– Скоро нам придется спорить за твои ласки. – Приобнял меня за талию и открыл дверь.
Приемное отделение почти пустовало. У регистратуры мялся вертигр с проткнутой проволокой шеей. Тонкий металлический прут прошел насквозь, но кровотечения не было. Значит либо главные артерии не задеты, либо пережаты самим прутом.
Сзади подскочила Латифа, приветствуя меня улыбкой и кивком, а Рика –уважительным взглядом.
Видимо, верлису тоже поставили в дневную смену. Не мудрено – вчера она вместе с нами с темноты до темноты пахала в лагере захватчиков.
Дежурная медсестра из регистратуры вызвала к вертигру Иссиду Говейн – маргонку и замечательного хирурга. Мы с ней почти не пересекались – работали в разные смены. Но в первое свое дежурство, я как раз застала затяжную операцию Иссиды. Она вытаскивала колючую проволоку из тела вербера – разматывал клубок, на что-то отвлекся, споткнулся и упал.
Меня потрясло – насколько точно, профессионально работала Иссида, несмотря на то, что выстояла уже целую смену.
Худенькая, как тростинка маргонка, с кожей цвета молочного шоколада почти мгновенно показалась в коридоре, со стороны ординаторской. Ее густые рыжие локоны, как и в нашу первую встречу, были собраны в тугую, длинную косу.
– Рик, приветствую. Сами, добро пожаловать! – маргонка кивнула, улыбнулась и подошла к пациенту.
В дверях показалась курносая верлиса, держа на весу ладонь, сплошь истыканную мелкими стеклами – наверное, упала на них.
Кап-кап-кап… По полу растеклись морковные кляксы, в стыки между плитками устремились тонкие щупальца-ручейки.
Я хотела рвануть к пациентке, но ее «перехватил» другой врач дневной смены, черноволосый верпантера – кажется, его звали Тайзер Мранди. Гибкий и сильный, выше меня всего на полголовы, он подскочил к верлисе быстрее, чем я развернулась. Кивнул, окатив нас с Риком восхищенным взглядом, и повел пострадалицу в первую смотровую.
Василиск внимательно посмотрел на Латифу.
– Всем дали негласное указание как можно меньше нагружать нас сегодня, – ответила на незаданный вопрос верлиса, тыча пальцем в потолок – намекала, что «указания» поступили из парламента перекрестья. – К тому же, совсем скоро поединок.
Рик хмыкнул, обнял покрепче – словно почувствовал, как холод пробежал вдоль моего позвоночника при упоминании о решающей схватке.
– Я заметил, что нас берегут. Всегда бы так, вообще могли бы высыпаться и жить припеваючи, – съязвил василиск.
Энергоэкран зажегся на всю стену, напоминая о предстоящем бое.
Древная смена и впрямь оказалась не такой загруженной, как ночная – за следующие полчаса к нам поступило всего двое пациентов. И те легче легкого. Вертигр с обожженным плечом и маргон со сломанной рукой.
Наверное, в это время большинство местных работали, и попадали в переделки уже после, возвращаясь домой.
Ближе к двум часам почти все сотрудники больницы – от санитаров до врачей – прильнули к энергоэкрану. Подоспели и больные – все, кто мог ходить. И даже нескольких лежачих привезли на каталках соседи.
Генерал появился на поле за пятнадцать минут до назначенного времени, а без пяти два рядом с ним опустилась черная машина. Из нее выскочил бодрый Раттибор, явно тоже прокачанный энергией жизни «по самые гланды».
Рядом с громадным нижним оборотнем он походил на кунгфуиста возле боксера. И все же в каждом движении Раттибора чувствовалась огромная сила и нерушимая уверенность в победе. С такой же он шел на схватку за должность вожака.
Секунду или чуть больше поединщики просто смотрели друг на друга – оценивали, испепеляли взглядом. И обратились. Я даже не поняла – сбросили ли они одежду, или просто порвали в момент смены ипостаси.
Только джинсовый сугроб остался позади Раттибора, да горка серо-белой ткани – справа от Генерала.
Мы так и не узнали его имени. И я вдруг подумала, что это неправильно. Словно мы обращались с белыми верберами, как с животными… Даже хуже того. Ведь каждый кот возле больницы имел имя. И мы – врачи, медсестры, санитары – помнили эти имена, все до единого.
Бурый медведь с черными пятнами на голове не выглядел настолько меньше белого, как Раттибор в сравнении с Генералом.
На заднем плане высыпали из палаток «стражи перекрестья», и почти сразу же – толпа белых верберов сгрудилась неподалеку. Сотен пять, не меньше. Конечно, в паре районов перекрестья столько же местных. Но толпа нижних оборотней впечатляла. Правда, в основном у палаток столпились женщины и дети. Большинство мужчин либо погибли, либо лежали ранеными в госпиталях и больницах. Более-менее живых и здоровых осталось не больше семи-восьми десятков, если я правильно сосчитала. Не густо.
Некоторое время поединщики просто кружили друг вокруг друга, нагнетая атмосферу, действуя противнику на нервы. Наконец, белый хрипло зарычал, Раттибор утробно вторил. Звери привстали, полоснули когтистыми лапами по воздуху, бросились друг на друга и покатились по смятой траве.
Нижний оборотень навалился на нашего, придавил, попытался дотянуться до шеи клыками. Какую-то долю секунды казалось – вот-вот его мощные челюсти сомкнутся на глотке Раттибора, и поединок завершится – быстро и разгромно для перекрестья. По холлу больницы разнеслись испуганные возгласы.
Бумц… бамм… медсестра-верпантера уронила поднос с инструментами.
Две другие – верлисы бросились помогать ей убираться.
Но испугались мы преждевременно. Раттибор легко увернулся, пихнул противника в живот – всеми четырьями лапами одновременно. Белый не отлетел, как любой другой вербер. Лишь немного отстранился. Но этого хватило, чтобы Раттибор выкатился из-под него и ловко вскочил на ноги.
Генерал не медлил тоже. Пружинисто подпрыгнул и метнулся к Раттибору, пытаясь нанести сокрушительный удар лапой в голову. После такого сотрясения не миновать, уж я-то знаю. Но Раттибор не зря победил тогда, в схватке с лучшими верберами перекрестья и своего мира. Он увернулся также легко, как уворачивается кунгфуист от замаха сумоиста.