Никита стоял посреди кухни тоже в одних трусах и угрожающе уперев руки в бока, грозно спросил:
— Ну, и что моя мама делает в той комнате?
Он был такой смешной, что я едва сдерживал улыбку. Худющий, в цветных детских боксерах, лохматый и воинственно настроенный.
— Она спит. Давай не будем ее будить. Пусть еще немного поспит.
Я и сам хотел спать. Если учитывать то, что с Машей мы уснули почти под утро уставшие, вымотанные так, что ни один из нас не мог произнести ни слова, и довольные, как чеширские коты, то не удивительно, что я не мог справиться с приступами зевоты. Желание вернуться в кровать было невероятным. И не только из-за недосыпа. Безумно хотелось прижаться к стройному теплому телу Маши и убедиться еще раз, что все это не сон. Но оставить Никиту сейчас одного было бы не очень правильно.
Убегая из комнаты, я успел одним глазом еще раз посмотреть на свою принцессу. Она спала на животе. Ее волосы разметались по подушке, одеяло закрывало упругие ягодицы, при этом совсем не скрываю красивый изгиб спины и стройные ноги. От воспоминаний пришлось судорожно сглотнуть. И снова перевести взгляд на Никиту, иначе я за себя не ручался.
— Может пойдем пока почистим зубы и умоемся?
Никита недоверчиво кивнул:
— Ну, хорошо. Только стул возьми. — И с гордо поднятой головой прошествовал мимо меня.
Я удивленно смотрел ему вслед. Потому что ни хрена не знал, что делать и как себя вести с ним. Опыта общения с детьми у меня не было, тем более с такими и взрослыми и не по годам умными. Поэтому приходилось действовать интуитивно.
Я взял стул и потащил его в ванную комнату, не понимая зачем я это делаю. Но уже через минуту все вопросы отпали сами собой. Никита придвинул стул к раковине и забрался на него. С высоты его небольшого роста было довольно неудобно умываться у раковины, высоту которой я подбирал под свой рост.
— Есть новая зубная щетка?
— Есть.
— А паста зубная?
— Есть.
— Доктор Заяц?
— Что?
— Паста «Доктор Заяц»?
— Нет. Обычная, взрослая.
— Жаль, — Никита разочарованно поджимает губы. — Придется чистить зубы взрослой.
— Я куплю. — Обещаю ему.
— А мы будем жить у тебя? — взволнованно поворачивает ребенок голову в мою сторону, а я жму плечами. Никита долго изучает меня, так что мне становится неловко, а потом отворачивается.
Нет, я на все триста процентов уверен, что я больше никуда не отпущу Машу и ее проживание со мной — это лишь вопрос времени, но Никите об этом сказать не могу. Не хочу его волновать раньше времени. Да и не имею права. Думаю, только Маша может говорить с ним на такие темы. И в ближайшее время ей придется поговорить со своим сыном, потому что я больше не оставлю ей выбора.
То, что Никита — это неотрывная часть Маши я уже понял. И что я могу тут луковичкой задницу вывернуть, но без него Маша в мою сторону даже не посмотрит. Еще вчера заметил, что взаимосвязь мама-сын — это не поверхностное проявление чувств. Их связь намного глубже. Настоящая и крепкая. Маша за этого парня руки повыдергивает с корнями.
Но, как бы там ни было, я не против. Она может взять с собой еще десять Никит. Для меня главное, чтобы она была со мной, потому что я без нее не вижу своей дальнейшей жизни.
Вообще, мне очень интересно откуда у Маши взялся ребенок. То, что Никита ей не родной, это понятно. Но это я знаю, что по возрасту Никита приходиться Маше, например, младшим братом, не более, а вот люди со стороны даже сомневаться не станут. Их отношения, наполненные любовью и взаимопониманием, видно не вооруженным глазом. Словно и вправду настоящие мама и сын. Но я точно знаю, что чуть больше двух лет назад у маши точно не было никакого ребенка и сейчас мне съедало любопытство. Откуда Никита взялся и почему у них такая степень доверия к друг другу? Нет, я вовсе был не против и может даже где-то завидовал. И правду хотел знать так сильно, что язык чесался спросить у Никиты откуда он взялся и почему зовет Машу мамой. Но опять не имел права. Ребенок-то может бы и рассказал свою историю, но Маша этого бы точно не одобрила. Так что подожду до лучших времен и спрошу Машу лично.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Эээ… Ну, не знаю насчет жить. Но вот ночевать еще придется…
Я вытащил из ящика новую зубную щетку, содрал упаковку и протянул ее Никите.
