Читать интересную книгу Повести. Рассказы - Лу Синь

Из-за вечной спешки он давно отказался от завтраков. Нюй-и уложила ему в сумку пяток лепешек, столько же луковиц и пакетик с острой приправой, прикрепила к поясу лук и колчан. Затянувшись потуже, он, бесшумно ступая, вышел на двор и сказал подошедшей Нюй-гэн:

— Думаю сегодня поехать за добычей подальше и, наверное, задержусь. Как увидишь, что хозяйка проснулась, позавтракала и чуть повеселела, скажи ей, чтоб дождалась меня к ужину и что хозяин просил извинить его. Запомнила? Так и скажи: хозяин очень просил извинить.

Он быстро шагнул за ворота, вскочил на коня и, даже не взглянув на выстроившуюся челядь, уже через мгновение был за околицей. Впереди простиралось гаоляновое поле, он проезжал его каждый день и теперь проехал не глядя, зная, что там давно ничего нет. Хлестнув коня, он понесся вперед и проскакал без передышки ли шестьдесят. Впереди показался густой лес. Конь, весь в мыле, тяжело дышал и пошел тише. Проехав еще с десяток ли, охотник подъехал к опушке. В лесу полно было ос и бабочек, кузнечиков и муравьев — но ни малейших следов птицы или зверя. Когда он увидел эти места, то рассчитывал, на худой конец, встретить там лису или зайца, но теперь понял, что это была пустая мечта. Обогнув лес, он обнаружил, что за ним снова тянутся изумрудные гаоляновые поля, а вдали было раскидано несколько глинобитных домишек. Дул ветерок, пригревало солнышко, но даже ворон и воробьев здесь не было.

— Проклятье! — с досадой воскликнул И.

Он проехал еще несколько шагов — и вдруг его сердце бешено забилось: вдалеке, на поляне перед глинобитным домиком, он заметил птицу, похожую на крупного голубя, — она ходила по земле и что-то клевала. Он торопливо схватил лук, натянул тетиву до отказа — и стрела понеслась, как метеор.

В успехе можно было не сомневаться — он всегда попадал в цель. Теперь ему оставалось только, хлестнув коня, пуститься без промедления вслед за стрелой и подобрать добычу. Он уже подъезжал, как вдруг, откуда ни возьмись, перед самой конской мордой — старуха. Держа в руках подстреленного голубя, она пронзительно кричала:

— Ты кто такой? Зачем застрелил Чернушку — лучшую мою курицу? Делать тебе больше нечего?..

Сердце стрелка екнуло. Он поспешно осадил коня.

— Как? Неужели курица? А я думал — голубь, — растерянно сказал он.

— Ослеп, что ли? Ведь на вид-то тебе уже не меньше сорока.

— Верно, мамаша. В том году сорок пять стукнуло.[321]

— Ну, вот и вырос болван болваном! Курицу от голубя отличить не можешь! Да кто ты, собственно, такой?

— Я — стрелок И, — сказал он, слезая с коня. Конец фразы И произнес упавшим голосом: он увидел, что его стрела попала курице прямо в сердце — птица, конечно, уже подохла.

— И?.. Что-то не знаю такого, — сказала старуха, вглядываясь.

— А есть люди, которые хорошо меня знают. Еще при Яо[322] я убивал кабанов и змей…

— Ха-ха, ну и хвастун! Да их перебил Фэн Мэн[323] со своей дружиной! Может, и ты с ними был — да ведь ты уверяешь, что один убивал. И не стыдно тебе?

— Вот что, мамаша: этот Фэн Мэн в последнее время действительно частенько ко мне наведывался, но в компании с ним я никогда не был и никакого отношения к нему не имею.

— Врешь! Теперь все только о нем и говорят: я про него за один месяц раз пять слышала.

— Ну, хватит. Поговорим о деле. Как же быть с курицей?

— Плати! Лучшая моя несушка, каждый день неслась. Отдашь мне за нее пару мотыг и три веретена.

— Да ты, мамаша, посмотри на меня: я же не тку, не пашу — откуда у меня мотыги и веретена? И денег с собой нет — только лепешки, зато из белой муки, сейчас достану и отдам тебе за курицу. А еще дам в придачу пять луковиц и сладкого перцу. Ну, как?.. — И он потянулся одной рукой к сумке с лепешками, а другую протянул за курицей.

Увидев лепешки, старуха согласилась на обмен, но потребовала целых пятнадцать штук. После продолжительного торга сошлись на десяти. Условились, что он пришлет недостающие лепешки не позднее завтрашнего полдня, а в залог оставит стрелу, которой подстрелил курицу. Облегченно вздохнув, И положил курицу в сумку, вскочил в седло и пустился в обратный путь. Хотелось есть, но на душе было радостно: больше года не пробовали они куриного бульона.

Когда И миновал лес, день клонился к вечеру; стрелок заторопился и принялся нахлестывать коня. Но конь устал — и к знакомому гаоляновому полю они подъезжали уже в сумерках. Стрелок заметил, как вдали мелькнула чья-то тень, и в ту же секунду в него полетела стрела.

