В этой ситуации необходим поиск новых форм введения культурного наследия, в данном случае музыкального, в общекультурное пространство, которое, с одной стороны, фрагментарно и аморфно, с другой – обладает потенциалом усвоения самых разных культурных форм прошлого и настоящего. В «просветительской» деятельности такого рода существует одна важная проблема, о которой достаточно часто пишут исследователи культуры: разрыв между «обыденным» и профессиональным знанием. Искусствоведческий и культурологический дискурс становится все более усложненным и менее доступным для неподготовленного восприятия (в частности, и для студентов, которые с трудом воспринимают предлагаемые тексты). С другой стороны, в пространстве популярной культуры музыкальная классика становится предметом примитивизации и даже насмешки, во многом благодаря режиссерским экспериментам, сводящим великие произведения прошлого к скандальному сюжету или эпатажной постановке. В просветительских передачах, занимающих определенную нишу в ТВ-пространстве, в частности, на отечественном канале «Культура», не хватает последовательности и логики, они так же фрагментарны, как и все медиапространство в целом и носят характер, по выражению Р. Уильямса, спланированного потока.
Понимая необходимость преодоления разрыва между специализированным и обыденным знанием, между дискурсом профессионала и дискурсом любителя, мы попытались объединить их в пространстве диалога, который с древности создавал возможность для со-существования разных взглядов и точек зрения. Диалог как модель обмена и как модель познания является, по мнению Э. Уолла, “оптимистической теоретической моделью”, которая “прорезается через иерархии, говоря через границы, разделяющие две стороны, пронизывая их многочисленными отверстиями и показывая нам, что обе стороны диалогически связаны со сходными явлениями и состоят из сходных ингредиентов”. Диалогизм является одним из направлений поиска преодоления субъектно-объектного дуализма в современной культуре. Академический дискурс в последние годы часто обращается к различным проблемам в ракурсе столкновения монологизма и диалогизма (хотя сегодня все чаще используется понятие «полилог», отражающее многообразие и многоголосие разных культур). Исследователей интересуют такие вопросы как возможность познания культуры, условия продуцирования знания о различных культурах, изменение позиции субъекта, статус самого знания. В последние годы в обиход вошло понятия ситуативных знаний, разработанное американской исследовательницей – представительницей феминистского направления Д. Хэрэвей. (Haraway D. Situated Knowledges: The Science Question in Feminism and the Privilege of Partial Perspective. – In: Simians, Cyborgs and Women. NY, Routledge, 1991. PP. 183–201)
Согласно этой концепции, все знание, включая и научное, является частичным, продуцированным определенными группами и лицами в определенных целях в определенных контекстах. Знание не может претендовать на достижение некоего “взгляда ниоткуда”. Признание его ситуативностии приведет к большему плюрализму и толерантности в отношении Другого, что бросает вызов Просвещенческому универсализму и всей традиции западной эпистемологии. Под сомнение ставится в новейших направлениях теоретической мысли и традиционная модель коммуникации, которая подвергается в новую информационную эру значительным трансформациям. По мнению столь известного исследователя современной культуры как Ж. Бодрийяр, телеэпоха разрушает смысл традиционного общения собеседников, “разговор на деле оказывается лишь проверкой связи и подключения к сети… нет больше ни передающего, ни принимающего. Есть только пара терминалов и сигнал, идущий от одного к другому”. (Бодрийяр Ж. Соблазн. [Текст] – Ж. Бодрийяр. – М.: Ad marginem, 2000. С. 284)
Такая замена собеседников, участников дискурса на два терминала разрушает диалог, основанный на системе упорядоченных различий. “На смену дуальности, на смену дискурсивной полярности пришла информационная дигитальность, тотальное самомнение сетей и средств”. Еще более актуальным предстает это утверждение в эпоху Интернета и сетевых коммуникаций. Обращение к форме диалога, которые мы предприняли, чтобы – если не объединить – то сопоставить профессиональное и обыденное восприятие музыкального произведения, не является механистическим следованиям Платон, Лукрецию, авторам «Спора о Древних и Новых» и другим классикам, оставившим след в данной области. Классические диалоги характеризовались лингвистической униформностью – их участники находились в рамках