– Это бессовестно, Ронвен! – Глаза Элейн сверкнули.
– Да, – ответила та, – это как раз дело твоей няньки – быть бессовестной и напоминать тебе, чтобы ты не заносилась и не забывала о своих обязанностях. Помните об этом, мадам, как бы близко к трону вам ни пришлось оказаться! – Ронвен повернулась и, выходя во двор, громко хлопнула дверью.
Элейн стояла в задумчивости. Ронвен стала слишком самонадеянной, решила она. То, что Ливелин поручил ей доставку первого послания, дало ей повод возомнить о себе слишком много. Некоторое время спустя Элейн между делом поделилась этими мыслями с отцом, не желая вызвать его гнев, но явно озабоченно. К ее несказанному удивлению, Ливелин расхохотался.
– Я использовал леди Ронвен потому, что знал: ее преданность Граффиду свяжет ее с нашим общим делом. И еще потому, что она не представляет никакой ценности.
– Не представляет ценности? – эхом повторила Элейн. – Почему?
– Очень просто! Если она вдруг предаст нас, мы всегда сможем отрицать все, что бы она ни сказала о нас и наших планах. Ну кто, скажи на милость, поверит каким-то россказням служанки, которую уже подозревали в ереси и в причинении смерти неродившемуся ребенку? От нее можно всегда с легкостью избавиться.
– И ты убил бы ее? – Элейн была потрясена словами отца. – Ты убил бы Ронвен?
– Я убью любого, кто предаст наше дело, Элейн, если это будет необходимо, – сурово ответил старый принц. – И ты, дочь, должна всегда помнить о том, что для нас главное. Да, эта женщина была твоей нянькой, ты любишь ее, но интересы принцев, королей и страны выше всех наших личных чувств, особенно если дело касается еретиков. Я каждый день благодарю Святую Деву, что ты не заразилась этой ересью. – Он помолчал. – Когда-то я боялся, что Ронвен и Эинион Гвеледидд могут вовлечь тебя в свои еретические действа, но твоя мать убедила меня, что я волнуюсь напрасно. Теперь Эинион мертв, а вместе с ним умерли и все его языческие боги, хвала Всевышнему.
Ливелин внимательно посмотрел в побледневшее лицо дочери и, улыбнувшись, похлопал ее по руке.
– Сейчас я собираюсь подготовить письма королю Шотландии, которые ты ему передашь и которые сможешь дополнить своим устным рассказом. А тебе я предлагаю съездить в Карнарфон повидаться с матерью. Она будет рада, если ты побудешь с ней хоть один день. Последнее время она не очень здорова. – Отец вздохнул, и Элейн почувствовала в его словах плохо скрытую тревогу.
– Что случилось? – Возмущение тем, как бесцеремонно отец распорядился будущим Ронвен, было забыто перед лицом новых забот.
– Твоя мать стала слаба, быстро устает. – Отец замолк. В этот момент они оба вспомнили о годах изгнания, что мать провела в суровом холодном монастыре. – Она была очень счастлива, когда ты приезжала в прошлый раз, и до сих пор помнит об этом. Ты обязательно должна съездить к ней.
– Отец! Ей нужно жить здесь, в Абере, или в Ланфаэсе. А Карнарфон – совсем неподходящее место, тем более, если она болеет!
– Она не хочет приезжать сюда до тех пор, пока здесь находятся Граффид и Сенена.
– Но теперь-то она сможет приехать? Граффид завтра отправляется обратно, в Лейн. – Элейн с подозрением посмотрела на отца. – А вы, случайно, не поссорились с ней?
Отец покачал головой.
– Но она недовольна тем, что ты снова сблизился с Граффидом?
– Она боится, что я проявлю слабость и изменю свое решение о наследовании моего титула Даффидом. Я ей говорил, что нечего бояться и что мое решение твердо: Даффид – мой наследник. Граффид не является сыном моей нынешней жены, и, даже если по законам Уэльса он и имеет право на часть наследства, все равно он слишком неуравновешен и не пользуется поддержкой в стране.
– Конечно, ведь ты сам заставлял своих сторонников приносить клятву на верность Даффиду. Ты сам лишил Граффида поддержки. – Элейн старалась говорить спокойно.
– И так все и останется! – Ливелин начал терять терпение. – Довольно! Иди и скажи своей няньке, чтобы она собиралась. Ты можешь остаться у матери на две ночи, а когда вернешься, я уже подготовлю письма. Тогда ты сможешь заехать в Честер перед тем, как отбыть на север. Как чувствует себя твой муж? – Он и раньше спрашивал ее о здоровье Джона, но по тому, как он смотрел не нее сейчас, Элейн поняла, что отец действительно беспокоится.
– С ним все хорошо, отец. Когда мы вернулись из Шотландии, он одно время опять кашлял, но сейчас все в порядке. Когда я рассталась с ним, он был вполне здоров.
– Но у вас до сих пор нет детей?
Элейн отвела глаза в сторону и пожала плечами.
– Бог еще не благословил наш брак детьми…
– Но ты его настоящая жена? Ваш брак заключен?
Элейн почувствовала, как ее щеки предательски краснеют, но твердо взглянула в глаза отцу:
– Да, папа. Брак заключен!
VIII
Карнарфон
Когда Элейн провели в спальню Джоанны, устроенную в новой, недавно построенной башне, она застала мать лежащей в постели. Увидев дочь, Джоанна улыбнулась и, приподнявшись на подушках, протянула к ней руки, чтобы обнять. Лицо ее было бледным, под глазами лежали тени, но сами глаза были, как всегда, живыми и внимательными.
– Что с тобой, мама? Ты больна? – Элейн села рядом с матерью на край кровати. Она почувствовала неожиданный прилив нежности и жалости к этой женщине, своей матери, которую она так мало знала.
Джоанна пожала плечами.
– Не знаю! Иногда у меня бывают какие-то непонятные приступы, которые отнимают силы. Но это почти прошло, скоро все будет хорошо. – Она улыбнулась. – Ну, рассказывай свои новости! Что там задумал твой отец со своими сыновьями, пока я так кстати оказалась здесь, чтобы не мешать им в Абере?
Элейн махнула рукой.
– Они всегда чем-нибудь заняты! Может, тебе лучше рассказать о том, как живет Джоанна в Шотландии, и о свадьбе принцессы Маргарет?
Мать поджала губы.
– Мы никогда не были особо близки с Джоанной, ты же знаешь. Мы ведь сводные сестры, и вряд ли она забыла о том, что я – не дочь королевы, жены ее отца. – В словах Джоанны слышалась неподдельная горечь.
– Но ведь король Генрих объявил тебя законной дочерью короля, – мягко напомнила матери Элейн. – И потом, Джоанна всегда говорила о тебе с искренней любовью! И в этот раз она велела передать тебе свой самый сердечный привет!
– Удивляюсь, что она еще помнит обо мне! – Лицо Джоанны вдруг исказилась от боли, и, прижав руки к животу, она едва не повалилась на бок.
Элейн вскочила на ноги.
– Мама! Тебе дать лекарство? Где оно? Что говорят твои врачи?
Джоан покачала головой.
– Ничего, милая! Сейчас все пройдет, не беспокойся. – Подождав, пока боль успокоится, Джоан снова устроилась на подушках и, полуприкрыв глаза, сказала: – Расскажи мне про свадьбу Маргарет.