— Это почему же? Тут уж куда веселей, чем на твоем празднике.
— Ты только слово скажи, тотчас продолжим, — буркнул хозяин вулкана.
— Ежели у вас охота есть, продолжайте, а я Люта попрошу меня в гору отнести, — развернулась и пошла туда, где охранитель грозы замер.
— Постой, Мелисса, — услышала окрик Морока. Замерла, обернулась, вскинула брови. — Без зрителей потехи не выйдет. Мир предлагаю, — сделал шаг ближе, Редрик вмиг меж ним и мной встал. Морок руку к груди приложил. — Обиду на меня не таите. Не со зла я то затеял. Уж ты-то, хозяин вулкана, понять меня должен. У тебя и самого девицы на этом свете не задерживались.
— И что с того? Пожалеть тебя должен?
Морок поморщился.
— Жалость свою для других прибереги, мне она без надобности. Ну что, мир?
— Мир, — вышла из-за спины Редрика, опасаясь, что он может предложение Морока и не принять. — Супруг? — обратила взгляд на молчавшего хозяина вулкана.
Тот зубы сжал, но все же кивнул.
— Ежели еще когда около горы своей тебя увижу…
— Оставь, хозяин вулкана, может статься, и вовсе не свидимся, — произнес загадочное. — С Метелицей, кстати говоря, ты что сделал?
— Ничего, — нехотя Редрик ответил, — покамест.
— А вот это ты правильно решил, — нехорошо усмехнулся Морок и в тот же миг исчез в клубе тьмы.
— Куда это он?
Вместо ответа Редрик меня за стан ухватил, повлек к заскучавшему Люту.
— Скорее, в гору.
Кивнул охранитель грозы. Редрик меня обнял и к себе притянул.
— Думаешь, Морок туда полетел? Зачем?
— Морок оскорблений не прощает, — был ответ.
В потоках ветра и дождя в гору прибыли. Самое-то удивительное, что и не вымокли ни капли.
— Хозя-я-я-я-и-и-и-ин! Хозя-я-я-я-йка-а-а-а! — Едва посреди зала очутились, Огневик тут же к нам подскочил, замахал огненными руками. — Налетел! Того-самого! Туману напустил! Схватил! Увлек! Меня и слушать не стал!
— Не тарахти, — велел Редрик.
— Болтун этот огненный сказать хочет, что охранитель сумрака госпожу Метелицу к Огню Изначальному понес, — пролаял пес Люта. — И выглядел при том, как сама тьма.
Лют без слов перенес нас в обрядовый зал, где Изначальный Огонь мерно горел. Ахнула, когда увидела, что над колодцем, откуда языки огненные били, Морок в воздухе застыл. Казалось, тьма руками его обнимает. Его же руки на белой шее охранительницы снегов сомкнулись.
Глава 38
— Я тебя, Вея, предупреждал: обманешь, за то поплатишься, — голос Морока под сводами зала прогрохотал.
— Пусти, тьма тебя забери! — прохрипела Метелица.
— Она и так всегда со мной, — усмехнулся охранитель сумрака. — А теперь правду говори: из-за ревности решила моими руками Редрику отомстить?
— Тебе помочь хотела, да, выходит, зря! Все вы неблагодарные!
— Лжешь, вижу. Я ложь чую.
— Девка умереть должна была!
— Должна? — усмехнулся Морок. — В толк не возьму: с чего ей умирать? Хворой не выглядит.
— От тоски бы зачахла, когда узнала, что любимый ее погиб!
— Вот мы до сути и добрались, — оскалился почти охранитель сумрака. — Уж прости, что твоих ожиданий не оправдал.
— Морок! — крикнули Редрик с Лютом в один голос, но тот не обернулся даже, только тьма подступила к границам колодца, запрещая дальше идти.
Редрик руками повел, всколыхнулось пламя, Лют грозу с дождем призвал, да только отчего-то ни вода, ни огонь не могли совладать с тьмой, что плотным пологом колодец заволокла.
— Раз на обман добровольно пошла, имей смелость и ответить. — Морок пальцы разжал, охранительницу снегов черные руки тьмы обвили и утянули к взметнувшемуся Изначальному Огню.
Я повторно ахнула, к Редрику прильнула, спрятала лицо у него на груди, чтоб не видеть. Он меня к себе прижал так крепко, аж помстилось — внутри что-то хрустнуло.
— Морок, что ж ты натворил… — донесся словно издалека голос Люта.
Заклокотало что-то, заурчало, будто зверь огромный чем давился. Слышала, как Огневик протрещал: «Того-самого!», а пес Люта заскулил протяжно.
Вновь ударил призванный Лютом гром, я голову подняла, когда крупные капли дождя по голове начали бить. Да только не под силу было охранителю грозы потушить Изначальный Огонь. А с колодцем и впрямь неладное творилось: Изначальный Огонь то вспыхивал, выбрасывая снопы ярких искр, то замирал, и тогда снег из него начинал лететь. По залу обрядовому жар вперемешку с холодом проносился. Словно боролись две стихии, да никак определить не могли, кто из них сильнее. Морок, покачиваясь под куполом зала в руках тьмы, на все это взирал едва ли не равнодушно. Только по смуглому лицу зловещие тени пробегали.
— Неужто… — Редрик проговорил.
Огненные змеи все медленнее стали поднимать яркие головы, все неспешнее отплясывал свой древний страшный танец огонь. И не приметила, когда заместо пламени из колодца ледяные стрелы поднялись, в сердце которых алые змеи пунцовели. Раздался треск, какой бывает, когда на наледь зимой ступишь, а следом и колодец в один миг обледенел. Изначальный Огонь — гроза всех девиц незамужних — покрылся льдом. Сей же час и все огни в обрядовом зале погасли, темно стало, как ночью. Только Огневик и не давал полностью во мраке утонуть.
— Ай! — вскрикнула, ощутив, как боль руку начала глодать со страшной силой. С тех самых пор, как самовольно в селение ушла с подругой повидаться, такого не случалось.
— Лисса, — хрипло Редрик проговорил, а в следующий миг и сам воздух сквозь плотно сжатые зубы со свистом втянул.
— Метка… — прошептала, увидев, как исчезают огненные завитки, до того предплечье украшавшие. Вспыхнули они и сгинули, будто их никогда и не было.
Редрик руку мою взял,