Читать интересную книгу Ответная угроза (СИ) - Генрих

Чуть подумав, добавляю:

— В Белоруссии изготавливаем такие снаряды, но крайне мало. Начинка из бензина с добавлением машинного масла. Вынужденный вариант, они постепенно подтекают, долго хранить нельзя…

Слава Васильеву, он догадался сделать сплошным низ снаряда, так что в пороховой заряд выстрела масло не течёт.

— Термитная смесь нужна, — умничает Каганович.

Дёргаю головой.

— Да мне всё равно. Главное, чтобы работало.

Упоминаю и второй вариант.

— Можно ещё возобновить производство противотанковых 57-мм пушек ЗИС-2. Они способны пробивать лобовую броню тигров. Но я не уверен, что мы получим хотя бы тысячу пушек за пару месяцев. А меньше или за более долгий срок не имеет смысла. Не успеем снабдить ими войска до конца войны.

Вопрос со снарядами отдали на откуп Жданову. Производство пушек постановили тоже возобновить.

— Война может и закончится, но армия всё равно должна иметь лучшее вооружение, — против слов Сталина возражений не нашлось.

Одну из освободившихся армий Карельского фронта всё-таки постановили перебросить Жукову. Он точно не откажется. А сам Карельский фронт объединится с Ленинградским в Северный. Потихоньку переходим в том регионе на мирные рельсы. Финская армия демобилизуется, тяжёлых вооружений и большей части авиации она лишена, так что даже при жгучем желании возобновить военные действия технически не сможет.

Доходит речь до делёжки Европы. Понятное дело, что Тешинскую область, захваченную Польшей, решили отдать обратно Чехословакии. Ни вопросов, ни возражений ни у кого нет. А вот тема Данцига лично у меня вызывает кривоватую ухмылку. Не сдержался.

— У вас возражения, товарищ Павлов?

— Не то, чтобы возражения… сомнения, товарищ Сталин. С одной стороны, этот эксклав Германии прямо просится, чтобы его отрезали. С другой, дарить его полякам не хочется.

— Пачиму?

— Они нас ненавидят, и никакие подарки это не исправят.

— Мы создаём в Польше коммунистическую партию, — своё веское слово вставляет Мехлис.

— И в это же время воссоздаётся польская армия, в которой коммунисты никакого влияния не имеют.

Какое-то подозрительное молчание устанавливается, как будто я ляпнул о чём-то запретном и деликатном. Надо исправляться.

— В настоящий момент вынуждаю их вести активные боевые действия. Сильно надеюсь, что общие потери достигнут не менее половины личного состава.

— Какая кровожадность, — роняет Ворошилов весело.

— Там офицеры по большей части яростные антикоммунисты. Меньше потом хлопот будет. Если Данциг отдаём полякам, то пусть они его и штурмуют. Хоть пару тысяч наших бойцов сбережём.

— А сейчас чем твои поляки занимаются? — любопытствует Будённый.

— Немецкий гарнизон в Лодзи добивают, — Лодзь наши войска обошли, оставив честь его взятия полковнику Шиманскому.

Так и постановили отдать Данциг. А кто его будет брать, на моё усмотрение. Я усмотрю, мне не трудно, хех!

— Товарищ Павлов, а ви не поторопились организовать управления по немецкому имуществу? Мне кажется, ви спешите. Этот вопрос должен решаться ГКО.

Вот и дошла очередь до моего вопроса. Встаю. Репликой тут не отделаешься.

— Думаю, что наоборот, товарищ Сталин, опаздываем. Мы уже довольно долго находимся на чужой территории. Механизмы репараций уже надо создавать, — кстати, он тот мой приказ до сих пор не подписал, так что он как бы не совсем законный. — Созданные на временной основе управления своего рода разведка боем. Безусловно, этот вопрос должен решаться ГКО. Поэтому предлагаю такой порядок. Через три-четыре недели временные начальники управлений выявят все трудности, возникающие при их работе. Затем доложат их комиссии ГКО, и тогда можно будет окончательно утрясти вопросы их структуры, порядка деятельности и комплектования. И провести отдельным постановлением ГКО.

Против разумности такого предложения не мог возразить никто. Даже Мехлис и Берия.

Заседание Ставки закончилось относительно быстро. И Сталин потащил меня в Кунцево. После ужина гуляем по знакомым маршрутам. Предсказуемо заходит речь о Василии.

