- Эй, ты!
Заслышав хриплый оклик, я поднял глаза.
Тощий парень чуть постарше моих лет, в потрепанной серой рубахе под кожаным фартуком и с прилипшими ко лбу опилками, уставился на меня исподлобья.
- Да? - откликнулся я, выдерживая его взгляд.
- Тебе чего?
- Пригласи его в дом, Гриззард, - донесся голос из лавки.
Гриззард несколько растерялся, и я вошел внутрь. В помещении стояло три стула, выполненных в элегантном хаморианском стиле, а между ними низенький столик. Признаться, предназначение таких столиков всегда оставалось для меня загадкой.
Я бы назвал эти изделия добротным, высококачественным браком - они были слишком дороги для торговцев, но недостаточно хороши для знати. Смастерил их, скорее всего, не Пэрлот, а Гриззард. Сам мастер если и допускал оплошности, то не столь заметные.
Красноватые угольки тлели в камине, испуская тепло, которое я ощутил в дверях. Пэрлот поднялся мне навстречу.
Я поклонился.
- Итак, мы встречаемся снова, Леррис. Или тебя следует называть "Мастер Леррис"? - промолвил он, остановившись у перегородки, отделявшей маленькие сени от мастерской.
Я снова поклонился и сделал это от души. Он был настоящим мастером своего дела, и некоторые его изделия, вроде того выставленного в витрине кресла, не только не уступали работам дядюшки Сардита, но, возможно, выполнялись с большим вдохновением.
- Не могу не выразить восхищения креслом для гостиной, - промолвил я. - Пожалуй, это лучшее такого рода изделие, какое мне случалось видеть.
- Ты это искренне, парень? - спросил он.
Я снова кивнул.
- Гиззард, кончишь ты торчать тут, как болван? Делать, что ли, нечего? По-моему, детали комода еще не готовы.
- Да, хозяин, - пробормотал Гриззард и с недоуменным видом направился к верстаку.
- Может, присядешь? - обратился Пэрлот ко мне.
- Только на минутку, почтеннейший.
Я занял кресло, указанное Пэрлотом, а он сел напротив,
- Ну так как, звать тебя мастером?
- Никоим образом, почтеннейший. Ты ведь не знал меня и не видел моей работы. Любой недоучка из Фритауна или Спилдара...
- Ты не таков, Леррис. Я видел твои изделия; они лучше, чем у любого подмастерья в Фенарде, и умение твое растет. Некоторые вещи сработаны на уровне мастера - скажем, кресло, сделанное тобой в прошлом году для Весселя.
Должно быть, у меня поднялись брови.
Пэрлот улыбнулся.
- Он поинтересовался моим мнением. А я, узнав, сколько он заплатил, сказал, что он может считать эту штуковину украденной у Дестрина и что это - лучшая вещь в его доме, не исключая гарнитура для столовой моей работы.
- Ты нам льстишь.
- Нет. Не льщу. И Дестрин, бедняга, тут ни при чем. Это - твоя работа. Мне интересно знать, что ты собираешься делать дальше? Прибрать к рукам Дестринову мастерскую и лавку, а его самого оттереть в сторону?
Голос его звучал безразлично, но темные глаза так в меня и впились.
Я медленно покачал головой:
- Порой мне хотелось бы поступить таким образом. Это самое простое решение, но нечестное и неправильное. Во многих отношениях. Я всего лишь подмастерье, и мне предстоит учиться и учиться.
Гриззард пытался одновременно и работать, и подслушивать, что давалось ему с трудом.
- Бострик никогда не достигнет твоего уровня, - заметил Пэрлот.
- Со временем и с опытом он станет неплохим ремесленником.
- Может быть, - улыбнулся мастер. - Но не недооценивай себя, молодой человек. Со времени своего приезда ты сильно изменился. Кроме того, есть большая разница между качеством твоих изделий и твоей души, - он расмеялся. - Бедный Дестрин, душа у него прекрасная, но... - Пэрлот пожал плечами.
- Не думаю, что можно хорошо работать с деревом, не имея гармонии в душе, - сказал я.
- Я тоже, мой мальчик, так не думаю. Но самая распрекрасная душа не является гарантией хорошей работы. Иметь гармонию в душе и быть Мастером гармонии - не одно и то же, - он поднялся и неожиданно спросил: - А что бы ты добавил к тому креслу в витрине?
- Ничего. Это твое творение. Другое дело, если бы мне удалось сделать что-то столь же прекрасное, но свое.
- Ты и правда так думаешь?
Я кивнул.
- Ну что ж, Леррис, передай Дестрину мои наилучшие пожелания. И постарайся сделать что можешь, пока ты здесь.
Поняв, что разговор окончен, я тоже встал, но перед тем, как выйти на весеннюю улицу, не торопясь, как следует рассмотрел кресло.
Сказанное Пэрлотом насчет Бострика вызвало у меня беспокойство. Как бы ни хотелось мне этого избежать, но вскоре следовало поговорить с Бреттелем. Дестрин продолжал слабеть, и все мои усилия могли разве что продлить упадок,
XLVI
Из оливковой рощи доносятся трели незнакомой птицы. Легкие шаги пересекают посыпанный гравием двор перед кавалерийскими конюшнями.
Над дверью конюшни чадит один-единственный укрепленный в держателе факел. Под ним тихо похрапывает юнец в зеленом мундире стражей самодержца.
Замедлив шаги, женщина с распущенными по плечам длинными темными волосами смотрит на спящего. На ней простая крестьянская одежда, но за спиной - солдатский вещевой мешок, ремни которого врезаются в упругие мускулы плеч.
Она тенью проскальзывает мимо часового в темноту конюшни и на ощупь считает стойла, пока не доходит до третьего.
Конь фыркает.
- Тихо, тихо, - шепчет она.
В полной темноте женщина снимает заплечный мешок и вынимает оттуда два тяжелых пакета со взрывным порошком. Проверив пустые седельные сумы, она осторожно помещает в каждую из них по пакету с порохом и застегивает все застежки.
Пройдя во тьме в дальний конец конюшни, она кладет вещевой мешок на пол. Найдут ли его здесь - не имеет значения. Поутру ее отряд выступает в поход против мятежников Фритауна.
Еще более тихими шагами она выбирается наружу. Пересекает двор и возвращается в свою комнату. Там, не обращая внимания на лежащую на узкой койке светловолосую женщину, она зажигает свечу, сбрасывает крестьянскую блузу и юбку и погружается в ванну, куда заранее набрала холодной воды.
- Кристал... посреди ночи... - бормочет блондинка, садясь и спуская ноги на пол.
- Никогда больше... ни за что.
- Ты о чем?
- Неважно. Видишь там ножницы? - темноволосая указывает на свою койку.
- Ну. А что?
- Дай-ка их мне.
- Но ты ведь не...
- Да. Как я сказала, никогда больше, даже ради всего наилучшего.
Насухо вытеревшись; она надевает линялое белье.
- Но в этом нет смысла.
- Есть. Как раз в этом-то и есть.
Отрезанные черные локоны падают на пол, и ее губы растягиваются в улыбке.
XLVII
Свежий северный ветерок и распустившиеся на клумбах цветы делали прогулку достаточно приятной, невзирая на то, что Бострик шагал так неуклюже, что я все время опасался столкнуться с ним на ходу. Казалось, будто его длинные ноги вышагивают сами по себе, независимо от туловища.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});