Читать интересную книгу "Тренер Култи - Мариана Запата"

купить.

Он открыл рот, но ничего не сказал, просто закрыл его и занялся вторым подарком. Внутри лежала простая белая коробка без логотипов. Папа снял крышку, заглянул внутрь и вытащил кроссовки, которых я раньше не видела, с RK на заднике и знакомой галочкой сбоку.

– Они выйдут в следующем году, – пояснил Култи.

Папа осторожно вернул кроссовки в коробку, глубоко вздохнул, посмотрел на меня и тихо сказал:

– Передай ему от меня спасибо.

Я закусила кулак, сама не зная, что сдерживаю: смех или отчаянный вздох.

– Сам ему скажи, пап.

Он помотал головой, и я поняла, что большего не добьюсь.

Закусив губу, я обернулась к Култи, который прекрасно все слышал, и передала папины слова.

Немец очень серьезно кивнул.

– Передай ему, что не стоит благодарности. – О господи. – И что в коробке есть еще кое-что.

Еще кое-что?

– Пап, там в коробке есть еще что-то. – Ага, как будто он сам не слышал.

Папа захлопал глазами, а потом порылся в безымянной белой коробке и вытащил конверт размером с поздравительную открытку. Из него он извлек нечто, похожее на карточку. Прочитал ее, потом перечитал во второй раз, в третий. Вернул карточку в конверт, а конверт обратно в коробку. Несколько раз вздохнул, потемнев смуглым лицом, и только потом его зеленые глаза встретились с ореховыми глазами Култи.

– Сэл, – сказал он, глядя на немца. – Спроси его, будет он обниматься сейчас или позже.

* * *

– Что случилось?

Я отвлеклась от обуви, которую снимала, устроившись на краю кровати, и подняла взгляд на Култи.

– Ничего. А что?

Немец моргнул.

– Ты молчишь.

Тут он прав. Я действительно молчала.

Как я могла говорить, когда в груди засело что-то огромное? Что-то чудовищное и неуютное вцепилось в меня и заняло место, где обычно обитали все слова и дыхание.

Култи украл часть меня, когда обнял отца…

Когда подарил ему билеты на матч «Берлина» – два места в первом ряду, ваучер на перелет и гостиницу.

И что, блин, после такого можно сказать?

– Ты злишься? – спросил он.

Я закатила глаза.

– Из-за?..

– Берлина.

Господи, он так серьезно это спрашивал…

– Рей. – Я покачала головой. – Как я могу на тебя злиться? Никто никогда не делал для папы ничего подобного. Я даже передать не могу, насколько… – Я подняла на него взгляд, а он подошел ближе, глядя на меня сверху вниз. – Я у тебя в долгу. Неоплатном, видимо. Ну, только если ты не дашь мне рассрочку на ближайшие пять лет. Но я не знаю, что тут сказать.

Он пожал мускулистыми плечами.

– Ничего.

Я закатила глаза.

– Это важно.

– Нет.

Я поднялась и развела руки в стороны.

– Да, так что заканчивай спорить и обними меня.

Спорить он закончил, но меня не обнял. Наверное, хорошо, что не отстранился и не отказал сразу. Просто посмотрел на мои руки, будто раньше не видел ничего подобного.

Мы постояли так еще секунд десять, и мне надоело. За свою жизнь он обнимался с фанатами тысячи раз, – хотя, может, и нет, учитывая, каким он вечно был серьезным. Но он обнял моего отца в ресторане, так что к черту. Обнимет и меня, не умрет.

Шагнув ближе, я обхватила его за талию прямо поверх рук, будто удерживала насильно. Он опустил подбородок мне на макушку.

– Спасибо, – сказала я.

Он стоял, неподвижный, как дерево, и наконец я решила, что пора избавить его от страданий. Опустив руки, я отошла на шаг, уткнувшись ногами в раму кровати.

Наверное, мне бы стало неловко, что он не обнял меня, вот только мне было плевать. Совершенно. Он порадовал папу, а это самое главное.

Неловко мне стало оттого, что он смотрел на веснушки у меня на груди и на голых плечах под тонкими бретельками платья.

– Пойду переоденусь, – пробормотала я, сделав шаг в сторону. – Просто знай: я очень благодарна за все, что ты сделал для папы, ладно?

Он рассеянно кивнул, так и глядя на местечко над моей грудью. Не прямо на грудь, а строго выше. Странно.

Ну, зато у меня появилась прекрасная возможность отплатить ему за ту ситуацию со стояком.

– Эй, глаза выше, крендель.

Глава 20

– Как отдохнула?

Я как раз натягивала гольфы, когда ко мне подошел Гарднер.

– Хорошо, – ответила я, подняв голову. – Съездила к родителям, а ты?

Он пожал плечами, присаживаясь на корточки.

– Много спал.

– Неплохо.

Гарднер довольно улыбнулся, но промолчал. Дождался, пока я натяну и завяжу бутсы.

– Сэл, – сказал он тихо, и я сразу почувствовала, что что-то не так. – За выходные всплыли новые фотографии. Будь осторожнее, ладно?

Я даже не подняла головы, только покосилась на него, а в горле встал ком.

– Мы просто друзья, Джи, вот и все.

Серьезное выражение его лица не очень-то обнадеживало.

– Слушай, я тебе верю. Скажи, что свиньи летают, – я и тогда поверю. Но Кордеро будет в ярости, а мы с Шиной не можем защищать тебя вечно.

Время замедлило ход.

– К чему ты клонишь?

– Мой тебе совет: подумай, что ты делаешь и чего хочешь от будущего. – Гарднер положил руку мне на плечо. – Я желаю тебе самого лучшего, Сэл. Поэтому я вообще тебе что-то говорю. Предупрежден – значит вооружен.

О чем предупрежден?

Не успела я собраться с мыслями и уточнить, не преувеличиваю ли я угрозу в его словах, Гарднер встал и ушел.

«Мы с Шиной не можем защищать тебя вечно».

«Подумай, что ты делаешь и чего хочешь от будущего».

«Предупрежден – значит вооружен».

Я просто привезла домой друга. И все. Все.

Не нажралась наркотиков, не гуляла по городу голой, ничего не украла и никого не убила.

Если я правильно поняла, Гарднер только что сказал, что моя карьера в опасности.

Наверное, мне стоило запаниковать. Расплакаться. Поклясться, что перестану дружить с человеком, который так явно нуждался в друге.

Но я не сделала ничего такого. Даже не близко.

Несмотря на то что Гарднер предупредил меня просто по дружбе, я вдруг разозлилась. Очень разозлилась.

Я ведь знала, что не сделала ничего плохого. Да, в моем контракте было условие о недопустимости отношений с персоналом, но я ведь ни с кем не браталась и не крутила романы. Ничего подобного! А меня все равно наказали? Ну или планировали наказать?

Ну и херня. Полнейшая.

Как же хотелось дать Кордеро по морде. И не один раз.

Плечи и руки сковало напряжением. Пришлось сжать кулаки, чтобы подавить злость. Честно говоря, Рей мне нравился. С ним было непросто и иногда