уже так много путешествовал, Ксандер все еще волнуется, когда самолет попадает в зону турбулентности, и что он успокаивается, когда я держу его за руку. Я знаю, что он обожает пробовать все новое, если это только не «мертвые животные». Я знаю, что он легко заговаривает с таксистами, случайными людьми в автобусе или в холле отеля; и что если ущипнуть его у основания позвоночника, он с удовольствием вздрогнет от щекотки.
И я знаю, что он так же узнает меня: что я ненавижу запах бананов, но люблю папайю; боюсь выходить куда-либо без крема от загара SPF50+; так и не научилась плавать, но люблю заходить в воду по пояс, а потом лежать на спине, зная, что он рядом и, когда будет большая волна, всегда поставит меня на ноги. Он знает, что я люблю креветки, но ненавижу снимать с них панцирь – и чистит их для меня, хоть сам и не ест; что я люблю, когда он делает мне массаж ног, и еще больше, когда он завершает массаж и целует меня, медленно двигаясь от щиколоток к бедрам и выше.
А теперь он стоял в небольшой очереди за тем, что, судя по всему, считалось лучшим салатом из зеленых манго во всей Камбодже. Судя по количеству людей, окружавших небольшой деревянный шатер, в котором его продавали, Ксандер вернется еще не скоро, но я не возражала. Я так расслабилась, что была рада лениво ждать, наблюдать за людьми и закатом с бутылкой пива, еще на две трети полной.
Я достала телефон из своей плетеной пляжной сумки, которую Ксандер подарил мне в надежде, что я перестану терять солнечные очки и бальзам для губ, и зашла в Вотсап, бросив мимолетный взгляд на иконку Slack, который Бьянка заставила всех установить для планирования свадьбы Мэдди. Наверное, уже пора его удалить, но сейчас мне было лень. Она больше меня не ранит, и уж тем более ее облачное программное обеспечение совместной работы.
Я получила сообщение от Мэдди. Фотографию, на которой были ее длинные ноги в джинсах и ноги Генри рядом с ней. Только вот этих самых ног было почти не видно, потому что поперек них лежал самый огромный и пушистый черный кот из всех, что я когда-либо видела. Серьезно, до того как я прочитала сообщение под фото, я было подумала, что их проглотил огромный медведь.
Но Мэдди написала: «Знакомься, это Уэйн. Он переехал к нам сегодня днем, но уже нами командует».
Я ответила кучей сердечек и кошачьих мордочек и сказала, что Уэйн – лучший кот в мире, а еще скоро станет самым избалованным. Потом зашла на почту и кликнула на папку с черновиками. Я заходила туда очень часто, но так и не решалась отправить сообщение:
«Дорогая Слоан,
Я не уверена, что должна отправить вам это сообщение. Я пыталась сказать вам об этом лицом к лицу, в кафе, в Сохо, еще в прошлом январе. Вы, наверное, не помните – у меня ничего не получилось. Наверное, это было плохой идеей, но мне казалось, что я должна была это сделать.
Видите ли, я сделала кое-что ужасное. Я этого не осознавала, во всяком случае, не полностью, хотя, несомненно, должна была. Думаю, что приукрасить такое все равно не получится, поэтому скажу напрямую. У меня был роман с вашим мужем. С Майлзом. Он длился около четырех месяцев, пока я не узнала в декабре, что вы по-прежнему в браке, и тогда я все между нами прекратила.
Я не буду углубляться в детали, если только вы сами о них не спросите. Я знаю, что вы меня возненавидите и абсолютно вас понимаю, и не могу подобрать слов, чтобы выразить, как мне жаль. Надеюсь, что у вас все в порядке и что, какое бы решение вы ни приняли, у вас все будет хорошо!»
Дальше я не продвинулась. Проблема в том, что я не знала, как подписаться. «С любовью» – слишком лично, хотя мне хотелось послать ей немного любви и поддержки, по-сестрински, хотя не думаю, что она бы обрадовалась. «С наилучшими пожеланиями» – еще хуже. А просто подписаться своим именем казалось слишком резко и холодно.
Я думала, сказать ли ей о подкасте, о том, что я месяцами слушала ее голос в «Извините, что мне не жаль» и как он изменил мою жизнь? Но и это казалось неправильным – я вспомнила, с какой радостью в голосе она записывала слова: «Мне кажется, я наконец встретила Того Самого». Встретила, но это оказалось иллюзией. Мужчина, который, как ей казалось, будет любить ее и дорожить ею всю жизнь, предал ее. И я уверена, что напоминание о том, как она была счастлива и уверена в нем, не поможет.
Поэтому письмо так и осталось неотправленным, и время от времени я снова открывала и переписывала его, что-то добавляла, что-то убирала, но так и не решала, как подписаться, и не нажимала на «отправить».
И сейчас не нажала. Вздохнув, я вернулась в Вотсап, чтобы снова взглянуть на кота Мэдди.
И как раз в этот момент я получила новое сообщение. От Майлза. Я вздрогнула от удивления и решила подождать, почувствую ли на другом конце света то же самое, что чувствовала при виде его имени раньше, в Лондоне, – то волнение и внутреннее напряжение, когда глаза видели его имя, а тело тут же реагировало. Но ничего не случилось. У него больше не было никакой власти надо мной, как и у Бьянки. Я еще глубже зарылась пальцами в песок и дотронулась до экрана, чтобы узнать, что он хотел мне сказать.
В сообщении не было и десяти слов.
«Я рассказал ей. Она ушла. Надеюсь, теперь ты довольна».
Это было злое сообщение, я знала. Он пытался переложить на меня вину за то, что его брак распался, вместо того чтобы взять ответственность на себя. И я не была довольна – конечно, нет. Уж точно не из-за этого. Но с этим хотя бы было кончено. Слоан приняла решение – каким бы мучительным оно ей ни казалось. Я пообещала себе, что, когда вернусь в Лондон, организую нашу встречу, извинюсь перед ней и терпеливо выслушаю все, что она мне скажет – я перед ней в долгу.
Я убрала телефон. Ксандер шел ко мне по пляжу, держа в руках две тарелки из банановых листьев, на которых возвышалась еда, и две бутылки холодного пива под мышкой. Я встала и поцеловала его.
– Все хорошо? – спросил он, увидев мое выражение лица.
– Да, – ответила я, – все хорошо.
Письмо от Софи
Я хочу сказать вам огромное спасибо за то,