широченной улыбкой, и Том сказал: «Что такое? Что ты написал?» И я такой: «Зацените».
The buzz that you be gettin’ from the crack don’t last
I’d rather be O’Din’ on the crack o’ your ass.
Yeah, we’re all here, ’cause we’re not all there tonight
Кайф, который ты получаешь от крэка, долго не продлится
Уж лучше передоз от трещины ее задницы
Да, мы все сегодня здесь, потому что не можем все быть там
Тишина… рокот сверчков… недоуменные взгляды, а потом Том поворачивается ко мне и говорит: «Ты собрался петь это в песне?» Что-что? Я сразу понял, куда он клонит, потому что уже давно раскусил его типаж «сую-нос-куда-не-надо».
– Стивен, я просто, э-э, подумал…
– Что, дружище, что? – Я знал, что скоро он все выскажет. – Выкладывай уже.
– Это не будет у меня в альбоме, – отвечает Том.
– Это одна из лучших моих строчек, Том. И вообще, блядь, что значит «это не будет у меня в альбоме»? Я написал песню, а не ты. Если бы не эта ебаная промывка мозгов, то у меня бы не было вдохновения для следующей песни, – сказал я.
Если бы я мог законсервировать гнев, который тогда испытывал, то бросил бы группу, купил Мадрид и всю оставшуюся жизнь тусовался с лемурами.
Да, и кстати, о гневе, когда ты ложишься в постель с A&R-менеджерами… эта вечная пословица так верна: с ними нельзя, без них невозможно! Или, может быть, лучше: «Раз лег с собаками…» Да не… но действительно ли они приносят пользу группе? Неужели печально известная A&R-дива, Джон Калоднер Джон Калоднер, правда помог нам? Он настоял на том, чтобы каждый раз, когда его имя ставили на обороте альбома, оно писалось дважды. Думаю, он разделял мою точку зрения, что если это стоит твоих сил, то лучше переусердствовать. Но вообще, все закончилось удачей. И поэтому я считаю, лучшее, что сделал Джон Калоднер, – бросил нам вызов, сделал нас настоящими авторами песен. Секрет успеха нашего брака заключался в том, что мы с самого начала сами впустили его. Сказали себе наплевать и попробовать, это мое кредо (ладно, возможно, первым это сказал какой-нибудь тибетский монах, живущий в пещере с маслом яка в волосах).
Вклад Калоднера в то, какой должна быть песня и что с ней должно стать, был устаревшим, но все равно эффективным. И у него были божественные инстинкты. А делал он вот что – говорил своим гнусавым писком: «Стивен, это здорово! Не надоедай нам, переходи к припеву. И это будет хит, если добавить мелодию». Что-то типа если дерево падает в лесу и никого нет рядом, оно издает звук? И будет ли этот хит синглом? Или если у мужчины есть свое мнение, но женщина его не слышит, оно все равно будет ошибочным? Да, это мне больше нравится.
Иногда Калоднер слышал разные припевы после того, как песни уже были написаны. Однажды, когда у нас закончились песни для Permanent Vacation, я схватил гитару и начал играть соло из St. John, которое тогда было пустой оболочкой, жаждущей наполнения. «Охуенно, – сказал Калоднер, – инстинкты тебя не подводят. Ты всегда пишешь лучшие песни под давлением».
Конечно же, меня бесило, что он так сказал, но это правда.
Я был в Ванкувере, один в гостиничном номере, грыз мебель, пытаясь придумать песни для Get a Grip. Джону Калоднеру не понравились слова песни Cryin’, и целый месяц стены моей комнаты были заклеены скотчем и обрывками бумаги – исписанной. Я переписывал текст этой песни, пока не проделал дыру в мозгу – три, четыре раза – и через месяц сказал: «В пизду! Я спою первую версию».
There was a time
When I was so brokenhearted
Love wasn’t much of a friend of mine
The tables have turned, yeah
’Cause me and them ways have parted
That kind of love was the killin’ kind
Now listen
All I want is someone I can’t resist
I know all I need to know by the way that I got kissed
Однажды
У меня было разбито сердце
Я не особо дружил с любовью
Все поменялось, да
Потому что наши пути разошлись
Такая любовь просто убивает
А теперь слушай
Я хочу лишь ту, перед кем не смогу устоять
Я знаю все, что мне нужно знать, по тому, как меня целуют
Это первый куплет, и он рассказывает прекрасную историю.
И она так классно пелась. Вот что Калоднер не вписывал в свое уравнение: пе-ни-е. Он воспринимал все буквально, а я доносил смысл между нот. Он не понимал, что не так важно, что я, блядь, пою, если в песни нет драйва. Я накидывал дальше слова, которые могли бы взять за душу:
It’s down on me
Yeah I got to tell you one t It’s been on my mind
Girl, I gotta say
We’re partners in crime
You got that certain something
What you give to me
Takes my breath away
Now the word out on the street
Is the devil’s in your kiss
If our love goes up in flames
It’s a fire I can’t resisthing
Я это чувствую
Да, я должен кое-что тебе сказать
Я долго об этом думал
Девочка, дай мне сказать
Мы соучастники преступления
В тебе есть что-то такое
От того, что ты мне даешь
У меня сводит дыхание
А вокруг все говорят
Что самое ужасно – это твой поцелуй
Если наша любовь загорится пламенем
Я не смогу сопротивляться этому огню
…но он искал значение и логику, которых не найти в этом куплете, потому что я пишу по-другому. Слова так хорошо сочетаются с мелодией, которую я сочинил, что это неоспоримо.
Он назвал меня безрассудным, и потом я всегда его этим попрекал. Что написали на стенах в метро… Джон, есть одно знаменитое высказывание Джорджа Бернарда Шоу, которое звучит как-то так: «Рассудительные люди приспосабливаются к ситуации. А безрассудные настаивают, чтобы окружающие видели мир их глазами, – исходя из этого, безрассудные сукины дети и являются