— Сами понимаете, товарищ Сталин, абсолютной гарантии дать не могу. Вася, в конце концов, может и на машине разбиться. Лихач он по характеру. Но несколько дней уже не летает, и ещё недели полторы в воздух подниматься не будет.

— Ви можете запретить боевому лётчику летать? — несмотря на лёгкий акцент, вижу, что вождь не злится.

— По правилам — нет, не могу. Но сейчас идёт операция «Меркурий», в рамках которой ему строго воспрещено летать на его любимой «Аэрокобре». И во избежание неожиданностей ему дали задание на перегон Яков к линии фронта. С одной стороны, не так опасно, с другой — лётные навыки не теряются.

— Что за операция «Меркурий»? — вождю становится любопытно.

Рассказываю. Иосиф Виссарионович не так восприимчив, как его молодой потомок, поэтому взахлеб не смеётся, но улыбается очень широко.

— Я очень рад, товарищ Павлов, что ви так заботитесь о моём сыне. У вас хорошо получается.

— Спасибо, товарищ Сталин. Я так понимаю, вы одобряете завершающий этап — интервью Василия с иностранными журналистами? Скоро мы уничтожим германский фашизм, но пока он жив и силён, не повредит лишний раз щёлкнуть его по носу и унизить.

— Я дам поручение Молотову подготовить это мероприятие, — Сталин доброжелательно похлопывает меня по плечу. Одна из высших форм одобрения, насколько понимаю.

Есть за что. Убил несколько зайцев одним выстрелом. Вывел Василия из зоны наивысшей опасности, хоть временно, но и то хлеб. Это первый заяц. Провёл красивую комбинацию против немцев, второй зайчик. И дал урок высшей, для него высшей, стратегии Василию. Показал красоту генеральской игры. Это третий заяц, премиальный.

22 февраля, воскресенье, время 08:15

Позиции 5-го стрелкового корпуса близ городка Нейсе (Верхняя Силезия).

Участок 113-й стрелковой дивизии.

— Это чё за грёбаный тарантас? — артиллеристы батареи прикрытия потрясённо глядят на стального монстра, небрежно раздвигающего дымящиеся разбитые бронетанковые машины.

— Быстро передай на КП полка, нас атакует пять «Тигров»!

Комбат внимательно рассматривает грозную немецкую машину после команды связисту.

Немцы до сих пор не нашли эффективного способа взлома русской обороны. Поэтому сначала пошли обычные танки, в том числе лёгкие. В процессе боя лёгкая артиллерия была ожидаемо подавлена. Опытный командир батареи капитан Тарасов видел такое не раз.

Затем так же ожидаемо танковая атака захлёбывается. Потери понесли уже от сорокопяток, окончательно железный наступательный порыв грубо обрывается на минном поле. Только один Т-III прячется за дымящимся коллегой, не решаясь высовываться.

И вот подходят настоящие гиганты, одним своим видом вселяющие неуверенность во всех, в чью сторону смотрят мощные длинные стволы. Неуверенность испытывают отчаянные храбрецы. Все прочие чувствуют в животе холодящий ужас. Особенно когда видят, как снаряды высекают из них искры, не нанеся никакого ущерба.

Капитан давно заметил, что страха перед врагом почти не испытывает. Его напрочь вытесняют другие страхи, командирские. Страх не выполнить боевую задачу, потерпеть поражение, потерять своих людей.

— Третье и четвёртое орудие огонь по лидеру. Первый залп по гусенице слева, остальные по основанию башни. Если подставится боком — бить в борт в районе колёс. Огонь по готовности. После второго выстрела менять позицию.

Два командира указанных расчётов убегают, пригибаясь, к своим пушкам.

— Вам тоже самое по левофланговому, — остальным командирам капитан подкрепляет слова жестом и для надёжности повторяет слово в слово.

Через четверть минуты звучит первый выстрел. Батарея полевых 76-миллиметровых пушек вступает в бой с практически неуязвимыми «Тиграми».

Неуязвимых машин не бывает, — удовлетворённо кривит губы в слабой усмешке капитан. Обоим парам орудий удаётся «разуть» свои цели и выстрелить ещё по разу. Остальные три блокируются потерявшими подвижность собратьями. Перебираться через воронки от минных бомб они не рискуют. И тут же их поддерживает миномётный огонь. Пока 82-миллиметровые, но дальше должны вмешаться и более серьёзные калибры. Кроме обычных мин используются и дымовые. В ответ танки успевают дать только два пристрелочных выстрела.