Выхватив на ходу лук, он мгновенно заложил ответную стрелу, спустил тетиву и тут же услышал звон: рассыпав искры, стрелы ударились наконечниками, изогнулись углом вверх и, перевернувшись в воздухе, упали на землю. Только успела столкнуться первая пара, как навстречу друг другу понеслись новые стрелы и сшиблись со звоном на полдороге. Каждый выпустил подобным образом по девять стрел — и у охотника не осталось ни одной. Но он уже узнал в своем противнике Фэн Мэна: тот стоял, полный самодовольства, и последней стрелой метил ему прямо в горло.

«Ха-ха, я-то думал, что он давно на море отправился, рыбку ловить, а он, оказывается, здесь, да еще вон чем занимается; то-то старуха столько про него болтала…» — мелькнуло в голове у И.

В этот миг лук Фэн Мэна, растянувшись, стал круглым, как полная луна, и стрела, с быстротой метеора, свистя, понеслась к горлу охотника. Но, видно, Фэн Мэн чуть ошибся в расчете — и стрела угодила охотнику в рот. Запрокинувшись, И, со стрелой во рту, свалился с коня. Конь сразу замер на месте.

Решив, что И убит, Фэн Мэн осторожно подкрался к нему, желая до дна испить победную чашу — полюбоваться лицом мертвеца.

Вдруг И открыл глаза и сел.

— А зря ты ко мне столько ходил, — рассмеялся он, выплюнув стрелу, — неужели не слыхал, как я умею откусывать наконечники?[324] Нехорошо, дружище. Не стоит заниматься такими штучками. Краденым приемом не убьешь того, у кого украл, — пока сам не наловчишься, толку не будет.

— У кого берешь — на том и проверяй… — еле слышно пробормотал «победитель».

Охотник расхохотался и встал.

— Все классиков цитируешь! Можешь этим старух морочить, а меня-то зачем же? Ведь я только охочусь, а не разбойничаю, как ты, на дорогах… — Заглянув в сумку и убедившись, что курица не пострадала при падении, он сел на коня и поскакал домой.

— …пробил твой последний час!.. — донеслось ему вслед.

«Никак не думал, что из него получится такой оболтус. Ведь молодой еще — а как ругается! Не удивительно, что совсем задурил старуху». — И стрелок сокрушенно покачал головой.

3

Он еще не проехал до конца гаоляновое поле, а уже стемнело; на темно-синем небе показался Юпитер, на западе необычно ярко сверкала Венера. Конь из последних сил тащился по меже, неясно белевшей во мраке. К счастью, над краем неба поднялась луна, ее серебристый свет становился все ярче.

«Вот дьявольщина! — подумал И, услышав урчание в животе, и заерзал в седле. — Так стараешься доехать побыстрее, а тут, как нарочно, неприятности, только время зря теряешь!» — И, чтоб поторопить коня, он поддал ему пятками под брюхо, но конь, вильнув задом, продолжал трусить мелкой рысцой.

«Чан Э, конечно, уже сердится, что я сегодня так поздно, — размышлял И, — даже не представляю, с какой миной она меня встретит. К счастью, есть курица — может, это ее обрадует. А я скажу: дорогая, чтобы ее раздобыть, мне пришлось проехать двести ли. Или нет, нехорошо, слишком уж смахивает на похвальбу».

Увидев впереди огни, стрелок приободрился и перестал раздумывать. А конь, не дожидаясь плети, сам пустился галопом. Полная снежно-белая луна освещала дорогу, прохладный ветер обдувал лицо — даже с крупной охоты не возвращался стрелок с такой радостью.

Конь сам остановился у мусорной кучи. С первого взгляда И почуял неладное: в доме явно что-то стряслось. Встречать его вышел один Чжао Фу.

— В чем дело? Где Ван Шэн? — удивленно спросил И.

— Пошел к Яо за хозяйкой.

— Как? Разве хозяйка у Яо? — растерянно спросил И, все еще не слезая с коня.

Слуга пробурчал что-то невнятное и взял у него поводья и плеть.

Стрелок слез, наконец, с коня, шагнул в ворота, постоял в нерешительности и, оглянувшись, спросил:

— А может, она не дождалась и пошла одна в трактир?

— В трех трактирах спрашивал — нету.

Опустив голову, И в раздумье направился к дому; в зале он увидел перепуганных служанок и, удивленный и встревоженный, громко спросил:

— Как? Вы дома? Разве хозяйка ходила когда-нибудь к Яо одна?

Ничего не ответив, они только взглянули на него и подошли, чтобы снять лук, колчан и сумку с курицей. У него вдруг забилось сердце, его охватила дрожь: а что, если Чан Э с тоски наложила на себя руки? Он велел Нюй-гэн кликнуть Чжао Фу: надо будет послать его в сад за домом, пусть хорошенько осмотрит пруд и деревья. Но, едва переступив порог комнаты, И понял, что его догадка неверна: в комнате был беспорядок, сундуки с платьем стояли раскрытые. Он взглянул под кровать и тут увидел, что шкатулка с драгоценностями исчезла. Его будто окатили ледяной водой: дело было не в золоте и жемчугах — в шкатулке хранился подарок даоса, пилюля бессмертия.