Читать интересную книгу Врата изменников - Энн Перри

Шарлотту неотступно преследовали нерадостные мысли о Мэтью Десмонде, обрекшем себя теперь на одиночество.

Харриет не простила ему того, что он передал своему лучшему другу услышанный ею разговор отца по телефону. Запретив принимать бывшего жениха, девушка полностью лишила его возможности как-то объясниться или помочь ей в выпавших на ее долю испытаниях. Она заперлась у себя дома наедине со своим позором, гневом и сознанием того, что ее непростительно предали.

Сколько бы миссис Питт ни думала, с какой бы стороны ни оценивала поступок Мэтью, она ни на минуту не усомнилась в том, что он поступил правильно. Сделав такой выбор, Десмонд потерял Харриет, но если бы он поступил иначе и утаил все, вопреки велению совести и долга, лишь бы не причинить боль мисс Сомс, он утратил бы веру в себя, потерял бы лучшее, что в нем есть, – собственную честность, помогающую ему жить и принимать решения. Иными словами, он потерял бы то, что делает человека личностью. Отказаться от понимания того, что является добром, а что – злом, означало бы примириться с потерей, которую человек себе не прощает. В конце концов это убило бы их любовь.

Что бы она ни делала, чем бы ни занималась по дому, серьезными ли делами или пустяками – месила тесто, готовила начинку для пирога, смотрела, как Грейси чистит овощи, сортировала белье после стирки, штопала обтрепавшиеся манжеты сорочек Питта или пришивала потерянные пуговицы, – мысли Шарлотты были о Десмонде. Она словно бы сама испытывала его чувство одиночества и невосполнимых утрат. Даже когда, невольно отвлекаясь, миссис Питт наблюдала за проказами котят, на ее лице лишь изредка мелькала рассеянная улыбка.

В те редкие вечера, когда они с Томасом бывали вместе, глядя на лицо мужа в минуты его отдыха, Шарлотта видела, что он все равно напряжен и озабочен. Эта озабоченность не оставила его, даже когда он успешно закончил расследование убийства Сьюзен. Шарлотта знала, что его все равно не покидали чувства печали и вины. Он не забыл о смерти сэра Артура Десмонда. Ей хотелось хоть чем-то помочь мужу, хотелось обнять его и успокоить, сказать, как она любит его, но она понимала, как мало это ему поможет. Все его заботы и печали все равно останутся при нем.

После визита мисс Ганн, в тот же день, Шарлотта неожиданно поняла, что больнее всего ранило ее гостью и что теперь надо немедленно сделать ей самой. Она поедет к мисс Сомс. Чем бы это ни закончилось. Хуже все равно не будет. Харриет и Мэтью тоже надо выслушать горькую правду. Счастье этой девушки, в той степени, в какой оно еще было возможно – а для этого нужно было и время тоже, – зависело от того, какой она сделает теперь выбор. Сумеет ли она смело посмотреть правде в глаза, проявить понимание и способность прощать – или отгородится от всех стеной из обвинений, гнева и возмущения, чтобы похоронить себя за нею и превратиться в ожесточенную и одинокую женщину, никого не любящую и никем не любимую.

Харриет должна знать, какая перед ней стоит дилемма. И правда для нее сейчас важнее банальных слов утешения.

Миссис Питт выбрала подходящий для такого визита костюм – скромное, но элегантное зеленое платье с синей отделкой. Необычно пасмурный для лета день лишний раз убедил ее в том, что выбор ее удачен. Наняв кеб, она назвала адрес Мэтью, который нашла в бумагах мужа.

Приехав, Шарлотта попросила кебмена подождать.

Десмонд был напуган ее внезапным появлением, но любезно пригласил войти. Выглядел он по-прежнему больным и очень несчастным.

Очень коротко ознакомив его со своим планом, миссис Питт попросила его сопровождать ее. Он может не входить в дом Харриет, а хотя бы подождать в кебе.

– О нет, нет! – решительно отверг молодой человек это предложение. На лице его были боль и покорность поражению.

– Если мне не удастся ее переубедить, она даже знать не будет, что вы были поблизости, – настаивала Шарлотта.

– Вам не удастся ее переубедить, – сказал Мэтью печально. – Она никогда не простит меня.

– Разве вы поступили неправильно? – с вызовом спросила его гостья.

– Я не знаю…

– Нет, вы прекрасно знаете! Вы сделали то, что сделал бы каждый честный и порядочный человек. Вы не должны сомневаться в этом! Подумайте, что могло бы быть, не сделай вы этого! Альтернативы не было. Промолчать, скрыть измену Сомса из-за опасений, что Харриет может отказаться от вас? Смогли бы вы дальше жить с такой тяжестью на душе? Сохранили бы свою любовь к Харриет, если бы заплатили за нее такую цену?

