— А теперь, дорогой сэр Генри, — вмешался доктор Рочклиф, — позвольте напомнить вам о вашей подагре и о нашем долгом путешествии. Я напоминаю об этом еще и потому, что мой добрый друг, ваш сын, в течение всего ужина задавал мне в стороне немало вопросов, которые лучше бы оставить до завтра. Можем мы поэтому попросить разрешения удалиться на покой?
— Эти разговоры в сторонке во время веселого ужина, — сказал Уайлдрейк, — нарушают правила поведения в обществе. Они всегда напоминают мне о проклятых совещаниях в Уэстминстере. Но неужели мы заберемся на насест, прежде чем спугнем филина веселой песней?
— А! Шекспира цитируешь? — сказал сэр Генри, довольный тем, что открыл еще одно достоинство в своем знакомом, чьи воинские доблести едва ли могли загладить бесцеремонность его поведения. — Во имя веселого Уила, — продолжал он, — которого я никогда не видел, хотя и знал многих его товарищей, например Аллена, Хемингса и прочих, — мы споем одну песню и провозгласим еще один тост, а потом — в постель.
После обычных споров о том, какую песню петь и кому какой куплет, они хором затянули роялистский гимн, популярный в то время среди приверженцев короля и, вероятно, сочиненный не кем иным, как самим доктором Рочклифом.
ЗАСТОЛЬНАЯ В ЧЕСТЬ КОРОЛЯ КАРЛА
Эй, налей нам вина!Смело глядя во тьму,Пьем за Карла до днаИ за верных ему!
Кавалеры, вперед!Нам и смерть нипочем.Сгинь навек, низкий сброд!Здравье Карла мы пьем!
Пусть, как странник, бредетОн по чуждой земле,Пусть коварство плететСеть крамолы во мгле,
И грозит вражья месть,И опасность кругом —За отвагу, и честь,И за Карла мы пьем!
Одинок, сиротливТост негромкий в ночи,Но, колена склонив,Мы сжимаем мечи,
Близок день, близок час,Когда грянет, как гром,Возле трона наш глас:«Здравье Карла мы пьем!»
После такого проявления верноподданнических чувств и последнего возлияния все попрощались друг с другом и разошлись на покой. Сэр Генри предложил своему старому знакомому Уайлдрейку переночевать в замке, а тот ответил на его предложение следующим образом:
— По правде-то сказать, патрон будет ждать меня в городе, но он уже привык, что я не прихожу ночевать. А потом ведь, говорят, в Вудстоке появляется дьявол, но, с благословения этого почтенного доктора, я плюю на самого черта и на все его дела. Я его не видел, когда дважды ночевал здесь прежде, и уверен, что, если уж тогда его не было, он не мог вернуться с сэром Генри и его семейством. Итак, я принимаю ваше предложение, сэр Генри, и благодарю вас, как кавалерист из полка Ленсфорда должен благодарить воинственного оксфордского грамотея. Господь благослови короля! Мне наплевать, если кто-нибудь это слышит, и разрази гром Нола и его красный нос!
С этими словами он вышел, покачиваясь, в сопровождении Джослайна, которому Альберт шепотом приказал поместить его подальше от остальных членов семьи.
Затем молодой Ли поцеловал сестру и, соблюдая церемонии того времени, испросил благословения у отца, который ласково обнял его. Паж, кажется, не прочь был последовать его примеру, во всяком случае — по отношению к сестре, но Алиса ответила на его попытку только реверансом. Он неловко поклонился ее отцу, который пожелал ему спокойной ночи.
— Я рад видеть, молодой человек, — сказал он, — что вы по крайней мере научились почтительности к пожилым людям. За это вы всегда будете вознаграждены, сэр, потому что, поступая так, вы воздаете людям честь, которой сами будете ждать от них, когда приблизитесь к концу своей жизни. На досуге я еще поговорю с вами о ваших обязанностях пажа, эта должность прежде была подлинной школой рыцарства, тогда как теперь, в нынешние смутные времена, она стала чем-то вроде школы дикой и беспримерной распущенности, по поводу чего достойнейший Бен Джонсон восклицает…
— Ну хорошо, отец, — прервал его Альберт, — примите во внимание, как мы сегодня устали, ведь бедный малый чуть не спит стоя; завтра он с большей пользой будет слушать ваши добрые поучения.
А вы, Луи, не забывайте по крайней мере хоть одну из ваших обязанностей — возьмите свечи и посветите нам. Вот идет Джослайн, он покажет дорогу. Еще раз доброй ночи, милый доктор Рочклиф, доброй ночи всем.
Глава XXI
Конюх
Привет мой королю.
Ричард
Привет вельможе.
Мы вместе стоим фартинг, не дороже.
«Ричард II»[36]
Джослайн повел Альберта и его пажа в так называемую испанскую комнату — огромную заброшенную старую спальню, где все уже обветшало, но сохранилось широкое ложе для гостя и низкая выдвижная кровать для слуги, — так было принято даже в гораздо более позднее время в старых английских домах, отличавшихся особым гостеприимством. Предполагалось, что когда джентльмен ложится в постель, ему часто требуется помощь лакея, прислуживающего в спальне. Стены были обиты кордовской кожей, тисненной золотом, с изображением битв между испанцами и маврами, боя быков и других игр, излюбленных в той стране, по имени которой комната получила название испанской. В некоторых местах кожа была совсем ободрана, в других продырявилась и висела лохмотьями. Но Альберт не сделал по этому поводу никаких замечаний; казалось, он спешил выпроводить Джослайна из комнаты; он наотрез отказался, когда тот предложил разжечь огонь или принести еще вина, и так же немногословно отвечал егерю на его пожелания доброй ночи. Наконец Джослайн удалился, хоть и неохотно, по-видимому считая, что молодой хозяин мог бы подольше поговорить с верным старым слугой после столь долгого отсутствия.
Едва лишь Джолиф вышел, Альберт Ли, прежде чем обменяться с пажом хоть одним словом, поспешно подошел к двери и как можно тщательнее запер ее, внимательно осмотрев замок, щеколду и засов. Ко всем этим запорам он добавил еще длинный болт, который вынул из кармана и привинтил к скобе таким образом, что вытащить его и попасть в комнату можно было, только выломав дверь. Пока он, стоя на коленях, с большой точностью и ловкостью делал свое дело, паж держал ему свечу. Но, когда Альберт поднялся, их поведение по отношению друг к другу резко изменилось… У достойного мистера Кернегая, неуклюжего увальня, неотесанного шотландца, как будто сразу появились такие изящные и легкие движения и манеры, какие мог приобрести только человек, с ранних лет вращавшийся в лучшем обществе своего времени.