Нет, Альфред не заслужил того, что обрушилось на него с такой неотвратимостью и с такой жестокостью!.. Но, как я уже видел по собственной жизни, в такой слабости всегда кроется сила, а в хаосе всегда скрывается мудрость опыта. Те горькие часы борьбы несчастного короля на самом деле оказались признаками великой и скорой славы, которая начала коваться в грязи и вони болот. Потому что именно благодаря ему и его выдержке в скором времени воспрянут все королевства британского юга.
Нам никогда не дано разгадать пути Господни! Мы никогда не сможем объяснить себе все те события и несчастья, через которые нам выпадает пройти. Наше дело не просто уметь терпеливо ждать. Иначе зачем было Богу ежеминутно порождать нас, говорить через нас порой в тишине беззвучным голосом, говорить через вдохновения и события, что порой бьют по нам так сильно. И вера наша вынуждена работать денно и нощно, каждую минуту нашей жизни, и больше всего — в трудные времена. Поэтому, глядя на усилия этого удивительного короля, я не раз задумывался о том, а хватило ли бы у меня самого сил на такое самообладание в подобных обстоятельствах.
Люди Альфреда работали в болотах Суморсета изо всех сил. И мост, предназначенный для того, чтобы перекрыть болото, уже вот-вот должен был вознестись. Еще несколько последних усилий — и мостом можно пользоваться, еще пару дней — и любой пройдет по нему через непроходимые болота. А дождь все продолжал и продолжал лить, лить нещадно и нудно. Но это не останавливало строителей, ибо король сам объяснил им значение моста. Половина людей работала днем, позволяя другой половине отдыхать, а ночью происходила замена. Это ускоряло процесс постройки, а обилие дичи в лесах давало возможность строителям не особенно заботиться о пище.
Альфред радовался быстро идущему делу и вызвал к себе старинного приятеля, епископа Ассерского, который всегда сопровождал его в долгих путешествиях, выслушивал его признания, страдал его страданиями и писал историю жизни короля. Благодаря этому религиозному человеку история Британии того времени не останется для потомков неизвестной, не улетит в пустоту и неведение, словно осенние листья на ветру.
И все-таки, несмотря на мост, Альфред продолжал рассчитывать и на зиму. Впрочем, надежда была слаба, ибо датчане могли двинуться на юг по берегу даже в большие холода. И вот начались морозы, ледяной ветер резал лица едва не в кровь. Необходимо было прикрывать чем-то тело, но строители, казалось, не обращали на мороз никакого внимания — раны душевные казались им гораздо более страшными. Даже саксы, не столь привыкшие к холодам, как мои солдаты и я, все же храбро боролись с морозом все время, пока строился мост. Их мужество теперь могло поколебать лишь неожиданное нападение Гутрума; ибо как только до ушей этих измученных людей доходили хотя бы смутные вести об очередной устроенной резне, они подрывали не только моральный дух строителей, но и их физические силы.
А датчан становилось все больше. Их стало уже столько, сколько не могла предвидеть даже мудрость Альфреда. Они прибывали в таких количествах, что уже никто не решался помыслить оказывать им сопротивление. Корабли швартовались непрерывно, высаживая на берег все новые и новые орды. Гутрум занял уже весь южный Уэссекс, он окружил его со всех сторон, слева и справа, с моря и с суши. Но здесь, на крошечном клочке земли, король Альфред все еще продолжал сопротивляться, пытался собраться с силами, имея лишь горстку своих людей и наш тысячный отряд.
Я понимал, что ввиду такого количества врагов наша помощь становится совсем незначительной, и потому скоро, как только кончатся спасительные дожди и высохнут болота, мы окажемся лицом к лицу с таким огромным войском, что всякое сопротивление будет практически бесполезным. Однако короля Альфреда ждала совсем иная судьба. Он сопротивлялся до конца, и вовсе не эти болота грязи стали его могилой…
Король молчал… Но по его глазам я видел, как грядущая битва принимает у него в голове вполне конкретные очертания. Апокалипсис для норманнов… Этого человека веры не могло согнуть ничто и никогда.
Я попытался сказать ему что-нибудь ободряющее.
— Мой король, как много сил я черпаю в храбрости ваших устремлений и вашем мужестве!
— Весьма благородное замечание с твоей стороны, мой друг. Щедрость твоей поддержки как бальзам ложится мне на душу в эти трудные времена. Нам необходимо поддержать и воинов, трудящихся на строительстве день и ночь, но я вынужден признаться, что не знаю, как это сделать в моем положении.
— Да просто призовите их на битву! — воскликнул я, не подумав.
Этой грубой фразой я закончил вежливую часть беседы, и мы с королем, несмотря на всю напряженность ситуации, громко расхохотались. Неожиданно со стороны строящегося моста, привлекая всеобщее внимание, раздались пронзительные крики и визг. Это одного из воинов придавило скатившимся бревном. Бедному парню размозжило ногу, и он кричал от боли, пока остальные тщетно пытались спасти его. Мы с королем и епископом побежали туда и втроем отвалили от него ствол, освободив беднягу. Люди ругались, обвиняя друг друга в случившемся. А потом вдруг все стали недоумевать, как мы втроем смогли поднять ствол, который они не могли стронуть вдесятером. Епископ склонился над юношей и попытался унять хлещущую кровь. Альфред оторвал полосу ткани от собственного платья и отдал его епископу, чтобы тот перевязал раненого. Народ окружил нас кольцом, сквозь которое пробился прибежавший откуда-то воин. Он посмотрел на раненого и отозвал короля в сторону. Король взял с собой и епископа. Сказанное на кратком совещании повергло несчастного короля в ужас.
— Отрезать! Господи, Боже мой! Должен же быть какой-то иной выход! — Альфред судорожно искал какое-нибудь иное, менее жестокое решение.
— Но другого выхода нет, Ваше Величество, — сказал епископ, сам понимающий толк во врачевании. — Если мы оставим все как есть, неминуемо начнется гангрена, и он умрет… Кровь не сможет циркулировать по жилам, появятся застой и страшные боли…
— Что ж, если нет иного выхода, лучше уж спасти жизнь, — сказал Альфред, но было видно, что он чрезвычайно удручен случившимся.
— Жизнь дороже ноги, — пытался ободрить своего друга епископ.
— Но кто сделает это? — спросил один из воинов, глядя на раненого, который уже впадал в забытье.
— Ну, тогда… — Альфред глубоко вздохнул и посмотрел на несчастного.
— Мне суждено умереть, — зарыдал тот. — Но я знаю, как молиться, мой король, и верю в божественное провидение. — Раненый огляделся по сторонам и крепко взял короля за руку. — Мой король, я буду служить вам вечно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});