уже было невозможно. Опять хвала отцу Ясеню. Хотел новый потолок сделать, да забросил в виду скорого переезда. Фиолет схватил тот самый неподъёмный рюкзак, повесил на своё плечо, ужасая Иву непомерной тяжестью груза и восхищая своей нечеловеческой силой. Они вышли из сарая в сад, пробежали к забору, где хитроумный Фиолет заранее сделал лаз. Он отодвинул его и опять снаружи уже подпёр огромным горбылём. Да так, что весь забор затрещал. Пробежав пустые огороды, они вышли в поле.
Вдалеке светилось нечто, кружились какие-то приветливые издали огоньки. И поняв, что их ждут на самом деле, что не надо бежать по мокрому страшному лесу в неизвестность, Ива пискнула от счастья, взвизгнула и поковыляла, начисто забыв о больной ноге. Да она и не болела. Через кочки, какие-то рытвины, лужицы, они перескакивали так, как бывает во сне, когда кажется, что не идешь, а летишь над землёй. Открылась неведомая запечатанная сила, прыть, и они как две нелетающие, но имеющие силу для небольшого взлёта, птицы проносились над сизо-чёрным полем в сторону спасительных волшебных огней из другой реальности. Вот и берег реки. Река казалась стеклянной и почти светлой, она казалась дорогой к спасению.
Костя стоял у открытого аэролёта и подхватил на руки изнемогающую падающую Иву. Внёс её внутрь фантастической машины и уложил на заднее сидение, поскольку девушка была почти без сознания. Сел впереди, рядом молниеносно сел Фиолет. Забросил под ноги свой тяжеленный груз – рюкзак с мозгом «Пересвета», и аэролёт взлетел уже подлинной птицей вверх. К белёсому низко облачному небу летней ночи, начисто лишенной звёзд и центрального Ока Создателя – группы сияющих созвездий.
– Что с нею? – встревожился Фиолет уже над облаками, когда и звёзды, и Око Создателя сияли в вышине.
– Да пройдёт. От шока, от страха, от бега, от всего сразу, – успокоил Костя.
– Фиолет, – подала голос Ива, – я не понимаю твоих слов. Что со мною?
– Ты не понимаешь потому, что это моя родная речь. А так понимаешь?
– Да, – произнесла она, улавливая мягкое покачивание, очень приятное. Не страшное. – Это Костя рядом с тобою?
– Я, – ответил ей Костя. – Я – Константин Воронов сын.
– Что за длинное и непонятное имя? Вы думаете, что его можно воспроизвести нормальным человеческим языком?
Ребята засмеялись от радости, от того, что удрали так удачно, от того, что всё страшное и уже невозможное осталось позади. – Э-ге-гей! – закричал во всё горло Фиолет, – здравствуй высокое небо! Здравствуй чужая планета, ставшая почти своей! Я ещё поброжу по твоему лику, а Костя? Увижу не один только лес, да столицу с пригородами.
– Само собой, – флегматично отозвался Костя.
– Опять ничего не понимаю, – подала голос Ива с заднего сидения.
– Белая Уточка, дай мне хоть немного насладиться родной речью.
– Ну, хорошо. Болтайте себе, – согласилась добрая Белая Уточка.
Жалея её, Фиолет стал разговаривать на языке Ивы, – Костя, мы должны лететь прямо к звездолёту Кука. Он велел срочно. А то у Белой Уточки очень опасные процессы идут в кости.
– Да я в курсе, – ответил Костя, не желая переходить на язык жителей белого континента. Его напрягала обязанность разговаривать на языках всех трёх континентов, и он не любил ни один из них. Он не был врождённым полиглотом, и универсальный переводчик раздражал его необходимостью постоянного ввинчивания в своё ухо. Сейчас он был от него свободен. – Вика уже там. И Кук там. И Радослав прибудет вскоре. И Андрей, само собой. И мои рыжики ненаглядные Саня и Валера, и тёмненькие как шляпки белых грибов Володя и Артём! Мы все сегодня будем там! Как здорово! Как я скучаю по нашим сборищам. Как редко это бывает теперь. А помнится, мы раздражались друг на друга, как застряли в звездолёте на месяц почти. Когда папа Кук грузил нас сведениями о жизни и выживании на чуждой планете. Тебе, Фиолет, достанется сегодня объятий столько, вопросов столько, что я тебе не завидую. А девочку твою мы сразу определим в медотсек по любому. К Викусе нашей. Там же и Ландыш пока со своей малышкой Виталиной. Девчонок прибыло. Целых две штуки новых появилось, а мальчишка только один, – дурачился Костя.
– Какая она тебе штука, – оборвал его Фиолет.– Она мой волшебный талисман. Моя спасительница.
– Я понял. Но ты не обижайся. Я же рад так, как был в последний раз только на Земле.
– Кто они, Володя, Валера, Саша и Артём? – спросил Фиолет.
– Они мои родные братья.
– Вот это да! Целый экипаж братьев. Твой отец молоток!
– Ещё какой! Лысый и злой.
– Злой? Ты серьёзно?
– Да шутка. Ты же, вроде, большой дядя, а лысого громогласного отца-командира звездолёта забоялся? Ему за девяносто лет.
– Да будет тебе!
– Точно.
– А не дашь больше сорока!
– Вон Радославу тоже шесть десятков, а он дочку с девчонкой Ландыш родил. И смотрится как едва тридцатилетний дядя. Красавчик! А тебе сколько лет?
– Тридцать девять, – ответил Фиолет.
– Ни фига! А не дашь больше двадцати! Я думал, ты моложе меня. А ты старше. Я в экипаже самый младший. Не считая Ландыш. Но она девушка. То есть молоденькая женщина.
– Красивая? Если на твой взгляд? – поинтересовался Фиолет.
– Ты у Радослава спроси. По мне так ничего особенного. Но твои вопросы радуют. Жизненные потрясения тебя не шибко потрепали.
Куда исчез оборотень?
Зря она и радовалась. Вернувшиеся приближённые из числа её тайной охраны люди, имеющие военную выучку, выглядели так, что спрашивать у них ничего уже не надо было. Дело провалено. Оборотень опять убежал.
– Жену оборотня почему не привели ко мне? – спросила Сирень, утаивая гнев, только голос стал совсем тихим.
– Нет в доме никого.
Странность была в том, что дверь в дом оказалась заперта изнутри. Они сломали замок, но в доме никого. Окна также были заперты изнутри. Дверь, ведущая в сарай, не открывалась вообще, поскольку снаружи была подпёрта балкой настолько крепко, что они её сдвинуть даже не смогли. Скорее всего, эта дверь и не использовалась хозяевами дома. Обследованный забор вокруг сада, высокий и гладкий, не имел в себе щелей, и девушка-калека никак не смогла бы через забор такой высоты перелезть, даже если бы здоровый мужик сумел бы так сделать. Да и зачем им было бежать в сторону полей, если они упирались в берег реки, делающей там излучину, где не было моста. В противоположной же стороне у дороги к лесу дежурили люди Сирени, но им никто не попался. И у крепкой калитки дома Ивы дежурили люди, а из неё так никто и не вышел.