— Тогда если можно, клубничную, — Никита старательно выдавливает небольшой кусочек пасты на щетку и отдает мне.
— Хорошо, — у меня почему в горле першит.
Я начинаю чистить зубы, не обращая внимания на Никиту. Мен почему-то кажется, если я буду смотреть на него, то он начнет смущаться. И подсказывать тоже не хочу. Хотя уже вся моя раковина в зубной пасте, но я вижу, как Никита старается, а потом вообще замечаю, что он не отводит от меня глаз и копирует мои действия. Причем не просто ведет себя, как клоун, а старается быть взрослым. Чистит зубы, моет щетку, споласкивает раковину, умывается и вытирается полотенцем. А потом мы стоим и смотрим друг на друга через зеркало над раковиной.
Ощущения у меня странные. Непонятные. Даже заглушают весь кайф от ночи, проведенной с Машей. Чтобы не погрузиться в них и не зависнуть, я подмигиваю Никите и приглашаю его на кухню.
— Ты умеешь делать блинчики? — спрашивает меня Никита, когда я завариваю себе кофе.
— Блинчики? — да, это ребенок точно не даст мне уснуть на ходу.
— Ну, да. Мама всегда по выходным делает мне блинчики с джемом.
Представляю Машу, суетящуюся на кухне. И даже чувствую аромат тех самых блинчиков, понимая, как мне не хватает моей принцессы в моей жизни.
— А давай удивим твою маму. Когда она проснется, мы ей на завтрак приготовим вкусный чай и блинчики с джемом.
У Никиты загораются глаза. Он согласно кивает и чуть ли не трет ладоши от предвкушения, вызывая тем самым у меня очередную улыбку.
— Только сначала оденемся.
Одеться у нас не получилось. Ну не совсем не получилось. Но у меня только благодаря какому-то чуду нашлась футболка, завалявшаяся в гостиной. Идти за остальным в комнату я не рискнул. А Никита заявил, что у него одежда школьная и мама будет ругаться, если он ее вдруг испачкает. Поэтому он ограничился белой майкой-алкоголичкой, ответственность за чистоту которой я взял на себя.
С рецептом проблем не было. Интернет нам помог. Собрав нужные ингредиенты в кучу и нацепив откуда-то взявшиеся кухонные фартуки, мы без особого труда замесили тесто, болтая о всякой чепухе. Первый блин у нас получился комом, но за то потом все пошло как по маслу. Если честно, никогда не занимался этим и сейчас был удивлен своему умению. Мы настолько увлеклись, что я даже не заметил, как горка из блинов стала заметной, а тесто неожиданно закончилось.
— Влад, ты заберешь у меня маму? — неожиданно вклинивается в мое восхищение своем трудом, взволнованный голос Никиты. Я поворачиваюсь и смотрю на него, но ребенок не отрывает глаз от блина, по которому размазывает лениво джем, слишком явно показывая, что этот вопрос из ряда повседневных.
И я понимаю, что он боится. Боится остаться без Маши. А еще он ее любит. Возможно даже больше чем я. И Маша для него действительно настоящая мама, которую он не сможет отпустить. И я думаю. Заставляю свои шестеренки крутиться и дать мне правильный вариант ответа. Потому что чувствую, что от это самого правильного ответа будет зависеть наше будущее общение с Никитой.
— Нет. Я не могу. Она ведь твоя мама. Но я буду очень рад дружить с вами обоими.
— Угу. А почему мама с тобой спала?
Вот и приплыли. Я не знал, что ответить ребенку. И мозг отказался со мной сотрудничать. Вместо правильного ответа я видел стонущую подо мной машу. И вряд ли этот ответ был пригоден для того, чтобы его озвучить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Потому что Владу приснился страшный сон, — прозвучало за моей спиной звонким ручейком.
— Мама! — закричал Никита, а я обернулся и замер.
В моей футболке, немного заспанная, с взъерошенными волосами и чуть припухшими губами. У меня даже дыхание сбилось. И я не верил, что эта девчонка реально находится на моей кухне в моей квартире.