Камилла покраснела и спрятала лицо на груди у Саймона.
– Может, и нет. Но ты был безразличен к моим душевным потребностям. – Она улыбнулась. – До сражения с моим дядей, конечно. Ведь ты отпустил его ради меня.
Саймон смотрел Камилле в глаза. Наконец-то она принадлежит ему! Он был просто сумасшедший, когда мечтал о какой-то мести. Саймон притянул жену к себе и запечатлел на ее устах долгий поцелуй.
Затем провел пальцами по щеке и прошептал:
– Мне кажется, что я полюбил тебя еще в тот вечер, когда ты предложила научить меня вальсировать. Но я боролся с любовью к тебе. Черт, как же я с ней боролся. Кадкой же я был дурак. К счастью, чем больше я боролся, тем отчаяннее ты сопротивлялась. Это все твоя пиратская кровь, принцесса. Завладев однажды моим сердцем, ты не хотела его отдавать.
– И никогда не отдам, – решительно заявила Камилла с улыбкой.
– Хорошо. Забери все: мое сердце, мой разум, мою душу, – только будь со мной. А если этого тебе мало, любовь моя, то проси меня обо всем, что в моей власти, и я дам тебе это.
– Все-все? – спросила Камилла, хитро блеснув глазами.
– Все-все. Чего ты хочешь?
Камилла покраснела до самых кончиков волос:
– Когда ты… будешь чувствовать себя лучше, может… опять попробуем привязать друг друга к кровати?
Раздался громкий взрыв хохота. Как же чудесно быть женатым на такой непредсказуемой пиратской принцессе, снова подумал Саймон.
Эпилог
Камилла стояла на деревянном полу посередине переполненного зала колониального дома в Ричмонде и смотрела, как Нил кружит в танце Дезире. Они были самой прекрасной парой из всех, кого она когда-либо видела. Они были приглашены в дом О’Хара на ужин. Это был первый выход Дезире в свет после рождения ее первенца. Насколько могла судить Камилла, Дезире и Нил сполна возмещали упущенное ими время.
Просто поразительно, как брак и материнство изменили Дезире. Она стала просто красавицей. Лицо ее светилось, а тело приобрело великолепные формы. Нил не мог отвести от жены глаз.
Ну разве не удивительно, что все так вышло? – подумала Камилла. Саймон привез ее сюда полгода назад. Она никогда не думала, что сразу же влюбится в этот город. Теперь, когда Нил и Саймон стали хозяевами одного из самых быстро растущих торговых концернов в городе, им не приходилось волноваться о деньгах. Ричмонд очень сильно отличался от Нового Орлеана, но Камиллу здесь сразу же хорошо приняли. То, что она была креолкой, делало ее необычной в глазах степенных норфолкских жителей. Ее завалили приглашениями на вечера. Всем хотелось побольше узнать о ней, о ее происхождении.
Хоть Саймон и ворчал по поводу того, что все заводят с ней разговор о пиратах, Камилла знала, что это его недовольство напускное. Втайне он даже гордился полученным ею воспитанием, говорил, что оно сделало ее сильной. А когда они оставались ночью наедине, ему нравилось, что она такая непредсказуемая и непокорная.
Камилла положила руку на свой пока еще плоский животик и улыбнулась. Скоро все изменится. Им придется быть осторожнее в своих постельных забавах, по крайней мере, ближайшие семь месяцев.
– Я же говорил Дезире, что тебе лучше остаться дома, – проворчал Саймон, неправильно истолковав ее жест. – Ты неважно себя чувствуешь.
– Я прекрасно себя чувствую. – Камилла улыбнулась и взяла у него из рук бокал пунша.
– Тебя все утро тошнило. И ты такая бледная. Если от всех этих танцев тебе опять станет дурно…
– Саймон, – перебила мужа Камилла, – мне вовсе не дурно.
Он смотрел на нее, ничего не понимая. Камилла с трудом сдержала улыбку. Этот человек одним поцелуем может заставить кровь закипеть у нее в жилах, но как же он недогадлив! Просто не верится, что он не замечает таких очевидных вещей. Ах, это все оттого, что он солдат. Нужно его просветить. Научила же она его, как правильно обращаться с женщиной!
– Я нисколько не больна и не собираюсь сидеть дома следующие семь-восемь месяцев только из-за того, что ты обо мне беспокоишься.
– Ну, кому-то нужно о тебе беспокоиться… – Саймон вдруг осекся. – Следующие семь-восемь месяцев? – недоуменно переспросил он, похоже, начиная что-то понимать. – Ребенок?! – изумленно воскликнул он. – Хочешь сказать, у нас будет ребенок?
– Ребенок будет у меня, – спокойным тоном объяснила Камилла. – А ты будешь его отцом.
Саймон издал громкий крик – нечто среднее между индейским боевым кличем и ревом солдат, рвущихся в атаку. Камилла испуганно огляделась, но никто не обратил внимания на вопли ее мужа. Очевидно, американцы считали вполне уместным такой способ выражения своих чувств на публике.
Саймон подхватил Камиллу на руки и направился к двери.
– Саймон, что ты делаешь? – прошипела Камилла, ловя на себе насмешливые и осуждающие взгляды.
– То, что делает дикарь, когда узнает, что он скоро станет отцом, – ответил Саймон, шагнув на крыльцо. – Я увезу свою женушку домой, и там мы отметим такое событие должным образом.
Камилла пыталась что-то возразить, но была при этом не очень убедительна. Конечно, Саймон был прав. Дикари поступают совсем иначе, чем обычные люди. И ей начинало казаться, что они делают все как надо. Лучше и не придумаешь.