Даффид, спокойно улыбаясь, смотрел ей в спину. Да, его маленькая жена была проницательной и догадливой и умела правильно оценивать то или иное событие. Но не в этот раз! В планах, которые вынашивали Ливелин и Граффид, было уделено место и ему, Даффиду, только Изабелла не должна была ничего знать о том, что замышлялось в Абере.
Даффид подошел к стоявшей у окна Изабелле.
– Послушай, дорогая! Я думаю, мне нужно открыть тебе один секрет. – Он положил ей руки на плечи. Что ж, если ее сомнения можно развеять ложью, он готов солгать! – Мы с Граффидом собираемся встретиться. Завтра я отправляюсь в Криссет, ненадолго, всего на два дня! Я хочу, чтобы ты осталась здесь и чтобы все были уверены, что я тоже тут, с тобой! А когда я вернусь, мы вместе поедем в Карнарфон к моей матери. – Дафидд легонько поцеловал Изабеллу в макушку.
Ехать в Криссет он отнюдь не собирался. Встреча, на которую должна была прибыть и Элейн, была назначена в Абере.
Даффиду и в голову не могло прийти, что Изабелла его ослушается.
V
Гвинед. Август 1235
Элейн впервые ехала в Абер с тех пор, когда у Изабеллы случился тот злополучный выкидыш, а самой ей пришлось с позором вернуться в Честер. Тогда была середина зимы, сейчас шло к концу жаркое лето. Над горами висели низкие облака, в которых тонули горные пики; где-то вдалеке слышались раскаты грома.
Графиня Честер ехала к своей матери по сугубо личным делам, и потому ее сопровождение было немногочисленным. Из Конви в Абер ехали Ронвен, Лунед, две служанки и десяток охранников. Узкая тропа, местами пропадавшая в густом тумане, была когда-то римской дорогой, пересекавшей все предгорье и спускавшейся вниз, к реке.
Элейн ехала молча, погруженная в свои мысли. Она везла послания отцу от короля Александра и от мужа, Джона. Джоанна тоже доверила ей свое приветственное послание – правда, немного чопорное – для своей сводной сестры. Элейн вспоминала о пышной свадьбе принцессы Маргарет, о Джоне, который остался ждать ее в Честере, и ловила себя на том, что куда чаще думает об Александре, чем о собственном муже. Выбросить эти греховные мысли из головы она так и не смогла.
– К сумеркам мы доберемся до места! – раздался рядом с Элейн голос Ронвен. Подъехав ближе, она вгляделась в ее задумчивое лицо и спросила: – Что с тобой, милая? Ты не рада возвращению домой?
Элейн с трудом вернулась к действительности.
– Почему не рада? Я давно скучала по Уэльсу.
– Ты поговоришь с Эинионом? – Ронвен почти прошептала это.
– Что ты хочешь сказать? Ведь Эинион умер! – Элейн вздрогнула.
– И все же ты сможешь поговорить с ним, милая. Он здесь, в Гвинеде, я чувствую это! – Ронвен говорила тихо, но в голосе ее была такая убежденность, что Элейн стало не по себе. – Он хочет, чтобы ты обратилась к нему, выслушала его. Его дух все еще витает где-то рядом, и он еще силен!
Элейн смотрела на Ронвен широко открытыми глазами. От ее слов почему-то на мгновение стало холодно, а рука Элейн неожиданно потянулась к распятию, висевшему на тонком шнурке на шее. Ронвен заметила это движение и усмехнулась.
– Ты не можешь так просто отвернуться от своих старых богов; ты еще принадлежишь им, и они не скоро отпустят тебя!
– Отпустят! – резко ответила Элейн. – Я не хочу иметь дела ни с Эинионом, ни с его духом! И я не хочу знать, что он хотел сказать мне перед смертью. Ты слышишь, Ронвен? Я не хочу знать!
VI
Абер
Ливелин обнял свою младшую дочь.
– Ну, Элейн, я вижу, что у тебя все хорошо! – Глядя на ее блестевшие глаза и радостную улыбку, ошибиться было трудно. Потом Элейн обняла Граффида и, наконец, чуть более сдержанно, – Даффида.
– А где мама, разве ее здесь нет?
Граффид взглянул на отца, пожал плечами и сказал:
– Твоя мать не хочет появляться здесь, пока я не уехал. Она предпочитает переждать это время в Карнарфоне, и меня это вполне устраивает. То, о чем мы здесь говорим, не для ушей шпионов короля Генриха.
– Перестань, Граффид! – оборвал сына Ливелин. – Твоя мачеха верна нам всем, и я не хочу слышать дурных слов о ней!
Напряженное молчание снова прервала Элейн.
– А где Изабелла?
– В Долбадарне, – коротко ответил Даффид, явно не желая говорить на эту тему. Элейн не настаивала, – для нее было достаточно знать, что Изабеллы не будет рядом, и она облегченно вздохнула.
Элейн было очень приятно сидеть за длинным дубовым столом между отцом и старшим братом, видеть перед собой другого брата и разговаривать с ними на равных. Она была в Шотландии, говорила с королем, знала его взгляды на обсуждаемые дела. Она также представляла и своего мужа, графа Честера, и говорила от его имени. Все трое уэльсцев понимали, что Элейн знает много, умеет распорядиться своими знаниями и, что еще более важно, хранить их в секрете. Она не была больше младшей в семье, нарушительницей спокойствия и козлом отпущения. Она стала взрослой и доказала, что может быть таким же искусным дипломатом, как и ее мать. Их беседы продолжались два дня с утра до вечера, и все время Элейн делала для себя мысленные пометки о том, что ей следовало передать своему мужу, а что – королю Шотландии.
Она даже не сразу сообразила, что ей предстоит снова встретиться с Александром, а когда поняла это, то снова ощутила, как краснеют ее щеки.
Ей предстояло отправиться на север без Джона. Такие частые встречи между графом Честером и шотландским королем, безусловно, могли вызвать сплетни и домыслы, но визит графини Честер к своей тетушке, с которой они стали, как было всем хорошо известно, близкими подругами, представлялся событием вполне естественным.
У Элейн снова часто заколотилось сердце, она была близка к панике: она не хотела видеть Александра, так что чувство вины все еще не оставляло ее, но в то же время она понимала, что не может противиться судьбе, снова зовущей ее в Шотландию. И разумеется, она не могла не выполнить поручений отца, а они требовали ее встречи с Александром…
Где-то за стенами вдруг послышался крик совы. «Тиллуан, – пронеслось в голове Элейн, – вестник несчастий!» Ее охватила дрожь.
VII
Изабелла явилась точно в полдень. Одетая во все белое, с маленькой золотой короной поверх вуали, закрывавшей ее иссиня-черные волосы, она спрыгнула с лошади посреди двора и, пройдя незамеченной, возникла вдруг перед очами своего свекра и всех, сидевших за столом. Все изумленно молчали, пока Изабелла осматривала родственников. Наконец она встретилась глазами с Элейн, и лицо ее потемнело от сдерживаемой злости.
– Вот, значит, как! Я решаю вернуться в Абер, а вы все оказываетесь здесь! Как это я не догадалась, что меня обманули? А ведь раньше Даффид никогда мне не лгал! – Она бросила на мужа взгляд, полный презрения. Подойдя к принцу, она по этикету сделала глубокий реверанс, а затем, уже без всякого этикета, уселась за стол на некотором удалении от всех остальных. – Стало быть, я не член вашего тайного совета?