– Спасибо, Валер! А я уж загрустил – все бросили, никому я не нужен, – и Андрей выпятил нижнюю губу, изображая маленького обиженного ребёнка.
Погрузка в «Жигули» была поистине фантастической. Валера на заднем сиденье обложил себя пятью огромными рюкзаками, сев на один из них, отчего голову пришлось согнуть в виде вопросительного знака, а Андрей сел спереди и принял ещё два рюкзака сверху. Милиционер долго утрамбовывал вещи, лежащие на Андрее, но потом всё же ухитрился захлопнуть дверь, и машина тронулась.
Так Андрей не ездил ни разу в жизни. Всё пространство до лобового стекла было занято расплющенными вещами, на ногах лежало, по крайней мере, килограммов семьдесят груза, какими-то жёсткими предметами передавившего мышцы с такой силой, что уже через пять минут Андрей, не выдержав, начал выть от боли. Валерке было не легче, но на нём хотя бы не было рюкзаков!
– А можно чуток побыстрее, – попросил Андрей сдавленным голосом, боясь закричать. – А то я тут просто не могу…
Милиционер попался весёлый и всё время улыбался и приговаривал:
– В тесноте – да не в обиде! Тише едешь – дальше будешь!
Андрей, уже не зная, что сделать, чтобы не заорать, прорычал в духе весёлого милиционера:
– Посади свинью за стол – она и ноги на стол! – но имел в виду он, конечно, не милиционера, а себя, поскольку в действительности его правая нога оказалась в районе дверного стекла чуть выше уровня головы.
Но весёлый милиционер, любитель русских народных поговорок, почему-то не воспринял его шутку, насупился и замолчал. На самом деле Андрею было на это абсолютно наплевать, и он даже молил Бога, чтобы водитель обиделся и высадил бы его из машины к чёртовой матери! Это было бы избавлением от пытки – уж лучше ночевать на улице!
Через полчаса машина подъехала к зданию гостиницы в Новой Чаре. Андрея пришлось вытаскивать вместе с рюкзаками. Ног он не чувствовал, и когда его под руки вынули и поставили на асфальт, он рухнул на лежащие рядом вещи и минут десять растирал мышцы, чтобы хотя бы попытаться подняться.
У входа в гостиницу стояла группа туристов. Они вместе с Валерой помогли перетащить рюкзаки в номер, Андрей переоделся, умыл лицо и руки и отдал ключи Насте.
– Когда помоешься – сдашь внизу администраторше, – попросил он девушку. – А я пойду звонить.
Потом они до завтра попрощались с Валерой, и Андрей направился в сторону переговорного пункта.
Постепенно ноги обрели чувствительность, с души схлынул ужас поездки, и Андрей наконец ощутил себя среди людей, в большом посёлке, он понял, что больше не будет тайги, речек и холодных ночей, что закончился не только этот летний сезон, но и целая жизнь, и теперь наступает другая – новая, неизвестная и чужая…
На улице по-прежнему падал мелкий редкий снежок. Он кружился вокруг зажжённых фонарей, подобно мотылькам, пробуждая какие-то детские воспоминания, связанные с Новым годом. Андрей улыбнулся, вздохнул полной грудью и быстрее зашагал к центральной площади.
На переговорном пункте сказали, что нужно подождать минут пятнадцать-двадцать, поскольку сейчас у них какие-то неполадки со связью. Тогда Андрей спросил, есть ли в посёлке парикмахерская, которая открыта в это время. Ему ответили, что в соседнем доме такая должна быть. И Андрей направился к ней. Ему очень хотелось что-то в себе изменить, внешне обозначить, что у него началась другая жизнь.
Молодая женщина в парикмахерской довольно брезгливо окинула взглядом странного клиента, но он объяснил ей, что только что прилетел из спасательной экспедиции и что голову, если можно, он помоет сейчас сам, после чего парикмахерша облегчённо вздохнула и произнесла:
– Ну, слава Богу, мы тут всем посёлком переживали за вас. Как там пострадавший?
– Пока не знаю, его сразу отвезли в больницу, завтра всё прояснится, – ответил Андрей и, с разрешения женщины, открыл воду и принялся мочить и намыливать грязные волосы.
В итоге Андрея не только постригли, но и побрили. Когда он посмотрел на себя в зеркало – то увидел в нём абсолютно незнакомого человека с выпученными глазами и скуластым лицом.
– Да. Надеялся, что помолодею, а получилось – наоборот, – задумчиво сказал он, расплатился и вышел на улицу.
Вначале он дозвонился домой. Голос у Маши был сонный, заспанный, но, узнав Андрея, она взволнованно закричала в трубку:
– Ну где же ты есть? Обещал к первому сентября, а сегодня какое? Твой сын, между прочим, уже первоклассник, а вот папочка его неизвестно где!
Андрей попытался вставить слово, но Маша говорила без пауз:
– С работой у меня плохо, денег, как всегда, не платят. А в школе сплошные поборы, я тут ещё в родительском комитете! Кстати, попросили снять мероприятие, я сказала, что ты сможешь. И дома всё кувырком – кран в ванной течёт, кровать у ребёнка сломалась – ну не спать же ему на сломанной! Пришлось в долги влезать, покупать новую. Да, там тебе какое-то письмо со студии пришло – но я ничего не поняла, то ли увольняют вас всех, то ли новые удостоверения нужно получить. И вообще – я устала, как загнанная лошадь, я так больше не могу! Как лето – я одна, и тащу на себе весь дом, все проблемы. А тебя никогда нет, ну почему тебя никогда нет? Если я тебе не нужна, если мы с ребёнком тебе не нужны – давай разводиться, в конце концов, ну не может же это продолжаться бесконечно!
– Маша… – попытался вставить слово Андрей.
– Что – Маша? Я уже сорок лет – Маша. И скоро состарюсь окончательно и уже никому не буду нужна.
– Маша, мы немного задерживаемся, у нас тут неприятности, – сказал, наконец, Андрей и с облегчением вздохнул.
На другом конце провода замолчали. Потом раздалось что-то, похожее на всхлипывание, и жена вдруг заговорила испуганным и надорванным голосом:
– Что?.. Что случилось, Андрюша?
– Маш, в общем, Витька ногу повредил, сейчас в больнице. Но я надеюсь, что дня через три-четыре мы будем выезжать домой…
– Я знала, что вы допутешествуетесь! – и жена зарыдала в голос. – Я больше тебя никуда не пущу, слышишь, никуда!
– Маш, я сообщу, как только всё выяснится! Димке большой привет, от папы… – произнёс Андрей, и голос у него почему-то тоже задрожал.
– Ты меня слышишь? Вы больше никогда и никуда не поедете! С меня хватит!..
Андрей повесил трубку. Он страшно ругал себя за то, что позвонил. Теперь жена будет нервничать, сходить с ума, рисовать в голове всякие ужасы. Но ему так хотелось услышать её голос, так хотелось, чтобы она сказала ему хотя бы одно доброе слово…
Андрей вышел на улицу и закурил. Нужно было немного прийти в себя и успокоиться, иначе он будет не в состоянии что-либо делать. Сейчас он позвонит Лёше Фролову и попросит денег. Хорошо бы, завтра утром деньги пришли. В Москве сейчас день, можно ещё успеть.