, и незаурядный ум, когда притворялся сумасшедшим, чтобы вызволить Торанагу из западни. Как умно со стороны Торанаги скрыться таким образом! «Но будь осторожна, Марико, – предупредила она себя. – Думай о Торанаге, а не об этом незнакомце. Помни, что он дьявол. Нельзя допускать, чтобы это влажное тепло разливалось между бедер. С тобою такого никогда не было, но именно об этом тепле рассказывают куртизанки и пишут в книжках об искусстве любить».

– Да, – повторила она. – Мужество красиво, и вы имеете его в избытке. – Тут она опять перешла на португальский. – Латынь такой утомительный язык.

– Вы учили его в школе?

– Нет, Андзин-сан, это было позднее. После замужества я жила далеко на севере довольно долгое время. Я была одна, если не считать служанок и крестьян. И единственные книги, которые у меня имелись, были на португальском и латыни – грамматика и религиозные трактаты, а также Библия. За изучением языков очень быстро проходит время, оно хорошо занимало ум. Я была очень счастлива.