Читать интересную книгу "Тренер Култи - Мариана Запата"

что-нибудь? Нет, ничего.

Я все сидела и ждала чего-то еще, но он молчал. Я правда не думала, что он так оскорбится. Я ведь даже не сказала слово на «с», не говоря уж об откровенной похабщине. Так что я не совсем понимала, чего он разбушевался.

Он все молчал, сверля взглядом дно верхней койки, и я заерзала.

– Покажешь татуировку? – Он постоянно старался прикрыть ее, и я весь день гадала, что же он там скрывает.

Мистер Скрытень едва заметно склонил голову, но потом чуть ли не воинственно кивнул. Отложив планшет на кровать, он повернулся ко мне боком и осторожно приподнял рукав футболки. Там, где всего два дня назад была татуировка в форме креста, которой было столько же лет, что и мне, теперь будто по волшебству появились очертания птицы. Очень красивой и царственной птицы.

– Феникс, – пояснил Култи, будто прочитав мои мысли.

– Старой татуировки совсем не видно, – удивилась я, осматривая огромные прекрасные крылья и причудливый гребень на голове. – Потрясающая работа, Рей. – Хотелось потрогать, но кожа еще не зажила, и я боялась поцарапать ее или испортить. – Серьезно, гораздо лучше креста. Почему ты решил набить именно его?

Глядя на меня, немец отодвинулся и одернул рукав футболки.

– Одна девушка как-то сказала, что прошлого не вернуть, но важно то, как я буду жить дальше. Я решил, что феникс подходит.

Черт. Вот надо ему было ко мне прислушиваться? Но я улыбнулась и сменила тему, заметив, что он упорно не поднимает на меня глаз.

– Ну что, пойдем спать?

– Я еще немного посмотрю кино, – сказал он, кивая на планшет. Тень верхней кровати скрывала его лицо. – Хочешь со мной?

Мне хотелось спать. Но…

– Можно, пока не начну засыпать, – согласилась я.

Он чуть придвинулся и наклонился ко мне. Ну ладно. Я подсела поближе, так, что наши локти соприкоснулись, и Култи поставил планшет на согнутые колени. Я зажала подол футболки ногами; она слегка задралась, но нижнего белья все равно не было видно, а мои ноги Култи видел практически каждый день. Поправив подушку, я устроилась на кровати, касаясь плечом его бицепса.

– Что будем смотреть? – поинтересовалась я.

Оказывается, он не был скрягой – вместо «Нетфликса» специально пошел и купил цифровую копию какого-то нового остросюжетного триллера.

Я продержалась, наверное, минут двадцать. Тепло его тела, ощущающееся даже через одеяло, которое натянул Култи, и удобная кровать сделали свое дело: я отключилась.

Проснувшись, я обнаружила, что упираюсь согнутыми коленями о бедро Култи, а моя футболка задралась, выставив нижнее белье на всеобщее обозрение. Руки оказались скрещены на груди и спрятаны под мышками, а всей правой стороной тела я прижималась к немцу.

Присев, я сонно зевнула.

– Пойду спать. – Я сжала его согнутое колено и свесила ноги с кровати. – Спокойной ночи, Рей.

– Сладких снов.

«Сладких снов»? Я не ослышалась? Я так и уснула с улыбкой на лице, вспоминая, как он это сказал.

* * *

– Ты в платье.

Я обернулась и нахмурилась, разглаживая голубое легкое платье, которое надела пять минут назад.

– Да.

Мне хватало родителей, которые всегда реагировали так, будто я в жизни не надевала ничего, кроме спортивных штанов и шорт. Я не хотела выслушивать то же самое еще и от немца.

Он стоял в двери в тех же джинсах, в которых ездил в Остин, разве что накинул черную рубашку в синюю клетку и натянул кроссовки.

Я улыбнулась.

Он ничего не сказал. Только посмотрел так, будто ни разу не видел в более открытой одежде, хотя и голой я при нем тоже не щеголяла. При мысли об этом я дернулась.

– Ну что? Я иногда наряжаюсь. На дни рождения, День благодарения, Рождество, Новый год. – Я одернула подол легкого платья, которое доходило практически до колен… если бы я сгорбилась и натянула его пониже.

Его взгляд переместился с моей юбки на лицо, и он моргнул – очень и очень медленно.

– Ты накрасилась.

– Я крашусь. – Нечасто, но достаточно.

– А где каблуки? – Он бросил взгляд на черные замшевые сапожки, которые родители подарили мне на день рождения пару лет назад.

– Поверь, ты бы или весь вечер отдирал меня от пола, или ржал, что я хожу, как новорожденный жираф, – улыбнулась я.

Он вскинул на меня взгляд и слегка улыбнулся.

– Ты же все умеешь и можешь.

– Хотелось бы, – фыркнула я. – Потом составлю тебе список всего, что я не умею. – Я взяла сумочку с кровати и перекинула через плечо. – Ну что, готов?

– Да, – ответил он, на мгновение опустив взгляд на вырез моего платья.

У меня на груди были веснушки, но не мог же он их раньше не замечать.

Выбросив мысли о его взгляде из головы, я вздохнула, стараясь расслабиться. Утром он снова проснулся, когда я стояла полуголая, в одном только нижнем белье, но ничего не сказал. Конечно, я могла бы уйти переодеваться в ванную, но меня останавливала та же мысль, что и раньше. Мне нечего стесняться. Я принимала свое тело таким, какое оно есть, и если бы сейчас начала вдруг выделываться, это бы выглядело просто нелепо.

Я не собиралась никого впечатлять.

К тому же он наверняка видел женщин красивее – и, надеюсь, страшнее – меня.

Ой, какая разница.

Меня все устраивало, а если моим родственникам так нравилось меня дразнить – ну и пусть дразнят.

Родители и Сеси с подругой нашлись в гостиной, и отец, разумеется, не выдержал первым.

Нарядный, в рубашке, брюках и туфлях, он, видимо, позабыл, что при немце вел себя как робкий медвежонок, потому что тут же ткнул маму локтем.

– Смотри, рождественское чудо. Сэл в нормальной одежде.

Я наигранно рассмеялась и скорчила ему рожицу.

– Очень смешно.

Мама подошла и сжала мое плечо.

– Посмотри, как тебя идут платья. Одевайся так почаще, может, и парня найдешь, согласись?

Когда-то давно ее слова бы сильно задели меня. На самом деле она постоянно мне это твердила: вот одевалась бы я по-другому, ухаживала бы за собой, бросила бы футбол – может, и нашла бы кого-то…

Кого-то, кто совсем бы меня не знал и мог бы любить только часть моей сущности.

Натянуто улыбнувшись, я похлопала маму по руке, игнорируя пристальный взгляд Култи.

– Может, когда-нибудь, ма.

– Я же это из любви говорю, – сказала она по-испански, заметив мое недовольство. – Ты ведь ничуть не хуже остальных девушек, Сэл.

– Вы все страшненькие. Пойдемте уже, я хочу есть, – сказал папа, слишком уж жизнерадостно хлопнув в ладоши.

Он знал. Знал, как меня задевают комментарии матери. Да,