Читать интересную книгу Голос ночной птицы - Роберт Маккаммон

Рэйчел нагнулась к полу.

— В сторону! — сказала она Мэтью, который увидел, что она подняла, и потому убрался с пути грядущего потопа.

— …звать вотще, ибо не приидет Исход Иерусалим… Ууууу! — заревел он, когда Рэйчел плеснула ему сквозь решетку содержимое ведра для отходов, и Иерусалим, хотя и отшатнулся как можно дальше, не избежал встречи святого с грешным. В общем, ему досталось немного, но башмаки его искупались как следует.

Мэтью не смог сдержаться — он разразился таким хохотом при виде извивающегося проповедника, что навлек на себя самые черные пожелания Иерусалима.

— Да будь ты проклят, мелкая сволочь! — Забавно, как ведро мочи сразу выбило из человека весь его высокий штиль. — Я призову на ваши дурные головы гром небесный, и вам крышка!

— Призывайте, — ответила Рэйчел. — Только где-нибудь в другом месте!

Мэтью все еще лыбился. Потом в бегающих глазках Иерусалима он заметил выражение, описать которое можно только как ужас. В этот момент он понял, что выставить смешным — самая острая шпага, которой можно проколоть разбухшую гордыню проповедника. Поэтому Иерусалим развернулся и бросился прочь из тюрьмы, как кот, которому хвост подпалили.

Рэйчел отшвырнула пустое ведро и поглядела на мокрый пол.

— Мистер Грин найдет несколько учтивых слов по этому поводу.

Улыбка Мэтью погасла, как и радость, на краткий миг осветившая его душу.

— Я расскажу магистрату, что здесь случилось.

— Иерусалим там будет раньше вас. — Она опустилась на скамью. — Вам придется иметь какое-то объяснение.

— Я это учту.

— Магистрат не поймет, зачем вы сюда приходили. Я тоже это не до конца понимаю.

— Я хотел вас видеть, — сказал он, не успев подумать.

— Зачем? Ведь ваше дело здесь окончено?

— Окончено дело магистрата Вудворда, — поправил он. — Я намереваюсь продолжить разгадывание этой головоломки.

— Понимаю. Этим я для вас стала? Головоломкой, над которой надо работать?

— Не только.

Рэйчел смотрела на него, но какое-то время ничего не говорила. Потом тихим голосом сказала:

— Я стала вам не безразлична?

— Да. — Ему пришлось проглотить слюну. — Я хотел сказать, ваше положение.

— Я не говорю сейчас о своем положении, Мэтью. Я спрашиваю: я вас интересую?

Он не знал, что сказать, поэтому промолчал.

Рэйчел вздохнула и опустила глаза.

— Я польщена, — сказала она. — Честно. Вы талантливый и добрый молодой человек. Но… вам двадцать, а мне двадцать шесть; я на шесть лет вас старше. Сердце у меня состарилось, Мэтью. Вы можете это понять?

И снова слова изменили ему. Никогда в жизни не ощущал он такого смущения, робости — совершенно незнакомое состояние, будто все его самообладание растаяло, как масло на сковородке. Он бы предпочел еще три удара плетью, чем вот это положение идиота.

— Как я сказала, я буду готова умереть, когда наступит мой час, — продолжала Рэйчел. — Он наступит скоро, я это знаю. Я благодарна вам за вашу помощь и заботу… но прошу вас, не делайте мою смерть еще труднее, чем она должна быть. — Она села, сцепив руки на коленях, а потом подняла голову. — Как здоровье магистрата?

Мэтью заставил себя заговорить.

— Не очень хорошо. Я шел сейчас к доктору Шилдсу. Как пройти отсюда к лазарету?

— Он на улице Гармонии, по направлению к воротам.

Мэтью знал, что пора уходить. Кажется, его присутствие только усиливало мрачность Рэйчел.

— Я не сдамся, — пообещал он.

— В чем не сдадитесь?

— В попытках найти ответ. К головоломке. Я не сдамся, потому что… — Он пожал плечами. — Потому что не могу.

— Спасибо, — ответила она. — Я думаю, если вы когда-нибудь найдете ответ, это будет слишком поздно, чтобы меня спасти, и все равно спасибо вам.

Он пошел к двери и там почувствовал, что должен еще раз оглянуться на Рэйчел. Он видел, что она снова надвинула клобук на лицо, будто чтобы оградиться как можно лучше от этого предательского мира.

— До свидания, — сказал он.

Ответа не последовало.

Он вышел из тюрьмы, но не мог избавиться от навязчивого ощущения, что какая-то его часть за ним не пошла.

Глава 22

Миссис Неттльз поймала Мэтью на лестнице, когда он возвращался от доктора Шилдса.

— Магистрат просил, чтобы вы к нему зашли как только придете. Должна вам сказать, что там у него проповедник, и он здорово орет.

