— Алло, я вас слушаю.
— Добрый вечер, Анастасия Григорьевна. — В первый момент голос в трубке показался ей незнакомым, и Настя насторожилась. — Вы меня не узнаете? Это Поплавский.
— Добрый вечер! Вот теперь узнала, — с облегчением выдохнула Настя.
— Как ваши дела?
— Пишу второй роман.
— Вот видите, я же говорил, что вы не сможете остановиться! Очень рад за вас, Анастасия Григорьевна…
— Вы можете называть меня Настей, — попросила она. — Мне так проще.
— Хорошо, как вам будет угодно. Итак, должен вас обрадовать. Кажется, мне удалось найти издателя для вашего романа. По крайней мере, достигнута договоренность о переговорах. Вы можете приехать ко мне завтра около четырех?
Насте стало немного страшно, так официально и сухо звучал голос Вадима.
— Да, — дрогнувшим голосом ответила Настя. — Неужели это серьезно? Вы меня не обманываете?
— Это совершенно серьезно, и я вас не обманываю, — рассмеялся в ответ Вадим. — Не волнуйтесь. Приезжайте ко мне в офис, познакомлю вас с возможным издателем.
— Так он может еще не согласиться?
— Тогда найдем другого. Но думаю, все будет в порядке и завтра мы подпишем договор.
— Какой договор?
— На издание книги. Проект договора я только что напечатал, завтра вам покажу. Договорились?
— Да! До завтра.
Настя вернулась в комнату. Телефонный звонок вывел ее из рабочего состояния. С минуту Настя смотрела на оборванную на середине слова фразу, но так и не могла вспомнить, чем хотела ее завершить.
— Настя? У тебя все хорошо? Кирилл мне сказал, что тебе звонили. — Калерия Андреевна вопросительно посмотрела на дочь.
— Мама, звонил Поплавский. Кажется, мою книгу будут издавать. Завтра мне нужно приехать к нему на переговоры с издателем.
Калерия Андреевна тихо охнула и села на диван, прижав кухонное полотенце к груди.
— Вот и правильно, Настенька, я была убеждена, что у тебя все получится.
— Мамочка, еще ничего не известно. Может быть, они еще и откажутся.
Но Калерия Андреевна только замотала головой:
— Даже и не говори об этом, я просто чувствую, что все будет хорошо.
Ждать было труднее всего, и Настя все-таки не утерпела и рассказала Наталье Сергеевне о вечернем звонке.
— Ты очень волнуешься?
— Наташа, ты будешь смеяться, но я уже привыкла ждать. Последнее время я только и делаю, что жду. Раньше я всегда очень хотела, чтобы побыстрее сбывалось задуманное, то, о чем мечтаешь. А теперь я постоянно чего-то жду — ребенка, хороших новостей или даже просто телефонного звонка — и, как это ни странно, испытываю от этого радость. Ведь может быть человек счастлив только оттого, что ему есть что ждать, правда?
— Счастье ожидания?
— Да, а почему бы и нет?
— Конечно, и это хорошо, но все-таки приятнее, когда твои ожидания сбываются. Позвонишь мне вечером? Очень хочется узнать о результатах переговоров.
— Конечно. Вот только «результаты переговоров» уж больно официально звучит, словно в министерстве каком-нибудь.
— Ничего, привыкай. Ты теперь у нас поднимаешься на новый уровень.
После уроков Настя отвела Кирилла домой, подготовилась к завтрашним занятиям и, тщательно рассчитав время, стала собираться на встречу.
Когда она вошла, в комнате уже сидел черноволосый молодой человек лет тридцати и что-то оживленно обсуждал с Вадимом.
— А вот и наш автор пришел. Добрый день, Анастасия Григорьевна! Знакомьтесь. Михаил Николаевич, коммерческий директор издательства, в котором скоро выйдет ваша книга.
Мужчина вскочил со стула и пожал Насте руку, Вадим пододвинул девушке стул, взял со стола листки бумаги и положил перед собой.
Дальнейший разговор происходил в присутствии Насти, только без ее участия. По правде говоря, Настя мало что понимала из того, о чем спорили мужчины. Они перебрасывались незнакомыми терминами, Насте приходилось только догадываться о сути проблемы. Через некоторое время она уяснила, что речь идет об условиях договора. Вадим разводил руками и говорил, что подобные условия несерьезны и уважающие себя люди не могут на них согласиться. Михаил Николаевич отвечал, что издать никому не известного автора — дело довольно сложное, возможно, они еще потеряют на этом деньги, и немалые. Настя внимательно слушала, переводя взгляд с одного на другого. Со стороны они напоминали двух танцоров, выполняющих сложные па. Насте почему-то стали приходить в голову сравнения, связанные с животным миром. Она представляла мужчин то в роли боевых петухов, то ворчащих медведей, то галантных голубей. Периодически мужчины вспоминали о ее присутствии и начинали обращаться к ней, призывая разделить их точку зрения.
После пятнадцати минут оживленной беседы Вадим вскочил и объяснил Михаилу Николаевичу, что ему нужно посоветоваться со своим клиентом. Он открыл дверь в коридор и внимательно посмотрел на Настю. Только тогда Настя поняла, что клиентом, оказывается, является она сама. Они вышли в коридор, Вадим плотно закрыл дверь.
— Вадим, вы не можете мне объяснить, что происходит? Они не хотят брать мою рукопись?
Вадим несколько оторопело посмотрел на Настю, потом глубоко вздохнул и потер переносицу.
— Я хочу увеличить размер авторского гонорара, вашего гонорара, — пояснил он.
— А мне показалось, что они собираются отказаться от моей рукописи, а вы их уговариваете этого не делать.
Вадим издал горловой звук и обхватил виски руками.
— Да, помощи от вас мне ждать не приходится. Берут они вашу рукопись, берут. Не волнуйтесь.
— Вот и замечательно, значит, и не надо больше спорить. — Настя от радости хлопнула в ладоши.
— Так, понятно, в этом вы мне не помощник. Тогда молчите, не сверкайте радостно глазами, лучше смотрите на меня и кивайте, только если я буду кивать головой. Поняли?
— Угу.
— Тогда пошли.
Переговоры продолжались еще некоторое время. Спор то затихал, то возобновлялся с новой силой. Настя с интересом приглядывалась к мужчинам. Каждый из них пытался с вежливой улыбкой отстоять свою позицию. Но наконец им удалось достигнуть какого-то соглашения. Вадим сел за компьютер и стал вносить в проект договора необходимые изменения.
— А откуда вы взяли сюжет своего романа? — обратился к Насте с вопросом Михаил Николаевич.
— Из жизни… Осенью у меня умерла подруга, моя двоюродная сестра. Умерла очень молодой, после нее остался сын. Она была такой молодой и замечательной, и вот ее нет.
— От чего она умерла?
— Трудно сказать… Она была совсем одна с сыном… Нет, я говорю неправду. По моим словам получается, что сын виноват в ее гибели, а это совсем не так. Галя умерла от наркотиков, от какой-то синтезированной гадости, которой и названия еще не придумали.