– Я не… Ты больше не проведешь меня, Кира. Я лучше покончу с этим, чем снова
попадусь в твой капкан. Я не могу…
Допытываясь до истины, я тоже покопалась в себе, однако нашла лишь болезненную
телесную тоску по Келлану. Мне было не вынести еще одного вечера, когда он остался бы с
очередной женщиной. Я не могла допустить, чтобы его губы хотя бы секунду касались кого-
то помимо меня, но даже не задумывалась над тем, что это значило для нас с Денни. Во мне
пульсировала единственная мысль: Келлан должен быть моим, и только моим.
Я осторожно заключила его лицо в ладони.
– Не бросай меня. Ты мой, а я твоя. Я хочу тебя… И ты можешь брать меня. Только
прекрати бывать со всеми этими…
– Нет, – отпрянул он. – Я не буду с тобой, ты ревнива.
Снова притянув его ближе, я позаимствовала один из его жестов, давным-давно
сведший меня с ума. Я чуть провела языком по его верхней губе изнутри. На Келлана это
оказало тот же эффект. Он закрыл глаза и задрожал, делая быстрый вдох.
– Кира… нет. Не повторяй этого со мной…
Я помедлила.
– Келлан, я и не собираюсь. Прости, что я тебя оттолкнула, но больше я не скажу тебе
«нет».
Мой язык вновь занялся его пленительной кожей. Я добралась только до половины
губы, когда он впился в меня. Поцеловав меня, он сделал паузу и отпрянул, дыша неглубоко
и часто. Он пристально смотрел на меня и явно разнервничался.
– Я влюбился в тебя, – прошептал он, ища мои глаза.
Он был очень бледен, страшно напуган и немного обнадежен.
– Келлан, я…
Не зная, что сказать, я снова была готова расплакаться.
Он не позволил мне даже попытаться закончить – погладил меня по щеке и поцеловал
опять, но нежно, ласково, бесконечно чувственно.
– Я так люблю тебя, Кира. Нет слов, как я по тебе скучал. Я страшно виноват. Прости
за жуткие вещи, которые я наговорил. Прости, что врал тебе про сестру… Я ее и пальцем не
тронул. Я обещал, что не буду. Я не мог тебе признаться, насколько я тебя обожаю… как
сильно ты меня ранила.
Высказавшись о своих истинных чувствах, он словно дал волю всем прочим
сдерживаемым эмоциям и теперь не мог остановиться.
Он говорил быстро, в паузах между поцелуями.
– Я люблю тебя. Прости. Пожалуйста, прости. Эти женщины… Я страшно боялся до
тебя дотронуться. Ты не хотела меня… Я не мог терпеть эту боль. Я пытался переболеть
тобой. Когда я был с ними, передо мной всегда была ты. Я так виноват… Я люблю тебя.
Я внимала ему в потрясенном молчании, и слезы текли по моим щекам. Его
искренние слова и мягкие губы лишали меня сил, заставляя мое сердце отчаянно колотиться.
Он без устали смыкал наши губы, а речь продолжала струиться.
– Прости и забудь, пожалуйста… Я пытался выкинуть тебя из головы. Не вышло… Я
только хотел тебя сильнее и сильнее. Господи, я тосковал по тебе. Мне так жаль, что я тебя
оскорбил. Я никого не хотел так, как тебя. Я дико хочу тебя. Хочу навсегда. Прости меня…
Я очень тебя люблю.
Я все еще не могла осмыслить его слова и затравленный взгляд, в котором читалась и
надежда. Но от всего сказанного он был мне еще больше желанен. Мое дыхание отяжелело и
стало прерывистым. В ответ поцелуи Келлана становились все неистовее.
– Боже, я люблю тебя. Ты нужна мне. Прости меня. Останься со мной. Скажи, что я
тоже нужен тебе… Скажи, что ты тоже хочешь меня. Пожалуйста, будь моей…
Он мгновенно прекратил меня целовать и застыл, цепенея от ужаса, как будто только
сейчас осознал, о чем говорил.
– Кира?..
Голос его дрожал. Глаза влажно блестели, ловя мой взгляд.
До меня дошло, что я уже давно не произносила ни слова. Он изливал мне душу, а я
молчала. Конечно, он не давал мне возможности говорить, но, судя по его страху, даже не
понимал этого. Он знал одно: я молчала и плакала.
Мое горло перехватило от избытка чувств, и я закрыла глаза, давая себе минуту на то,
чтобы все вобрать. Он любит меня? Обожает? Любит? Хочет… навсегда? Любит меня?
Хочет, чтобы я была с ним? Любит? Чувства, которые я испытывала к нему и в то же время
яростно отвергала, вернулись и затопили все мое существо. Мне вспомнилась каждая мелочь
– все горести, радости, ревности, – неужели он всегда любил меня?