— Я этого ждал. Спасибо. — Мэтью собрался перед тем, что ему предстояло, и стал подниматься по ступеням.

— Да, сэр! — окликнула его миссис Неттльз, когда он уже прошел более полпути. — Я вспомнила одну вещь, которая будет вам интересна. Насчет преподобного Гроува.

— Расскажите, — попросил Мэтью.

— Это вот… когда вы спрашивали, были ли враги у преподобного, я сказала, что никого такого не знаю. Но малость подумала и вспомнила один странный случай — где-то дня за три-четыре до того, как его убили.

— Что за случай?

— Он пришел обедать, — сказала она. — Какой-то у него был деловой разговор с мистером Бидвеллом и мистером Уинстоном насчет церкви, так что жена его осталась дома. Я помню, они тут разговаривали в гостиной, где камин горел. — Она кивнула в сторону той комнаты. — Мистер Бидвелл вышел из кареты с мистером Уинстоном. Я зашла спросить преподобного, не налить ли ему еще, но он сказал, что не надо. Я повернулась уходить, и тут он говорит: «Миссис Неттльз? Как бы вы поступили, если бы знали кое-что и рассказать это было бы правильно, но ни к чему хорошему не привело бы?» Вот это он сказал.

— А вы спросили, что он имеет в виду?

— Нет, сэр, это было бы невежливо. Я ему сказала, что кто я такая, чтобы давать советы служителю Бога, но все зависит от того, что именно он знает.

— И что ответил преподобный?

— Он просто так сидел, глядел в огонь. Я снова пошла к выходу, в кухню, и тут услышала, как он сказал: «Не знает латыни». Больше ничего не говорил, да и это сказал так тихо, что я едва расслышала. Я его переспросила «Сэр?», потому что не поняла, что он хочет сказать. Он не ответил, просто сидел тут, смотрел в огонь и думал.

— Гм… — хмыкнул Мэтью. — Вы уверены, что он сказал именно эти слова, не какие-нибудь другие?

— Я услышала только «Не знает латыни». По крайней мере так мне показалось. Тут вошел мистер Бидвелл, и я пошла по своим делам.

— И вы говорите, что через три или четыре дня преподобный Гроув был убит?

— Да, сэр. Его нашла жена, он лежал на полу в церкви. — Она нахмурилась. — Как вы думаете, что он хотел сказать?

— Понятия не имею, — сознался Мэтью, — но вопрос, который он задал вам, означает, что желавший ему зла имел физическую, а не призрачную природу. Очень мне хотелось бы выяснить, что же ему такое могло быть известно. А можно спросить, почему вы раньше этого не говорили?

— Забыла, только сегодня вспомнила. Преподобный уж по своему положению знал многое и про многих, — сказала она. — Но я вам говорила, врагов у него не было.

— Очевидно, были, — поправил ее Мэтью. — Только это был кто-то, носивший личину друга.

— Да, сэр, я так полагаю.

— Спасибо, что рассказали. — Мэтью решил запомнить это на будущее и вернуться, когда настанет время. Сейчас ему предстояла встреча с магистратом. — Пойду-ка я.

И он с мрачным видом зашагал по лестнице вверх.

Он довольно долго беседовал с доктором Шилдсом о состоянии магистрата и был информирован, что, хотя болезнь серьезная, она вполне под контролем. Доктор сообщил, что понадобится еще кровопускание и будут моменты, когда магистрату будет становиться лучше, а потом хуже, до того, как наступит истинное улучшение. Но, сказал доктор Шилдс, путь выздоровления всегда нелегок, особенно для такой болезни, как эта прибрежная лихорадка. Магистрат — человек крепкий и в остальном в добром здоровье, так что нет причин, почему он не должен среагировать на кровопускание и не выйти из болезни за неделю или две.

Мэтью поднял руку и осторожно постучал в дверь магистрата.

— Кто там? — донесся голос: усталый и хриплый, но вполне работоспособный.

— Это я, сэр.

Наступило многозначительное молчание. Затем последовал ответ:

— Войди.

Мэтью вошел. Вудворд все еще лежал в постели, опираясь спиной на две подушки. Коробка с документами стояла рядом с ним, россыпь бумаг лежала на одеяле на коленях. На прикроватном столике горели три свечи. Магистрат не поднял глаз от чтения.

— Закрой дверь, будь добр, — сказал он, и Мэтью исполнил.

Вудворд какое-то время подержал своего клерка стоя. Горло его терзала боль, ноздри распухли, голова разламывалась, и его трясла адская смесь жара и холода, так что рассказ Исхода Иерусалима о поступке Мэтью никак не способствовал успокоению или улучшению настроения. Однако Вудворд держал себя в руках и продолжал читать, не желая демонстрировать ни крупицы гнева.