и весел и печален. Когда был весел, то беседовал с теми, кто его окружал, об удивительном и диковинном, смеясь тому раньше всех, и часто, когда смеялся, хлопал своей благословенною рукой по руке присутствовавшего на его приеме и левую свою руку клал на свой рот. Меня он многократно хлопал по руке.
Когда же бывал он печален, то не рассказывал ни о чем, лишь отвечая тому, кто с ним заговаривал. И большая часть того, что я слышал от него в таком состоянии: "Будет, что пожелает Аллах; а чего он не пожелает, того не будет..."; или говорил: "Аллаха довольно мне и достаточно!", "Услышит Аллах того, кто молится", "Нет конца позади Аллаха!"
А если кто в неудаче своей просил его прочесть фатиху, то он простирал свои благословенные руки, говоря после произнесения слов "Прибегаю к Господу людей!" и басмалы, "Йа син" и так далее[511]: "О милосерднейший из милосердых! О милосерднейший из милосердых! О милосерднейший из милосердых!" Затем он трижды читал фатиху и трижды обращался [к Аллаху], говоря: "Да исправит Аллах нас и вас! Да поправит он дела наши и ваши дела! /53/ Да сделает он спокойным наш конец и ваш!"
Лишь в конце своей жизни, когда приблизилось [последнее] путешествие, он завел привратника, и тот не разрешал входить к шейху, как это было в прежних обстоятельствах; напротив, иногда он [даже] возвращал людей [обратно]. В то время он ограничивался однократным прочтением фатихи, а потом оставил и ее. И однажды сказал он мне, когда я сидел перед ним: "Всем, кто придет сюда, я скажу: не могу я прочесть ту фатиху!" Он один раз вознес за меня последнюю молитву и на ней закончил, да помилует его Аллах Всевышний, да будет им доволен и да возвысит ступень его в высшем из горних миров.
В начале дела его шейху встретился отец благородных деяний, святой Аллаха Всевышнего, вершина, эрудит Сиди Мухаммед ал-Бекри (был он тогда молод годами). Шейх вышел от друга своего во Аллахе Всевышнем факиха Ахмеда ибн ал-Хадж Ахмеда ибн Омара ибн Мухаммеда Акита — в соответствии с известным обычаем их обоих посещать [друг друга]. И застал он Сиди Мухаммеда сидящим в полдень у двери мечети Санкорей; а мечеть еще не была открыта. В руке Сиди Мухаммеда была книга "Ар-Рисала" Ибн Абу Зейда ал-Кайрувани[512], которую он штудировал у своего наставника факиха Абд ар-Рахмана, сына факиха Махмуда. Благословенный шейх остановился перед ним и спросил его: "Что это за книга у тебя в руке?" Тот ответил: "Ар-Рисала!" Шейх сказал: "Покажи мне!" Сиди Мухаммед вложил книгу в его руку, шейх немного посмотрел ее, потом вернул ее ему и сказал: "Да благословит тебя за нее Аллах!" — и прошел [дальше]. И не знал шейх, кто это, никогда его не видев. Когда в мечеть пришел наставник Сиди Мухаммеда, последний рассказал ему [об этом], и тот предположил, что это был упомянутый шейх. Когда факих вышел из мечети, то направился вечером к своему брату, помянутому факиху Ахмеду, и сказал ему: "Был ли сегодня у вас сейид Мухаммед ал-Бекри?" Тот ответил: "Да, и он даже у меня задержался больше обычного..." И Абд ар-Рахман рассказал ему о том, что произошло между шейхом и Мухаммедом Улд Ад-Али Мусой — так его звали люди Санкорей.
Впоследствии ум шейха расстроился так, что люди думали, что он впал в безумие. Он ночевал только в мечетях. Мухаммед ал-Бекри слышал, что шейх заявил, будто видел он того, кого нельзя видеть, и будет конец его благом для него. Надежный человек из числа учеников шейха рассказал мне, что он спросил шейха: "Видел ли кто-нибудь в сей жизни Аллаха, да будет он славен?" Шейх сказал: "Да, и вместе с тобою в этом городе сейчас есть тот, кто видел Аллаха Всевышнего, велик он и славен!" Говорит [автор]: /54/ рассказал я об этом наставнику нашему ученейшему факиху Мухаммеду Баба, сыну факиха ал-Амина, не упоминая ему [имени] говорившего это. И он мне сказал: "Тот, кто тебе рассказал об этом, это и есть тот, кто видел Его, Преблагословенного и Всевышнего!"
Однажды после послеполуденной молитвы в пятницу нас было у шейха трое человек — я и [еще] двое мужей. Шейх был в веселом настроении, рассказывая нам [что-то]. И вот поднялась туча. Лицо шейха изменилось, он стал взволнован, оборвал свой рассказ и стал беспокойно ходить по своей приемной. А как только упали первые капли дождя, он сделался груб и суров с нами в речах [своих] и сказал: "Я не буду сидеть вместе с человеком, когда падает дождь!" Мы вышли, я это рассказал наставнику нашему факиху ал-Амину, и он удивился. Мы передаем со слов одного из собратий, сказавшего: "У меня был сосед, с которым мы дружески общались утром и вечером. Я искал его; дом его был близко от моего дома, и я пошел к нему, дабы посмотреть, каково его состояние. И когда я дошел до двери его дома, привратник доложил обо мне, возвратился и сказал: "Мой господин говорит: ты его в этот момент не увидишь!"" Он говорит: "Я чуть не лопнул от гнева на те слова. И ударил я себя в грудь рукой, сказав: "Такой, как я, приходит к такому-то в его дом, а он меня отсылает без того, чтобы видел я его!" Я решил никогда с ним не говорить.
Потом, после этого, я посетил благословенного шейха Сиди Мухаммеда Урьян ар-Раса. И когда я оказался перед ним, он после приветствия заговорил первый и сказал: "Некий святой из числа святых Аллаха Всевышнего утратил одно из своих положений. Он опечалился из-за того великой печалью, так что возжаждал встречи с ал-Хидром[513], да будет над ним мир, чтобы тот был его заступником пред Аллахом Всевышним относительно возврата того положения. Впоследствии Аллах Всевышний по доброте и милости своей возвратил ему его без чьего-либо предстательства. А после того пришел к святому ал-Хидр и приветствовал его в дверях его дома. Святой сказал: "Кто ты?" Тот ответил: "Тот, кого ты искал..." Святой сказал: "Аллах нас избавил от нужды в тебе!" И ал-Хидр возвратился, но не бил себя рукой в грудь, говоря: такого-де, как я, отсылает такой-то! Человек этот может быть извинен — быть может, он находился в состоянии, в каком не мог допустить, чтобы его кто-либо видел"".
Сказал рассказчик: "Я понял, на что шейх указывает, раскаялся в глубине