Я отстранила его и осознала, что продолжаю лежать молча, с закрытыми глазами.
Открыв их, я увидела его печальное, испуганное лицо. Я схватила Келлана за руку, не
позволяя отдалиться. Он поймал мой взгляд, и по его щеке скатилась слеза. Я стерла ее
большим пальцем и придержала Келлана. Притянула ближе, нежно поцеловала.
– Кира… – пролепетал он, чуть отшатнувшись.
Я проглотила комок.
– Ты всегда был прав: мы не друзья. Мы намного больше, чем друзья. Я хочу быть с
тобой, Келлан. Хочу быть твоей. Я и так твоя.
Все это вырвалось в мгновение ока – ничего другого я не могла придумать. В ту
секунду на нем сошелся клином весь свет. Ничего не было, кроме него, и я больше не хотела
ему противиться. Я устала от этой войны и хотела принадлежать ему во всех смыслах.
Келлан перекатился и вновь очутился поверх меня. Наши губы встретились. Он тихо
выдохнул и поцеловал меня взасос, как будто мы не делали этого много лет. Страсть,
исходившая от него, накрывала с головой, он сотрясался всем телом. Келлан сменил точку
опоры и толкнулся в меня, издав глубокий горловой звук, который заставил меня трепетать.
Я провела руками по его спине, и он задрожал. Нащупав подол его футболки, я
потянула ее вверх и погладила голую кожу. Секунду я любовалась потрясающим
совершенством его тела, и затем мы опять слились в поцелуе.
Он снова переместил центр тяжести и медленно провел руками по моей шее, груди,
потом скользнул ими под блузку. Они тряслись, когда он задрал ее и стянул. Дрожало и тело,
пока он целовал меня. Я поняла, что он сдерживался, заставляя себя действовать медленно и
сохранить контроль, на случай если я передумаю. При мысли о том, как сильно он хотел
меня и до чего был во мне не уверен, я вся загорелась.
Я водила руками по его голой спине, ощущая каждую мышцу, каждую выемку. Он
чуть застонал, когда я дотронулась до его груди и провела пальцами по тонкому рубцу на
ребрах – шраму, который он заработал из-за меня, потому что любил меня. Его губы не
оставляли в покое моих, руки гуляли по плечам, шее, поверх лифчика, спускались к животу.
Я вздохнула – до того было сладко вновь ощущать его прикосновения, я так давно их не
знала. Он снова сдвинулся и дрожащими руками потянулся к моим джинсам. Пальцы начали
поигрывать ремнем, как будто прикидывая, надо ли…
Я отпрянула от его губ и прошептала на ухо:
– Я твоя… Не останавливайся.
И с этими словами искушающе поерзала под ним.
Выдохнув и расслабившись, Келлан послушал меня и не остановился. Он принялся
расстегивать мне джинсы, и я, кусая губу, потянулась расстегнуть его. Он отпрянул,
пристально изучая меня. Дрожь прошла. Я разделалась с его джинсами, а он начал
стаскивать мои. Глядя на меня с невыразимой любовью, он тихо произнес:
– Я люблю тебя, Кира, – и снова стал целовать.
Его лицо и признание настолько потрясли меня, что я перестала дышать. Внезапно все
показалось неправильным, грязным. Происходящее не сочеталось с его нежными словами, и
я не могла отпустить тормоза.
– Келлан, подожди… – сказала я робко. – Всего мину…
– Кира… – Он оставил мои джинсы в покое и тяжко застонал, навалился всем телом,
положил голову мне на плечо. – О… мой… бог. Ты серьезно? – Он стал кататься головой по
моему плечу. – Пожалуйста, не делай этого снова. Я не вынесу!
– Нет, я не буду… Но…
– Но? – Келлан привстал, чтобы видеть меня. Он был не в силах дышать, его синие
глаза горели желанием, но уже и досадой. – Ты понимаешь, что если ты продолжишь так
обращаться с моим телом, то у меня никогда не будет детей?
Меня рассмешила его неумышленно забавная реплика. Он отодвинулся дальше и
нахмурился.
– Рад, что тебя это веселит…
Продолжая посмеиваться, я провела пальцем по его щеке, пока не заставила наконец
улыбнуться.
– Если мы собираемся это сделать… Если я буду с тобой… – Я оглянулась на грязный
пол, где мы лежали. – Это случится не на полу в подсобке Пита.
Он нахмурился, но сразу пошел на попятную, ласково поцеловал меня и шепнул:
– Теперь тебя, значит, не устраивает грязный пол?
Я вновь рассмеялась – он намекал на нашу свиданку в кофейной будке, вдобавок меня
обрадовало, что чувство юмора вернулось к нему. Я давно не слышала от него шуток.
Келлан поцеловал меня в сотый раз, после чего, подавшись назад, изобразил