— Что это? — спросил Юра.
— Обрез! — гордо ответил Тимиш, подавая оружие.
— Первый раз вижу такое.
— Была солдатская винтовка, отпилили кусок ствола, половину приклада — и стал короткий обрез. Куда мне с винтовкой? Заметят. Не у меня одного есть обрез…
Юра взял обрез, увидел ржавчину на стволе, на затворе и возмутился.
— Разве можно так безобразно обращаться с боевым оружием! У нас бы за такое голову оторвали.
— А разве в гимназии есть винтовки?
— Ага, для военного обучения. У нас из-за них такое было! Потом расскажу…
Юра вынул затвор, заглянул в ствол.
— Слушай, да ты же ни разу не чистил ствол!
— А надо чистить?
— Обязательно! И смазывать. Я тебе покажу. Где шомпол?
— Шомпола нет… Нет, есть. Сейчас принесу.
Тимиш полез по лестнице вниз.
— И еще керосина и масла для смазки принеси! Возьми машинного. И пакли или тряпок.
Тимиш вернулся с бутылкой керосина, кучей тряпок и машинным маслом.
— Смотри!
Юра обеими руками растянул затвор, свернул набок и отделил боевую личинку.
— Сломал? — испугался Тимиш.
— Учись разбирать затвор, тетя! — весело сказал Юра, чувствуя свое превосходство.
Они керосином отчистили затвор от ржавчины, тщательно вытерли, смазали маслом, собрали и принялись за ствол.
Сквозь затянутое паутиной небольшое окошко пробивались лучи солнца. Юра чистил шомполом дуло обреза и думал о предстоящей поездке в Крым.
— Слушай, Тимиш! А зачем тебе этот… обрез. — Юра еще не мог привыкнуть к новому названию. — Отдай мне.
— Ишь, захотел! А если паны начнут отбирать у нас землю, худобу, овечек!
— Будете стрелять?
— А шо? Чи подставлять спину под нагайки стражников или милиции Бродского? У нас тут гарная компания. Боевые хлопцы. — Помолчав, Тимиш добавил: — У меня еще кое-что есть. — Он снова нырнул за сено и вернулся с ручной гранатой-«бутылкой». — Только я не знаю, как с ней… — предупредил он Юру.
— А я знаю.
— А ты не бре?
— Нет! Старшеклассников учили, и я научился. Вот эта штучка — запал. А это — предохранитель. Смотри! — Юра отодвинул заслонку и вынул запал. — А теперь смотри!
Он отвернул предохранитель и бросил бомбу на пол. Что-то щелкнуло. Тимиш схватился за голову.
— Все! — победно сказал Юра.
Подняв гранату, он объяснил, как вставлять запал, как действовать предохранителем.
— Все-таки в гимназии тебя кое-чему научили! — восхищенно сказал Тимиш. — А теперь спустимся вниз, и ты мне расскажешь про дядька Антона, как он там.
Но рассказать не удалось.
4
Прибежала взлохмаченная дивчина и запричитала:
— Запрягай, Христа ради, коня, поедешь до колодца! Там пленного Гиляка утопили!
— Скорее выкатывай «беду»! — крикнул Тимиш и побежал к коням.
Юра поспешил в сарай. Почти все, как прежде. Вот большой фаэтон. Маленький фаэтон. Вот и двухколесная «беда». Он открыл ворота сарая и выкатил «беду».
Тимиш уже вел Стрелку с хомутом на шее. Подвели, быстро запрягли. Стрелку гнали галопом.
— Наши дивчата увидели, — рассказывала девушка. — Ссорятся четыре пленных коло криницы. Ну и нехай себе ссорятся. Их дело. А потом смотрят — их уже трое. Двое бегут в училище, а третий — в сад. Прямо на нас. А как увидел нас, так в сторону. Мы до колодца. Глянули. А там чоловик. Голова с воды торчит, а руки за стенки чепляются. Я побежала до конторы, а новый директор говорит: «Он уж наверно утоп. Нехай перевезут в конюшню и положат на солому в свободный денник. Я сообщу кому надо. Если помер — сделают вскрытие, а до тех пор не трогайте».
— Эх, — с досадой в голосе сказал Тимиш, — говорил мне Вацлав Гиляк: «Побачишь, где-нибудь этот шваб Отто Пупхе — помнишь, был здесь такой толстый немец — обязательно меня убьет».
— Помню, помню Отто Пупхе, — сказал Юра. — Он еще в самом начале ссорился с Вацлавом.
— Э, то ще за ссоры! Сейчас одни пленные за кайзера, другие за ихнюю революцию. С ножами друг на друга лезут. А тот Пупхе самая вредная сволочь. Он помогал милиции отбирать у селян скотину Бродского.
Юра вдруг вспомнил убитого на перроне Омельченко, над которым он плакал. А вот теперь Гиляк…
На дороге, ссутулясь, стоял Кувшинский. Он поднял руку. И Тимиш остановил лошадь. Шир-хан молча сел в «беду», вытолкал на дорогу дивчину и крикнул:
— Погоняй!
На Юру не обратил внимания, будто и не видел его.
«Беда» подкатила к колодцу, вокруг которого толпились мальчишки и девушки.
Кувшинский надел пенсне и заглянул в колодец.
— Готов! — сказал он. Потом нетерпеливо посмотрел на дорогу. — Я съезжу, еще раз протелефонирую, чтобы выслали людей вытащить тело.
Он сел в повозку, взял в руки вожжи и уехал, так и не сказав Юре ни слова.
— Я полезу! — сказал Тимиш. — А ты, Юра, командуй спуском.
Дивчата наперебой закричали:
— Утопнешь! Не лезь! Ой, лышенько!..
Но Тимиш сел на сруб, подтянул трехведерную бадью к краю, осторожно спустил в нее ноги и взялся за толстую веревку.
— Опускайте потихоньку! — сказал он. — А ты, Юр, смотри за мной и слушай. Спускайте тихо. Колодец глубокий.
Три дивчины медленно вращали железную ручку, веревка неслышно сматывалась с деревянного барабана.
— Стой! — крикнул Тимиш.
— Стой! — повторил Юра.
Бадья остановилась над самым телом Вацлава и заслонила его.
— Он еще живой!.. — гулко донесся голос Тимиша из глубины. — Спустите ниже… Еще!.. Кидайте веревку, там на земле лежит! Вацлав еще живой! Я привяжу его к бадье, и вы тяните, когда команду дам. А потом спустите бадью за мной.
— Ой, лышенько! Та ты же утопнешь!
— Тащите!
Это было нелегко, но они вытащили бадью, в которой лежало почти вдвое перегнутое тело Вацлава. Самым трудным было извлечь его из бадьи: чуть-чуть не уронили снова в колодец, чуть-чуть не упустили бадью на голову Тимиша… Наконец Вацлава перетащили через край сруба, уложили на землю. Глаза у него были закрыты. Лицо белое-белое, губы синие.
— Помер! — сказал кто-то.
Страшась, Юра прикоснулся к худой руке, как это делала тетя Галя. Пульс бился еле-еле.
Снизу донесся призывный крик. Спустили бадью и вытащили Тимиша.
Вдвоем они стали растирать Вацлава. У него была ножевая рана в грудь, возле плеча. Кровь выступала слабо, будто вся вытекла.
— Надо перевязать, — сказал Тимиш и разорвал рубашку.
Они перевязали рану.
Когда приехал Кувшинский с двумя рабочими, Вацлав уже открыл глаза, только говорить не мог. Шир-хан поморщился, услышав о том, как вытаскивали Вацлава.