Читать интересную книгу Стрекоза - Татьяна Герден

позвонил в дверь и теперь стоял на его пороге. В глубине комнаты пятничное общество игроков в составе Сени и Пети и еще двух новичков затихло и насторожилось. Жорка застил ладонью лоб и чуть не упал от удивления, когда разглядел гостя.

– Черн-и-иха-а?! Ты-ы?

Да, сомнений не было – на пороге стоял не кто иной, как Севка Чернихин, собственной персоной, только похудевший и сильно осунувшийся. Лицо его стало как будто острее и бледнее. Но глаза… глаза уже смотрели не жестко и враждебно, а как раньше – располагающе к мирному общению и даже дружелюбно.

Жорка восхищенно присвистнул. Он очень обрадовался.

Но потом вспомнил, что они в ссоре, и нахмурил лоб.

– Проходи.

Севка зашел, снял башмаки, куртку-пиджак. Положил пакет с печеньем и банкой варенья на пол. Протянул Жорке руку. Пожмет ли? Пожал. Сдержанно, церемонно.

– Ты как, просто зашел, сказать чего или?.. – Он кивнул в сторону игроков, уже начавших партию за круглым столом в середине комнаты. На столе была новая бордовая бархатная скатерть с бахромой в виде шариков такого же цвета. Это выглядело очень солидно.

– Или, – сказал Севка и добавил: – Если… – Он замешкался… – Если не прогоните, – не в его это было, конечно, характере – подаяния просить, но пришел же мириться, а не брыкаться, да и характер его карточное общество и без того хорошо знало.

Cтудебекер подумал, что ослышался, но к столу пригласил:

– Что ж, прошу, если не шутишь.

Повисла напряженная тишина. Новички непонимающе переглянулись, Сеня и Петя потупились, Студебекер картинно представил Севку новеньким.

– Всеволод Чернихин, мой… – Он хотел сказать «друг», но вместо этого произнес: – Давнишний приятель и игрок высокого класса. Рекомендую.

Новенькие почтительно кивнули и с интересом посмотрели на Севку.

– Павел. Николай, – представил обоих Студебекер «игроку высокого класса».

– Будем знакомы, – приветливо произнес тот, кого представили Павлом.

А Николай просто что-то буркнул, вроде формального «очень рад».

Игроки сухо продолжили начатую партию. Студебекер записывал ходы и ставки. Севка смотрел. «Как же лед-то растопить? Ох, и напыжились все», – думал он. Ему ничего не оставалось делать, как молча следить за игрой. Новенький Павел, видимо, играть совсем не умел: получив карту, сильно напрягался, морщил лоб, потом, как бы вспоминая, что нельзя сопернику показывать свои эмоции при прикупах или любых других маневрах, спохватывался и пытался сделать невозмутимое лицо, отчего было еще понятнее, что он взял, и оттого еще смешнее. Севка заглушил порыв смеха и перекинулся на Николая. Тот был или очень на кого-то зол, или чем-то сильно недоволен. Еще он был очень похож на Павла, почти как брат-близнец, но другого характерного плана – оба выглядели как коверные на манеже цирка: Павел – веселый и наивный клоун, а Николай – грустный и злой.

Петя и Сеня ничем особым не выделялись, но от того, что они вовсю старались показаться новичкам асами, коими они в какой-то мере, конечно, были, их переглядки матерых игроков становились уж очень многозначительными, тем более что Севка прекрасно знал, что ничего значительного эти взгляды по-настоящему не выражали, а был это чистой воды выпендреж.

– Человеческая комедия в разгаре, – вырвалось у него, но, слава богу, на это никто не обратил внимания.

И все же как это было прекрасно – оказаться снова на заседании заветной пятницы! Даже насупленная на всякий случай физиономия Студебекера теперь казалась Севке самой благородной на свете, и он ощущал себя лицеистом, вернувшимся в круг друзей после долгой отсидки в карцере за какой-то дерзкий проступок, что бросал тень на честь лицейского мундира. Ему хотелось скорее прервать партию, налить всем по бокалу шампанского и в честь примирения бесшабашно грохнуть бокал оземь, а потом броситься к Студебекеру на шею и повиниться.

Наконец партия завершилась. Как и полагалось по старой примете, новенькие повели в счете, а Сеня и Петя снисходительно похлопали одного и другого по спине и удалились на балкон покурить. Новенькие подсчитывали барыши, поглядывая на записки Студебекера, путаясь в подсчетах. Сейчас был момент, которого ждал Севка и явно ждал сам Жорка, который был очень рассеян при проверке ходов и ставок и все время перебивал суетившегося Павла:

– Подожди, не спеши, сейчас разберемся.

Севка встал и подошел к Студебекеру.

– Господин председательствующий, – сказал он церемонно, – не угостите ли высокое собрание бокалом вина? Насколько я помню традиции этого благородного дома, между партиями здесь всегда подавали. – У Севки от хорошего настроения страшно чесался язык поерничать, но тут главное было – не перегнуть палку.

Студебекер записал проигрыш Сене и Пете и пометил своими значками кое-какие промежуточные ставки. Потом встал и показал рукой на кухню:

– Прошу.

На кухне, на большом серебряном подносе, как по заказу стояла непочатая бутылка крымского игристого и пять чистых бокалов. На другом подносе – на двух круглых расписных блюдах, как в «Старике Хоттабыче», тучной горой лежал черный и белый виноград, а рядом – нарезанный тонкими ломтиками сыр и обворожительные кружочки московской. Сыр и московская были аккуратно прикрыты прозрачной пленкой, чтобы не высыхали. Вот дела! Все выглядело так, как будто его здесь ждали. Повсюду были явные признаки какой-то общей благоприятной перемены в жилище Студебекера: эта бархатная скатерть, тяжелые вишневые шторы на окнах, натертый до блеска паркет, ковры на полу и стенах, сделанный на кухне ремонт, где вместо старой мебели везде стояла новая – даже вместо старенького тарахтящего «Севера» с глыбой льда, торчащей из нижнего отделения морозилки, и вечно не закрывающейся из-за этого откидной дверцей в углу большой белой массой красовался новенький «ЗИЛ-Москва» с ослепительной хромированной ручкой и такой же блестящей надписью высоко над ней.

Отвечая на Севкин немой восторг и вынимая из буфета шестой бокал для незваного гостя, Жорка сказал:

– Маман наша в столовку при горкоме перешла работать, так вот. Растем! Принимаем поздравления от изумленных трудящихся, можно в письменном виде.

Он не спеша открыл игристое. Пробка выпрыгнула из-под его руки и упала на пол. Жорка тут же ее поднял и опустил в ведро с крышкой, нажав ногой на педаль снизу. Раньше во время партий пробки летали по кухне, как самолеты-истребители, иногда задевая люстру и кастрюли, матрешчатой горкой выставленные на высоком буфете – почти под потолком, и собирали их игроки с пола все вместе только перед самым своим уходом.

– Поздравляю, – с изумлением сказал Севка. – Письмо напишу по приходе домой.

Мусорное ведро с крышкой и педалью его очень впечатлило. Техника!

Студебекер сел, чинно поднял свой бокал, все еще не зная, стоит ли убрать наигранный пафос, выдерживаемый, как подобает оскорбленной стороне,