меняет выражение лица на обиженное. — Ты знаешь, как твой отец любит угрожать ради забавы. Он это не всерьез.
— Я поверю тебе на слово, мама. А теперь пойдем. Я безопасно провожу тебя до отеля. Никто не сможет защитить тебя лучше, чем я.
— Так же, как ты защищал своего младшего брата?
Эльза бледнеет, а Илай замирает. Его лицо постепенно теряет всякий юмор, а поза становится жесткой.
— Эйден. — Шепчет моя жена. — Как ты можешь так говорить?
— Разве это не правда? — я не разрываю зрительного контакта с сыном, который так похож на меня, что кажется, будто я смотрю на более молодую версию самого себя. — У тебя была одна миссия. Присматривать за братом, не позволяя ему свернуть на деструктивный путь, и сообщать мне или деду, если что-то пойдет не так, но ты с этим блестяще не справился.
— У меня все было под контролем. — Его голос твердеет, все попытки раззадорить меня пропали, теперь он единственный, кто подвергается нападкам.
Я показываю на Крейтона через окно.
— По-твоему, это выглядит контролируемым? Он, блядь, умирает.
— Он не умер. — Челюсть Илая сжимается. — Я отлучился на минуту, чтобы исправить другую ситуацию, а когда вернулся...
— Все, что я слышу, это оправдания. — Я возвышаюсь над ним. — Признай, что ситуация вышла из-под твоего контроля.
Его губы сжались.
— Скажи это, Илай. Скажи, что я прав, и Крейтону следовало остаться в Лондоне, где я мог бы лучше следить за ним.
— И ты думаешь, что это не стоило бы ему жизни, папа?
— Прекратите это, пожалуйста. — Эльза кладет ладонь на грудь каждого из нас. — Сейчас не время бросаться обвинениями. Мы — семья, и в такие моменты мы должны держаться вместе.
— Все было под контролем. — Повторяет мой сын.
Я делаю шаг к нему.
— Если ты не признаешь свою неправоту, ты никогда не победишь, сопляк.
Он смотрит на меня, а я смотрю в ответ, не отступая.
У нас с Илаем самые богатые и в то же время самые сложные отношения, какие только могут быть у отца и сына. С тех пор как он понял, что такое вызов и что я — лучший противник, которого он может иметь, он активно пытается действовать мне на нервы.
В молодости я давал ему свободу действий, поскольку понимал его лучше всех. Если кто и знал, что значит попробовать все под солнцем, лишь бы перестать скучать по жизни, так это я.
Поскольку я не хотел воссоздавать напряженные отношения с собственным отцом, я дал ему зеленый свет делать все, что он пожелает. Даже поддерживал его методы, которые в обществе не одобряются. Там, где Эльза пыталась сковать его природу, уча его любви и солнечному свету, я давал ему волю. Когда она хотела отвести его к психотерапевту, я решительно отказался.
Если мы не такие, как все, это не значит, что с такими, как мы, что-то не так.
Мы не виноваты в том, что родились выше других. Миру нужно было научиться принимать нас, как это сделала Эльза.
Однако Илай никогда, и я имею в виду никогда, не воспринимал мои попытки понять его как поддержку. У него была странная зацикленность на победе надо мной. Во всем.
Он соперник до мозга костей и идет против меня во всем, что считает достойным своего времени. Включая завоевание расположения матери и брата.
Вот почему я набросился на него только что. Он должен понять, что жизнь Крея — это не гребаная игра, которую он может использовать в своих целях.
— Эм, привет. — Маленький женский голос разрывает напряжение.
Эльза улыбается, полностью игнорируя нас, и идет обнимать ее. Когда они расходятся, она гладит ее по волосам, как любящая мать.
Мой сын наблюдает за всем этим обменом с напряженной позой, его глаза потемнели почти до черноты.
— Ава, дорогая. Что ты здесь делаешь? — Эльза продолжает поглаживать ее волосы и одежду, не оставляя в покое ни одной воображаемой складки.
Моя жена всегда хотела маленькую девочку, а поскольку у нее ее не было, Ава как бы вызвалась выступить в роли суррогатной дочери.
Иногда Илай ворчал, как заведенный, что Эльза любит ее больше, чем его и Крея.
На что мой младший улыбался и поддразнивал брата.
Каким бы сложным ни был Илай, он все равно лучший брат, который только мог быть у Крейтона. Вот почему я злюсь, что он не смог защитить его.
Ава не отрывает своего внимания от моей жены.
— Дядя Эйден написал мне.
— Правда? — спрашивает меня Эльза. — Ты должен был дать ей отдохнуть и пойти на учёбу. Она была здесь вчера вечером.
— Я подумала, что тебе будет спокойнее, если Ава заберет тебя обратно и останется с тобой. Она уже согласилась. Не так ли, Ава?
— Да, конечно! — она переплетает свою руку с рукой Эльзы и улыбается. — Все, что угодно, лишь бы помочь и проводить с тобой больше времени, тетя.
— Я буду той, кто заберет маму обратно. А ты. Уходи. — Илай подходит к ним, совершенно забыв о предыдущей теме разговора.
— Илай! Не говори так с Авой. — Ругает Эльза.
— Не обращай на него внимания. Дядя Эйден пригласил меня, так что его мнение не имеет значения. — Улыбка Авы ослабевает, но она заставляет ее вернуться на место. —Пойдем.
Моя жена бросает на меня теплый взгляд и не протестует, пока Ава ведет ее по коридору. Илай следует за ней.
Молча.
Если бы я знал, что присутствие Авы заставит Эльзу наконец-то прислушаться и расслабиться, я бы уже давно пригласил ее.
Я засовываю руку в карман, глядя на неподвижного сына. Доктор сказал, что теперь все зависит только от него, и хотя я пригрозил убить всех врачей и подать в суд на больницу, если с ним что-то случится, я знаю, что в нынешней ситуации все зависит от Крея.
Есть какое-то препятствие, которое мешает ему открыть глаза.
Что именно, я не знаю. Но я уверен, что это связано с тем, о чем дети шептались в углу и отказывались говорить нам.
Само собой разумеется, я знаю, что это не какое-то ограбление, как пытались убедить нас дерьмовые актеры, за исключением Лэндона. Они рассказали свои истории, но все было слишком идеально и воняло