С самого утра было пасмурно, дул прохладный ветер, пока что температура воздуха +15, глядишь, и потеплеет. После очередной заброшенной деревни характер берегов и самой реки изменился. Пропали последние плёсы среди невысоких травянистых берегов с густым лесом, зато начали появляться галечниковые косы.
Жаль, искупаться не получится; гидроэлектростанции, одни из самых больших в мире, заключили в свои каменные мешки настолько большой объём воды, что за лето она прогреваться не успевает, так и летит в Енисей ледяной. Говорят, что раньше даже пионеры из летних лагерей в Атаманово купались на речных пляжиках…
Километров за двадцать до Казачинского на якорях стояло необычное судно.
– Что он тут делает? – удивился я, сбавляя ход. – Они, как правило, гораздо севернее стоят, когда у клиентов накопится.
– Действительно, странно, не самое правильное место выбрано для такой работы, – пожала плечиками Глебова. – Попробовать вызвать?
– Давай.
Суда-сборщики – необходимая часть сервисной инфраструктуры большой реки. Они собирают мусор с судов; вы же не думаете, что каждый капитан вываливает отходы в воду. В плавании матросы собирают мусор в баки и мешки, которые складируют на корме. А потом в положенном месте пароход подходит к сборщику, где мусор перегружают, это называется санитарная остановка. Если вы плывёте на пассажирском лайнере, то встреча со сборщиком становится настоящим событием, зеваки вываливают на палубу. Сборщики бывают разные. Переделанные из больших буксиров и сухогрузов, они, по сути, просто накопители. Но есть комплексы и посерьёзней, именно такой встретился нам в совершенно неожиданном месте – посреди Енисея стояла целая система, состоящая из сцепленных старого лихтера, небольшой самоходки и плавучего жилого корпуса. Это станция по сжиганию мусора.
– Не отвечает, а ведь там есть люди, – доложила напарница.
Я согласился. К борту была пришвартована импортная пластиковая моторка красного цвета, за стёклами ходовой рубки на верёвке висит вяленая рыба, на корме жилого модуля сушится бельё. Компактное плавучее хозяйство, всю навигацию стоящее посреди реки и обслуживающее весь остальной речной флот. В свободное от работы время жизнь на сборщиках идёт размеренно и неторопливо – экипаж занят своими неспешными житейскими делами: люди ходят на моторках в протоки за рыбой, а улов коптится и хранится прямо около рубки.
Самовольно оставлять указанную в регламенте точку шкипер не может, с этой стороны – сплошная тоска. Хотя, кому как. Слышал, что в этой сфере работают целыми семьями.
– А вот и хозяин!
– Вижу. Катя, попробуй ещё раз.
Приветственно проревела сирена катера, но ответа не последовало. КС-100 подошёл уже на сотню метров, и тут бородатый мужик в бежевом водолазном свитере поднял винтовку.
– У него ружьё! – вскрикнула девушка.
Вижу. А вот и супруга. В бинокле появилась стоящая на полубаке полная женщина с двухстволкой.
– Похоже, напарница, нам тут не рады…
– Ещё и детей подписали.
Ого! Два пацана, погодки лет тринадцати-четырнадцати, тоже со стволами!
– На хрена ещё и детей впутывать?
– А ты бы, Лёша, не стал впутывать? – усмехнулась Глебова.
– Тоже верно. Может, по громкой пообщаться?
Мужик, подняв свободную руку, резким жестом однозначно отсемафорил: «Катитесь к чёртовой матери, ближе не подходить, выстрелю!»
– Придурок… Видит же, что мы не угрожаем. Даже пообщаться не хочет! – Я начал медленно отворачивать вправо.
– Не смей так ругаться! Человек не просто так выбрал такой вариант, может, они боятся заразы?
– Да я всё понимаю… Плавающий бункер. Между прочим, грамотно встал, – сказал я, посмотрев на карту. – Видишь, чуть выше к берегу подходит та самая автомагистраль, ну, из Енисейска в Красноярск, в случае необходимости можно связаться с людьми или вообще смыться.
– Интересно, долго он так продержится, речным отшельником?
– Кто знает. Может быть, мужик готовился к чему-то подобному, есть такие люди, – вспомнил я. – Представь только, какие у них там запасы! Да он горло будет рвать любому за семью и накопленные ништяки!
За комплексом, в глубь берега, поднималась надпойменная терраса, густо заросшая ивняком, вдали видны склоны невысоких сопок. На другой стороне реки картина берега примерно такая же. Среднесибирское плоскогорье большей частью осталось позади.
– Ещё и детей обучил. – Я продолжал возмущаться, даже понимая, что не мне его судить. – Да пусть хоть в дно врастёт ногами, его выбор.
Некогда дипломатию разводить и каждого выжившего окучивать.
Впереди пороги, то ещё испытание.
И всё равно обидно.
…Вряд ли вы знаете, что такое Казачинские пороги.
Это одно из самых опасных мест на Енисее. Здесь русло реки сужается до трёхсот пятидесяти метров, а судоходная часть – до семидесяти. Соответственно, скорость течения достигает двадцати километров в час. Сами пороги образованы скальными выступами и каменными глыбами, пересекающими дно Енисея по всей ширине. К тому же судовой ход здесь извивается буквой S, а течение воды идёт под углом к судну, что увеличивает опасность сноса на камни. При учете того, что средняя глубина составляет меньше трёх метров, а расстояние от днища корабля до дна реки – всего около полуметра, несложно представить, какую угрозу таит в себе этот участок. Очень немногие суда могут преодолеть его своим ходом, плавсредства садились здесь на мель в разные времена. В своё время порог подровняли взрывчаткой, но и сейчас он не даёт никому расслабиться.
Иногда, чтобы обеспечить проход больших «пассажиров» в маловодный сезон, требуется взаимодействие с энергетиками – на гидроэлектростанциях дозированно сбрасывают воду. Даже в наши времена, когда проход через Казачинские пороги капитально обставлен навигационными знаками, а судно точно позиционируется системами спутниковой навигации, пройти этот отрезок пути длиной всего-то в семь километров, включая три особо опасных километра, очень не просто.
Для подъема через пороги маломощных судов предназначен легендарный «Енисей» – уникальный дизельэлектроход, единственный действующий туер в составе речного флота России. Этот небольшой, но мощный, в две тысячи лошадиных сил корабль способен брать на буксир речной транспорт, поднимающийся вверх по течению реки. Во многом благодаря ему в Красноярск приходят грузовые суда с севера.
Туеру подводные камни и водовороты не страшны, он без затруднений вписывается в сложный фарватер вдоль точно проложенного троса. Изобретение старое. Подобные суда работали на американских и африканских реках, перетаскивая суда через стремнины, как трусливых собак на поводке. Судьба туера чем-то напоминает судьбу судна-сборщика. Один и тот же постоянный маршрут в пару километров. Монотонная, очень ответственная, а потому и утомительная работа. А по сути, всю навигацию стоишь на одном месте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});