интригами Лэна.
Мне любопытно узнать, что заставило их пойти на такие меры.
Единственный, кто может ответить на мой вопрос, не кто иной, как мой племянник, Лэндон. Других легче расколоть, и под давлением они принесут мне более быстрые результаты, но он — организатор всего этого и, следовательно, он скрывает истинную причину.
Но есть одна проблема. Он методично избегает того, чтобы я загонял его в угол.
Проблема, которую я сейчас пытаюсь обойти. Так же, как я нашел способ, чтобы Эльза действительно отдыхала, а не напрягалась.
Мой взгляд переходит на Крейтона, и беспомощность ударяется о мою грудную клетку. Тот факт, что я ничего не могу сделать, чтобы вывести его из этого состояния, кроме изобретения машины времени, затягивается на моей шее, как петля.
Илай — мой биологический сын, моя плоть и кровь, и единственный сын, которого, как я думал, я мог бы назвать сыном, но именно Крейтон стал тем сыном, в котором я не знал, что нуждаюсь.
Он тот, кто случайно сообщает мне новый факт, который он узнал, или следит за тем, чтобы я был включен в разговор, когда этот сопляк Илай пытается подзадорить меня ради забавы интереса.
Он играет роль посредника между нами, связующего звена, которое поддерживает наши отношения между отцом и сыном. Без него мы бы, наверное, развалились на части.
Ни разу я не считал его хуже только потому, что у нас нет общего ДНК. Крейтон — доказательство того, что семья не зависит от крови, и я считал его чудом, как и Эльза.
— Проснись, сынок. — Шепчу я, мой голос приобретает призрачное звучание в тишине.
Я знаю, что он меня не слышит, но я готов испробовать любой метод, включая сатанинские ритуалы, если это означает, что мы сможем вернуть его.
Что может начаться с приставания к доктору. И я так и делаю — врываюсь в кабинет главного врача, пока он на совещании.
Он и его помощники смотрят на меня так, будто я дьявол, только что вышедший из ада.
— Мистер Кинг... могу ли я чем-нибудь вам помочь?
— Кроме того, что я действительно компетентен и привел моего сына в сознание?
Доктор Штраус, лысый старик с выпуклыми карими глазами и острым носом, выглядит взволнованным.
— Как я вам уже сказал, мы сделали все, что могли.
— Очевидно, этого недостаточно, чтобы заставить меня вливать больше пожертвований в это заведение и удовлетворить ваши исследовательские наклонности.
— Мистер Кинг...
— Если он не очнется в ближайшие двадцать четыре часа, я переведу его обратно в Лондон и урежу чеки.
Не дожидаясь его ответа, я выхожу из комнаты, не чувствуя ни малейшего облегчения.
Остановившись у торгового автомата, я приостанавливаюсь, когда из-за моей спины появляется палец и нажимает на кнопку «Вода».
— Из этих бесполезных автоматов можно пить только минеральную воду, верно?
Я беру бутылку и поворачиваюсь лицом к племяннику.
Лэн прислонился спиной к стене, руки и лодыжки скрещены, тень улыбки перекосила его губы.
— Привет, дядя.
— Это не заняло много времени.
— Ты не можешь просто написать мне, что можешь передать мне всю информацию, и не ожидать, что я появлюсь. Хотя это удар ниже пояса, дядя. Ты просто вырыл яму в том месте, где раньше было мое сердце.
— Прекрати драматизировать, и перестань общаться с Реми и перенимать его отвратительные привычки. А теперь расскажи мне.
— Что рассказать?
— Правду о том, что случилось с Крейтоном. Кто это с ним сделал?
— Не-а, я слишком тщательно все спланировал, я не могу просто так рассказать тебе свои секреты.
— Или ты мне расскажешь, или сделки не будет.
— Господи. Ты уверен, что мы действительно семья?
— Возможно, это генетическая ошибка.
Он усмехается, звук легкий.
— Ну, я не так уж и против того, чтобы рассказать, но это зависит от того, возненавидишь ли ты меня, если узнаешь, что это я раскопал и пролил свет на прошлое Крейтона.
Моя челюсть сжимается, но я заставляю себя сдержать дискомфорт. В глубине души я знал, что настанет день, когда Крейтон соприкоснется со своим прошлым, независимо от того, как сильно мы с отцом пытались блокировать это.
— Ты не сердишься? — медленно спросил Лэн.
— Я побью тебя на хрен позже, но это не отвечает на вопрос, почему он в таком состоянии.
— Дело в том, что Крей всегда хотел отомстить, поэтому, когда он узнал имя пары, которая стала причиной гибели его семьи, он отправился за их сыном.
— Это он его застрелил?
— Нет, его сестра. Клянусь, я не думал, что в этой кукле Барби есть что-то такое, но опять же, может, я ее недооценил, учитывая, что она принцесса мафии.
— Принцесса мафии. — Повторяю я, не задавая вопроса.
Конечно.
Мы с Эльзой впервые встретились с Крейтоном в Штатах, когда были в гостях у моего друга, Ашера Карсона. Тогда его жена, Рейна, спонсировала трехлетнего сироту в одной из организаций, которыми она руководит.
Он выглядел безжизненным и тощим и, по-видимому, на дюйм избежал смерти.
Моя жена сразу же влюбилась в него. До этого момента у нее случались приступы грусти всякий раз, когда она видела детей. Она всегда хотела подарить Илаю брата или сестру, желательно сестру, но так как врачи сказали, что ее первая беременность была чудом и любая другая беременность будет связана с определенным риском для ее жизни, я сделал вазэктомию.
Потому что я ни за что на свете не стал бы подвергать ее жизнь опасности.
Она приняла это решение, но все равно плакала. Она была в депрессии целый месяц после того, как я убил ее надежды на еще одного нашего ребенка, и хотя мне было неприятно видеть ее в таком состоянии, я никогда не жалел о процедуре.
До того, как мы узнали о Крейтоне, мы никогда не думали об усыновлении, отчасти потому, что тема детей вызывала у Эльзы депрессию, а я, честно говоря, не думал, что смогу заботиться о ком-то, кто не является моей плотью и кровью.
Но это было до того, как мы познакомились с Крейтоном.
Когда Эльза посмотрела на него такими материнскими глазами, я не раздумывая спросил ее, хочет ли она, чтобы ребенок был ее собственным.
Я никогда не видел свою жену такой безмерно счастливой, как в тот момент. Взгляд ее глаз соперничал с тем, как она смотрела на меня в