— Так, значит, вудстокские волокиты уже все захватили, — со смехом сказал король. — Ну, а если бы мне вздумалось (а французу в подобном случае наверняка бы вздумалось), за неимением лучшего, шептать нежные речи глухой старухе, которую я видел на кухне, то мне, наверно, сказали бы, что ее уши уже поступили в исключительное пользование доктора Рочклифа?
— Я восхищен хорошим настроением вашего величества, — сказал Альберт. — После всех опасностей, трудов и приключений сегодняшнего дня вы еще находите в себе силы так шутить.
— Другими словами, камердинер хочет, чтобы его величество пошел спать? Хорошо, еще два слова о серьезных делах, и я лягу. Я полностью доверился тебе и доктору Рочклифу. Я мгновенно переоделся из женского платья в мужское и вместо Хэмпшира решил укрыться здесь. Ты по-прежнему считаешь, что это правильный путь?
— Я всецело доверяю доктору Рочклифу, — ответил Альберт, — он связан с разбросанными повсюду роялистами и получает самые точные сведения. Он гордится своими обширными связями и действительно только и живет сложными заговорами и планами, задуманными с целью служить вашему величеству; но его тщеславие не уступает его проницательности.
Я очень надеюсь и на Джолифа. Об отце и сестре я не скажу ничего; и все-таки я не стал бы без надобности открывать инкогнито вашего величества и сделал бы это только для самого узкого круга верных людей.
— Красиво ли будет с моей стороны, — помолчав, возразил Карл, — не оказать полного доверия сэру Генри Ли?
— Ваше величество слышали, что вчера с ним случился тяжелый обморок; не надо торопиться сообщать ему то, что может его сильно взволновать.
— Это верно; но не угрожает ли нам посещение красномундирников? Их ведь пропасть и в Вудстоке и в Оксфорде, — спросил Карл.
— Доктор Рочклиф считает, и не без основания, — ответил Альберт, — что, когда печь дымит, лучше сидеть поближе к огню: Вудсток только недавно занят конфискаторами, расположен он поблизости от военных лагерей; он вызовет меньше подозрений, и искать здесь будут не так тщательно, как в более отдаленных углах, где, казалось бы, можно чувствовать себя в большей безопасности. Кроме того, — добавил он, — У Рочклифа есть интересные и важные новости об обстановке в Вудстоке, и они говорят в пользу того, чтобы ваше величество скрывались во дворце дня два-три, пока для вас не подготовят корабль. Парламент или захвативший власть Государственный совет послал сюда конфискаторов; нечистая совесть, может быть с помощью нескольких отважных роялистов, выгнала их из замка, и у них нет особого желания сюда возвращаться. Тогда самый страшный узурпатор, Кромвель, пожаловал свидетельство на управление замком полковнику Эверарду, и тот использовал его только с целью поселить здесь своего дядю, а сам остался в городке и лично наблюдает за тем, чтобы сэра Генри не беспокоили.
— Как! Полковник мисс Алисы! — воскликнул король. — Это тревожное известие; даже если он не пускает сюда тех молодцов, не думаешь ли ты, мистер Альберт, что у него будет сотня предлогов в день, чтобы самому являться сюда?
— Доктор Рочклиф говорит, — ответил Альберт, — что по договору между сэром Ли и его племянником тот не имеет права приближаться к замку, если его не пригласят, — и в самом деле, ведь уговорить моего отца вернуться в Вудсток удалось с большим трудом, и лишь тогда, когда ему доказали, насколько это может быть полезным для дела вашего величества; но будьте спокойны, он не собирается посылать приглашение полковнику.
— Будьте и вы спокойны, полковник приедет, не ожидая приглашения, — сказал Карл. — Человек не может правильно судить, когда дело касается его сестры: он слишком близко знает магнит, чтобы судить о его притягательной силе. Эверард будет здесь, его словно на канате притянут; его не удержат оковы, не то что обещания, а значит, я думаю, нам грозит некоторая опасность.
— Надеюсь, что нет, — возразил Альберт. — Во-первых, я знаю, что Маркем — хозяин своего слова, а кроме того, если в крайнем случае он окажется здесь, я надеюсь, что сумею выдать вас за Луи Кернегая.
И потом, хоть мы с кузеном и не ладили последние годы, я уверен, что он не способен предать ваше величество; и, наконец, если бы я заметил малейшую опасность такого рода, то будь он десять раз сын сестры моей матери, я пронзил бы его шпагой прежде, чем он успел бы осуществить свое намерение.
— Еще один вопрос, — сказал Карл, — и я отпущу вас, Альберт. Вы, кажется, считаете, что вас не будут здесь искать. Быть может, это и так, но если эту сказку о домовых узнают в какой-нибудь другой стране, в замок устремятся священники и вершители правосудия, чтобы проверить правдивость этих россказней, и толпы бездельников, желающих удовлетворить свое любопытство.
— Что касается первого, сэр, то мы надеемся на влияние полковника Эверарда — он не допустит немедленного расследования, не позволит нарушать покой семьи своего дяди; а насчет того, чтобы явился кто-то без особых полномочий, надо сказать, что все по соседству так любят и боятся моего отца и к тому же так напуганы вудстокскими домовыми, что страх пересилит любопытство.
— Словом, кажется, мы в безопасности, — заключил Карл, — и, значит, наш план правильный; на большее я не могу и надеяться, раз полная безопасность невозможна. Епископ рекомендовал доктора Рочклифа как одного из самых изобретательных, смелых и преданных монархии сынов англиканской церкви; ты, Альберт Ли, доказал свою верность в сотне испытаний. Я доверяюсь вам и вашему знанию местных условий. А теперь приготовь наше оружие — живым я не сдамся, — хоть я и не верю, что сыну короля Англии и наследнику его трона может грозить опасность в его собственном дворце, когда он находится под охраной преданного монархии семейства Ли.
Альберт Ли положил шпаги и заряженные пистолеты у изголовья обеих постелей, и Карл, для виду немного поспорив, улегся в более широкую и удобную постель с блаженным вздохом человека, давно не пользовавшегося такой благосклонностью судьбы.
Он пожелал доброй ночи своему верному помощнику, который устроился на своей выдвижной кровати; и оба, монарх и подданный, вскоре крепко заснули.
Глава XXII
Сэр Трелкелд, слава и хвала
Тебе за Добрые дела,
За то, что с нежностью отца
Пригрел заблудшего птенца!
Дуб величавый средь лугов,
Ты дал ему надежный кров
И спас от коршунов и сов.
Вордсворт
Несмотря на опасность, царственный беглец спал глубоким сном, каким спят только юные и очень усталые люди. Но молодой роялист, его покровитель и защитник, провел не такую спокойную ночь; время от времени он поднимался и прислушивался. Несколько успокоенный уверениями доктора Рочклифа, он все-таки хотел и сам получше выяснить окружающую обстановку.