Тогда он наконец-то поднялся со скамьи, перешел площадь и направился к дому мадам Оттавио. Самый короткий путь лежал через сад.
* * *
Когда сеньор Вальдес входил в дом мадам Оттавио, у него сосало под ложечкой. После ухода Катерины он не бросился прочь из сада, наоборот, продолжал сидеть, ожидая, что она одумается и вернется, пока само ожидание не превратилось в повод для дальнейшего ожидания.
Спрятав чек в бумажник рядом с запиской Катерины, он сидел в одиночестве, пока не увидел в небе первую звезду. Сеньор Вальдес ничего не понимал в астрономии — даже если бы город не смыл оранжевым светом фонарей почти все звезды с неба, он все равно не смог бы отличить созвездие Скорпиона от Южного Креста, но дед-адмирал успел научить его главному правилу: первая звезда, появляющаяся вечером, вовсе не звезда, а планета Венера. Она выдавала свое низкое происхождение ровным зеленоватым свечением отраженных от солнца лучей, в то время как звезды, сами представляющие собой гигантские пылающие солнца, силой расстояние превращенные в маленькие точки, мерцали и дрожали в темном небе.
Когда в небе появилась Венера, сеньор Вальдес решил, что ждал достаточно, но он был напуган и поэтому не двинулся с места. Он решил дать Катерине еще один, последний шанс признать, какой страшной дурой она себя показала. Он старше ее и может проявить снисходительность к ошибкам молодости. Он решил дождаться второй звезды, но она выскочила на удивление быстро, и тогда сеньор Вальдес окончательно понял, что Катерина не вернется.
Он поднялся и медленно пошел по гравиевой дорожке в ту же сторону, куца убежала Катерина, по тем же камешкам, что похрустывали у него под ногами, мимо скамьи, где сидел доктор Кохрейн, — и вышел на маленькую площадь через те же ворота чугунного литья.
Двойные двери дома мадам Оттавио были распахнуты настежь. Замерев на месте и держась одной рукой за решетку ворот, сеньор Вальдес слушал веселый щебет женских голосов, смех, приглушенную музыку. Он почувствовал жуткую жажду, унять которую мог только ледяной напиток из джина с лаймом. Только кисло-горьковатый, пряный, весенний вкус лайма мог помочь справиться с ней. «Зеленая фея» призывно махала прозрачными крылышками. Он уже несколько недель отказывался от ее поцелуев и сейчас тоже боялся войти. Фея звала, но он боялся сделать первый шаг навстречу.
Сеньор Вальдес боялся, что Катерина разлюбила его. Он боялся, что она откажется выйти за него замуж. Он боялся, что раненное самолюбие и разочарование убьют в ней любовь. Он боялся, что окончит дни, подобно старому нацисту доктору Клементу, и некому будет оплакать его. Он боялся, что проживет остаток жизни, как его мать: сорок лет в полном одиночестве, — боялся, что с его смертью его род прервется, и очень боялся, что, если он войдет в дом мадам Оттавио, эти страшные вещи сбудутся.
Он также боялся, что они не сбудутся. Он боялся, что утонет в бытовых мелочах: пеленках, готовке, разговорах об Эрике, занавесках, выборе обоев в детской, забитых раковинах — и знал, что, если он войдет в дом мадам Оттавио, этого может и не произойти. Он боялся всего. Но потом сеньор Вальдес решил пойти на компромисс: он только на минуту заскочит к мадам Оттавио выпить джина с лаймом и пообщаться со старыми приятельницами. Утолит жажду и уйдет. Вот и все.
Сеньор Вальдес отпустил столб ворот и позволил руке взлететь к верхней губе, где явно проступал перевернутый вопросительный знак. Он погладил шрам, обдумывая решение.
«Тощая рыжая кошка перешла дорогу и незаметно прокралась в бордель», — сказал он себе. Что же, и он пойдет тем же путем.
Сидя в машине в тени деревьев, команданте Камилло с трудом верил своей удаче. Он подождал, пока сеньор Вальдес перейдет улицу и, помедлив, взойдет на крыльцо, дал ему еще несколько минут, а затем сложил газету и вылез из машины.
* * *
Нет, ни ядовитое облако серы, ни грохочущие раскаты грома не сопровождали появление команданте Камилло во дворе дома мадам Оттавио, не было даже мощных заключительных аккордов оркестра, как в последнем акте «Дон Жуана». Команданте выглядел немолодым, обиженным на судьбу человеком в мятом костюме, уверенным, что заслуживает лучшей доли. Он также выглядел злым и очень опасным. Мать-природа не наделила его ни одним из ее набора предупреждающих знаков: у осы это желто-черный полосатый костюм, у гадюки — ромбический узор на спине, у акулы — треугольный плавник, а команданте Камилло имел внешность заурядную, словно сыроежка. Но опытный человек мог без труда опознать черты, отличающие команданте от прочих людей. Черты убийцы.
Когда команданте вошел во двор, с реки навстречу ему устремился поток холодного воздуха, так что на секунду язычки пламени в садовых лампах преклонились перед ним, здороваясь, как кающиеся грешники преклоняют колени перед алтарем. Сеньор Вальдес заметил это странное явление и инстинктивно понял, что оно означает. Он подумал, что в этот момент все огни Ада, должно быть, тоже на секунду мигнули, чтобы поприветствовать своего будущего гостя. И поэтому, когда сеньор Вальдес обернулся и увидел, что команданте Камилло стоит за его спиной, он совсем не удивился.
Сеньор Вальдес быстро отвернулся к столу. Он сделал вид, что поглощен смешиванием джина, льда и сока лайма. Но он знал, что это его не спасет.
— Привет, Вальдес.
Упрямо глядя на ведерко со льдом, он сказал:
— Добрый вечер.
— Смешай-ка мне порцию бренди с колой.
— Уверен, девушки сделают это гораздо лучше меня.
— А мне хочется, чтобы это сделал именно ты. Так, в порядке дружеской услуги. Принесешь мне туда, — команданте махнул рукой в сторону кустов.
Сеньор Вальдес вовсе не желал оказывать дружеские услуги команданте. Он не чувствовал к нему дружеского расположения. Он был напуган — серьезно напуган, — устрашен, унижен, оскорблен, чего команданте и добивался. Конечно, никто не мог заставить его приготовить чертов коктейль, ведь не приставит же команданте пистолет к его виску — хотя кто знает? — и на мгновение сеньор Вальдес решил взбунтоваться. Он ведь может просто уйти — в другой угол сада, например, найти себе другую компанию, сделать вид, что их разговора вообще не было. Да, но что потом? Сидеть и вызывающе смотреть на команданте из другого конца сада? А что, если команданте подойдет к нему, если устроит сцену, начнет орать и хвататься за пистолет? Ну и что? Не застрелит же он его прямо в борделе, у всех на виду! Но сеньор Вальдес прекрасно знал, что правосудие обычно свершается не