– Нет…

– Тогда собирайтесь, поедем и попытаемся. Или вы считаете, что она недалекий человек и с такой мелкой душой, что не способна понять вас?

Десмонд вымученно улыбнулся и протянул руку за пиджаком. Слова больше были не нужны.

Они вышли. Шарлотта шла впереди. Сев, она назвала кебмену адрес Харриет Сомс.

Когда они подъехали к крыльцу, миссис Питт легонько, ободряюще сжала руку Мэтью и велела ему оставаться в кебе. Поднимаясь по ступенькам крыльца, она была полна решимости добиться, чтобы ее приняли, пустив в ход все, кроме разве что громкого скандала.

Она постучала в дверь. Когда ей открыли, молодая женщина, глядя прямо в глаза горничной, назвала свое имя, добавив, что у нее очень важное дело к мисс Сомс. Она будет очень благодарна, если мисс Сомс ее примет.

Горничная не возвращалась довольно долго, минут пять, а вернувшись, с сожалением сообщила, что хозяйка сегодня никого не принимает. Если миссис Питт будет так любезна и оставит записку, она передаст ее госпоже.

– Нет, благодарю вас, – быстро ответила Шарлотта и попыталась улыбнуться. – Дело очень личное и деликатное. Я буду заходить снова и снова, до тех пор пока мисс Сомс не согласится принять меня. Я не могу передавать суть этого дела через третье лицо, тем более излагать его на бумаге. Будьте добры, так и передайте это вашей госпоже. Я уверена, что у мисс Сомс хватит мужества выслушать меня. Насколько я знаю, она намерена прятаться и хочет отгородиться от всего мира. Но, насколько мне известно, она не совершила ничего плохого, и ей нечего стыдиться, разве что собственного чувства стыда и желания убежать.

– Я… Я не могу сказать это госпоже, мэм, – пролепетала побледневшая от страха служанка.

– Конечно, не можете, – ободряюще улыбнулась посетительница, глядя на девушку. – Но вы можете передать ей, что это сказала я. И если вы любите свою госпожу, а я уверена, что она вам не безразлична, вы сделаете все, чтобы она не пряталась от людей и не пренебрегала ими. Каждый хороший человек оценит это и поймет. Ведь люди уважают вас настолько, насколько вы сами уважаете себя. Если вы считаете себя человеком недостойным, ничтожным, они охотно примут вашу оценку. Но если вы будете ходить с гордо поднятой головой, не боясь смело смотреть всем в глаза, и если против вас не выдвинуто никаких обвинений, все поверят в вашу невиновность. А теперь идите и передайте госпоже все, что я только что говорила.

– Да, мэм. Хорошо, мэм, я сейчас пойду. – Горничная поспешно удалилась. Ее каблучки звонко зацокали по паркету.

Шарлотта шумно вздохнула с облегчением, довольная собой, и решила, что ее речь, пожалуй, понравилась бы самой тетушке Веспасии. Однако все, что она говорила, было чистейшей правдой, хотя произнесла она все это с надменностью и уверенностью, которой отнюдь не испытывала.

Шарлотта продолжала стоять у двери в залитом солнцем красивом холле, отказываясь садиться, хотя стульев там было предостаточно. Прошла, казалось, вечность, пока наконец не вернулась горничная, хотя на самом деле, вероятно, прошло не более десяти минут.

– Да, мэм, – промолвила девушка, запыхавшись от быстрой ходьбы. Лицо ее порозовело, а в ее манерах появилось нечто похожее на уважение. – Мисс Сомс сказала, что она сделает над собой усилие и примет вас. Пройдите, пожалуйста, сюда.

Гостья последовала за ней в небольшую летнюю гостиную в дальнем конце дома. Харриет лежала в шезлонге, покрытом золотистым куском бархата, с трагической бледностью на лице, распустив темные волосы по плечам. Белое муслиновое платье было бы ей очень к лицу, если бы не бледность, говорившая о болезни – настоящем недомогании, даже если причиной его были лишь душевные страдания.

Подняв глаза на Шарлотту, хозяйка пригласила ее сесть и тут же отослала горничную. Она даже не попыталась предложить гостье выпить чего-нибудь прохладительного.

– Откровенность вашего послания похожа на оскорбление, миссис Питт. Просто восхитительно, как вы решили, что имеете право заставить меня принять вас. Мы едва знакомы; несколько случайных, пусть даже в приятной обстановке, встреч все же не дают вам основания вторгаться в мою беду и горе, беспокоить меня и даже называть трусихой. Что такое вы намерены сказать мне, что могло бы оправдать ваше поведение? Даже не представляю, что бы это могло быть.

Шарлотта заранее тщательно собиралась с мыслями, обдумывая, что сказать в первую очередь. Но теперь, когда разговор начался, произнести первые слова оказалось труднее, чем она могла предполагать.