единой дискурсивной формации. Мы попытались дать возможность Любителю высказаться своим языком, отражающим его когнитивную специфику. «Обыденное знание, – пишет Э. Орлова, – в сопоставлении со специализированным характеризуется неспецифичностью. синкретизмом, ярко выраженной оценочной компонентой». (Орлова Э. А. Социология культуры. [Текст]/ Э. А. Орлова. – М.: Академический проект, 2012. С. 277). Эти особенности, на наш взгляд, ярко выражены в предложенном вашему вниманию фрагменте. Роль такого столкновения разнородных дискурсов в одном пространстве, на наш взгляд, заключается в некоторой «коррекции» как одной, так и другой точки зрения. Дискурс специалиста ведется в узком (причем все более сужающемся пространстве), его объект часто исчезает или становится размытым в концептуальном аппарате. Кроме того, если он используется в качестве учебного материала (в форме учебника или рекомендуемого чтения), то часто происходит его отторжение как формы индоктринации. С этой токи зрения внимание к взгляду Другого может помочь исследователю в понимании реального места того или иного художественного текста в современной культуре. С другой стороны, любителю, воспринимающего любимое искусство эмпатически, будет полезно получить некоторую долю «культурного капитала», которая может расширить его представления и, возможно, раскроет новые возможности в освоении культурного наследия. «Искусство, – пишет А. Рэнд, – метафизическое зеркало человека; рационалист ищет в нем дружеского приветствия, тот же, кто мыслит иррационально, – оправдания, даже если ему нужно оправдание собственной испорченности как последняя судорога обманутого и погубленного самоуважения. Между двумя этими крайностями лежит огромный спектр людей со смешанными установками и произведения искусства, отражающих не вполне определенное ощущение жизни таких людей. Поскольку искусство – предмет философии (а философии, созданной человечеством, свойственно трагическое смешение), в эту категорию попадает большинство произведений мирового искусства, включая некоторые величайшие образцы». (Рэнд А. Романтический манифест. Философия литературы. [Текст]/ А. Рэнд – М.: Альпина Паблишер, 2011. С. 38) Подготовленность к восприятию искусства не означает исчезновения эмоциональной составляющей – в идеале эти два аспекта восприятия произведения искусства должны дополнять друг друга, что показывают высказывания людей, которые смогли соединить в своем опыте когнитивный и эмоциональный аспекты. В этом смысле показательна аргументация А. Ахматовой, «… ибо ее знания множились на силу воображения и опыт художника». Музыкальные впечатления, пройдя через рефлексию, получали выражение в поэтической форме, обогатившись моментами жизненного опыта». Вновь и вновь музыкальные впечатления, теперь уже в связи с эпиодами ее собственной биографии, проникают на стихотворные страницы. «Полно мне леденеть от страха, //Лучше кликну чакону Баха, //а за ней войдет человек,// Он не станет мне милым мужем, // Но мы с ним такое заслужим, что смутится Двадцатый век». Таким образом, рационально-когнитивный и эмоциональный подходы в их взаимодополнительности создают не только пространство эстетического, но влияют на все аспекты человеческого существования и межличностных отношений.
Сознавая эту амбивалентность великих произведений искусства, их «двойное кодирование», предназначенное как для рационального, так и для иррационального, как для интеллектуального, так и для эмоционального восприятия, мы попытались представить наглядную картину столкновения/ сосуществования разных типов «прочтения».
Нами – мной и моим соавтором, Ольгой Добренковой, человеком творческим и талантливым, работающим в области культурного производства, не связанной с музыкой, но работающей по законам культурной индустрии, написано несколько Диалогов на тему оперного наследия. Они представляют экспликацию двух точек зрения на одно произведение, которые, на наш взгляд, могут быть интересны как любителям, так и профессионалам, работающим в области преподавания истории искусств, истории художественной культуры и т. д. Кроме того, принимая во внимание структуру современного медиапространства, важным представляется доведение текста до широких кругов аудитории (имеется в виду заинтересованная целевая аудитория), используя возможности Интернет-порталов, сайтов, социальных сетей. К тому же этот вид просветительской и образовательной деятельности дает обратную связь, столь необходимую для понимания многих проблем реального существования культурной формы в современном мире.