На юге же начался такой разгул насилия, грабежей и зверских убийств, каких не бывало никогда прежде. И самым обидным при этом было то, что королевством Уэссекс в то время управлял человек неслыханно благородный и щедрый. Но ему теперь приходилось править, являясь не полноправным властителем, а скорее узником в собственном королевстве. В результате корона стала для него воистину тяжкой обязанностью, а не символом жизни со славой и пышностью. Теперь несчастный король вместо того, чтобы купаться в роскоши, подобно остальным британским правителям, печалился о своем государстве, как отец, и всей душой страдал страданиями своего народа.
Но несправедливость проявлялась и в другом: в то время как Альфред жил узником в форте Суморсета, Гутрум распоясался вовсю, и его армия захватила уже почти все королевство, неся за собой горе и боль во все семьи.
Мы попрощались с Оддой, который остался на своем посту в замке на случай дальнейших нападений, и отправились на помощь доброму королю Альфреду. До сих пор я не могу сказать с точностью, кого именно мне приходилось защищать. Я так давно оторвался от родной деревни, затерявшейся где-то на севере земли скоттов, и уже так долго сражался за народы юга, что теперь мне казалось: я сражаюсь за всю Британию. И я буду сражаться дальше до тех пор, пока будет на этой земле существовать хотя бы один король, готовый пожертвовать собой и до последнего вздоха драться с датчанами, чтобы защитить свой народ.
С помощью нескольких разведчиков Одды мы удачно пересекли всю страну, размокшую от беспрерывных дождей. Мы шли, несмотря ни на что, изо всех сил торопясь помочь благородному королю. Добирались мы до него долго, и как только приблизились к желанной цели, разведчики Одды ушли вперед предупредить Альфреда о нашем прибытии и о предлагаемой нами помощи. А мы так и остались стоять под дождем и ждать.
Скоро разведчики вернулись с приглашением от короля, и мы двинулись в замок.
Вокруг красовалось бестолковое, наспех выстроенное укрепление, окружавшее настолько простые и ветхие дома, что мне на мгновение показалось, будто я вернулся домой… Немногочисленные слуги при помощи костров тщетно пытались придать этой скромной обители некую торжественность. Увидев такое, норманнские отряды и впрямь могли просто пройти мимо, поскольку выглядела крепость совершенно пустой и незначительной. Я никогда не мог представить, что великий король живет в столь непритязательном месте.
Мы шли, с трудом вытягивая ноги из жидкой грязи, когда навстречу нам вышел сам король с низко опущенной головой, слишком низко для христианского короля.
— Ваше Величество! — я преклонил перед ним колено не только из уважения, но и для того, чтобы всячески подчеркнуть его значимость, поскольку видел перед собой слишком печального, слишком подавленного правителя.
— Благодарю Господа за ту помощь, что оказываешь ты мне, благородный воин… — ответил он просто, но искренне. Передо мной стоял воистину несчастный человек, но, несмотря ни на что, от него исходило удивительное чувство спокойствия и мира. Возможно, это происходило оттого, что разум его оставался спокоен, — ведь он честно исполнял свое предназначение. И не его вина в том, что он оказался разбит датчанами, разбит после того, как дважды щедро заплатил им за возможность жить в мире.
— А я счастлив тем, что имею честь помочь вам в столь тяжелые для Британии времена, — ответил я. Тогда король попросил рассказать ему историю моих приключений, что я и сделал, но вкратце. После этого мы долгие часы обсуждали трагическое положение королевства, и искали стратегию, которая помогла бы нам выстоять перед лицом хаоса.
Дождь лил не переставая. Это был не тот дождь, что бурей проносится над лесами и деревнями — нет, он долго и нудно шел все время, шел бесконечные невыносимые часы. Земля, и без того изрядно влажная, не могла больше впитывать влагу, и среди полей появились огромные лужи, сливавшиеся в небольшие озерца, превращавшиеся в настоящие непроходимые болота. И вот в них вдруг закипела жизнь — и эта кипучая новая жизнь неожиданно показалась мне Божиим чудом, благословением Альфреду. Он часто смотрел на болота, и его взгляд отшельника терялся в них, мысли смешивались с дождем, но, по крайней мере, он мог быть уверен в том, что какое-то время датчане его не тронут, ибо болота представляли собой естественную преграду. Любой, сунувшийся в них, неизбежно проиграл бы любое сражение. С другой стороны, для людей, все еще остававшихся в замке, эти же болота предоставляли и другую прекрасную поддержку, ибо олени уходили из лесов к замку, выгоняемые взбесившимися водами.
Но король Альфред понимал, что этот рай слишком эфемерен, и как только солнце возвратится к жизни, датчане, подобно насекомым, ринутся на последнее убежище страны. Однако шанс, данный самой природой, все же позволил нам как следует обдумать стратегию и конкретные военные действия. Нам хватило времени, чтобы поднять дух оставшихся в замке людей и научить их кое-чему, что могло бы помочь в будущих сражениях. И потому король в эти бесконечные дни оставался спокоен, проводя время за размышлениями и молитвами.
Христианин, каким был Альфред, всегда умел подчинять характер и поступки Богу и всегда благодарил Его за полученный дар, но в отличие от своего брата Этельреда, который проводил все свои дни в молитвах и жалобах, король Альфред считал, что жизнь есть жестокое проявление борьбы, пыла, мужества и тяжелой повседневной работы. И потому он решил построить мост над чудесно возникшими и отделившими его от Гутрума болотами. Король мудро рассудил, что это займет руки и мысли оставшихся солдат и жителей деревень, еще не попавших под власть датчан. Необходимо во что бы то ни стало поддерживать их боевой дух на высоте, а это в сложившихся обстоятельствах с каждым днем становилось все труднее и труднее. В конце концов он не мог требовать еще большей преданности и жертв от тех, кто присоединился к нему по собственной воле, надо было дать им занятие, пробуждающее к жизни и к надежде на лучшие времена как для них самих, так и для всей Британии.
О, если бы Альфред мог знать, какое будущее ждет его! Если бы он мог предвидеть грядущие дни и годы, то лишь улыбнулся при мысли о несчастье, свалившемся сейчас на его плечи, и подумал бы, что это легкая печаль, а не тяжелое горе.
Страдание за своих солдат, за всех подданных, за все королевство Уэссекс заставило короля Альфреда претворить строительство моста в жизнь как можно быстрее. Он вызвал своего ближайшего помощника, дал ему приказания и с радостью смотрел на энтузиазм, вспыхнувший в глазах воинов, которые с восторгом восприняли идею своего короля. Короля, в свои неполные тридцать лет выглядевшего стариком. Короля, закаленного в битвах и обогащенного постоянным чтением писаний монахов, к которым он относился с самой величайшей серьезностью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});