Она подумала секунду, глядя на плакат на стене, изображающий полную женщину, которая собирается отправить в рот большой кусок торта, надпись на котором гласит: «Сначала подумай!» Потом она добавила более спокойно: «Я думаю, может, дело во мне. Мне не нравится, как я выгляжу, я имею в виду – тело. Когда мы вместе, я чувствую, что начинаю зажиматься. Я начинаю комплексовать из-за моего жира.»
Кесси Мэри была следующей.
– У меня жуткие спазмы каждый месяц. Они такие сильные, что иногда я не могу встать с постели. Мой гинеколог думает, что они прекратятся, если я похудею. – Кесси Мэри весила восемьдесят шесть килограммов, только пять минут назад она сказала, что хочет хорошо выглядеть на фото.
– Я работаю в закусочной, – сказала Филиппа, и восемь лиц с выражением симпатии повернулись к ней.
– Давай, дорогая, рассказывай.
– В основном в отделении косметики. Недавно девушки никак не могли решить, какую пудру им лучше купить, и я попыталась помочь и посоветовать им. После пяти лет работы я хорошо разбираюсь в косметике. – Она пожала плечами. – Они просто уставились на меня, затем ушли, хихикая.
– Конечно, – сказала Ширли. – Как может толстая девушка что-нибудь знать о чем-то! Особенно, как хорошо выглядеть!
Все одобрительно кивали, а Филиппа вспомнила Риза, как он гладил ее по голове, когда она пыталась объяснить ему что-нибудь. Слушал бы он ее, если бы она была худой? Может, он был бы до сих пор жив, если бы у нее не было лишних двадцати четырех килограммов?
Бобби Зиглер была единственной, кто еще пока не сказала ни слова. Она работала в «Бэнк оф Америка» на этой же улице. Наконец и она включилась.
– Моя мать умерла, когда ей было сорок пять. Она весила девяносто семь килограммов. Мне сорок четыре, и я вешу сто три килограмма. Я просто в ужасе.
– Мне кажется, что мы все так или иначе чего-то боимся, – ответила ей Кесси Мэри и набросилась снова на свое коричнево-оранжевое вязание.
Филиппа посмотрела на часы. Прошла неделя после ее первого визита в «Клинику для тучных в Тарзане», и она боялась сурового осуждения доктора Хира.
Как она и думала, первая неделя этой диеты была просто ужасной: головокружение, трясущиеся руки и постоянная потливость. Временами, в полдень, она просто боялась, что упадет в обморок, так ей было плохо. Но она упрямо заставляла себя точно следовать указаниям доктора Хира, ей было необходимо похудеть. Когда боли в желудке и диаррея уж очень доставали ее, она думала о своей новой подруге, Ханне Райян, которая точно так же страдала, но ела именно то, что было указано в меню доктора Хира, и в нужное время. Но к концу седьмого дня Филиппа потеряла только пятьсот граммов!
Она спросила остальных женщин, чего они добились в первую неделю, у всех были внушительные результаты. Мили Финк сказала, что она сбавила около четырех килограммов. Зная, что доктор Хир обвинит ее в том, что она обманывает его, Филиппа с ужасом ждала вызова. Ей было интересно, как дела у Ханны. Они не перезванивались после их совместного ленча неделю назад, но они должны были встретиться после того, как Филиппа побывает у Хира и взвесится на весах в закусочной.
Доктор Хир посмотрел на Филиппу строгим взглядом, но в его глазах была ухмылка: он как бы старался показать, что заботится о ней ну прямо как отец родной и понимает небольшие слабости женщин.
– Дорогая моя девочка, вы обманывали меня.
– Нет, – ответила Филиппа, – я точно следовала диете.
– Ну-ну, – сказал он. – Я что-то в этом сомневаюсь. Вы, видимо, думали о другом – наверное, о молодых людях. Вот беда с вами, девушками. Вы не можете сконцентрироваться. Вы не можете посвятить себя чему-либо одному. Я говорю, Филиппа, вы нарушаете всю мою диету!
– Я этого не делала!
Он засмеялся:
– Вы не можете меня обмануть. Результаты налицо. За эту неделю вы должны были похудеть больше, чем на полкило. В среднем теряют килограмм двести – килограмм триста. Итак, расскажите мне, – сказал он, наклоняясь вперед, как добрый дядюшка, которому она должна была сделать признание, – что же вы сделали? Потихоньку съели пончик? Купили мороженое по дороге домой?
– Доктор Хир, я совершенно точно следовала вашей диете. Я как раз хотела бы знать, почему я так ужасно себя чувствую?
Он опустил свои кустистые брови, и они почти закрыли его глаза.
– Вы не можете плохо себя чувствовать, сидя на моей диете. Вы должны чувствовать себя абсолютно здоровой. Что вы имеете в виду под словом «плохо»?
Когда она описала симптомы, он спросил:
– Вы когда-нибудь проверялись на диабет? – Нет, я не помню этого.
– Не обязательно существует какая-то связь, но в ней может лежать корень вашей проблемы. Все эти фрукты – фруктоза, вы знаете, это вид сахара. Хорошо, давайте будем осторожны. Вот меню на вторую неделю. Если вам плохо от фруктов, давайте заменим их овощами и посмотрим, что будет. В приемной запишитесь у сестры на анализ на сахар.
– Это все благодаря тебе! – сказала Ханна, когда они уселись в свою кабинку и Филиппа отдала ей меню на следующую неделю. Столешница была липкой, и они видели отпечатки там, где по ней прошлись влажной тряпкой.
– Я похудела на килограмм триста! Я даже не представляла себе, что это возможно! Спасибо, Филиппа! Надо бы это отметить, – сказала Ханна, она посмотрела на творожный пудинг, потом глянула на Филиппу:
– Мне, видимо, не следует этого делать, да? Филиппа улыбнулась.
– Ты была права, – сказала Ханна, подпрыгивая на стуле, ее маленькие золотые сережки отбрасывали яркое отражение. – Сидеть на диете вместе с подругой гораздо легче! Всю неделю я хотела схитрить, но думала о тебе, как ты сидишь за великолепным столом своей хозяйки и ешь творог и вареный гамбургер. Я думала об этом дне, о весах у входа в закусочную. Ты знаешь? Я не могла тебя разочаровать. Вот бред! Я не хотела, чтобы ты подумала: а-а, с Ханной каши не сваришь. Поэтому я терпела. Килограмм триста!
Образ Алана Скейдудо танцевал вальс в ее воображении.
– Но теперь мы должны разобраться в твоей проблеме, – сказала она, несколько успокаиваясь. – У меня ни разу не кружилась голова, и меня не трясло, напротив, я никогда так хорошо себя не чувствовала. А что, если у тебя диабет?
– Тогда я должна буду заняться этим. У тебя вообще не было никаких проблем?
– Ну, моя мать разозлилась на меня, – сказала Ханна. – Она воспринимает мою диету как персональное оскорбление, потому что мы очень похожи, одинаково коренастые. Она решила, что если мне не нравится мое тело, ясно, что мне не нравится и ее. Стало быть, я ее таким образом как-то унижаю.
Она посмотрела меню доктора Хира на вторую неделю и сказала: