восстановлением ханов против Москвы. Татары опустошали московские земли, но не переставали опустошать и южную Русь. Киевские земли по Днепру запустели хуже, чем при Батые, заброшенные поля и луга заросли и одичали.
Зажурилась Украина, що ниде прожита —
Витоптала орда киньми маленький дити.
Ой маленьких витоптала, великих забрала,
Назад руки постягада, пид хана пигнала.
На берегах Днепра, на краю крещеного мира, в роскошных по растительности пустынях и появились новые брод-ники, получившие имя казаков. Земледелец, рыболов, зверолов или пчеловод соединялись здесь воедино с неустрашимым воином. Уйдя от притеснителя пана-землевладельца или войта, мещанин или крестьянин дорого платил за свою свободу и пользование роскошными природными богатствами — не одна пядь земли была, может быть, полита кровью землепашца. Весной и летом, когда татары рыскали по степи, земледельцы, рыболовы и звероловы выходили вооруженные на промысел или на пашню. Всюду построены были маленькие острожки, куда укрывались они, в случае неожиданного появления татар в степи. Но никакая опасность не могла задержать постоянный прилив колонизаторов благословенной «Украины, текущей млеком и медом». Слишком привольна была жизнь на необозримых степях, залитых ярким солнцем, на земле, дающей урожай несколько лет после одного засева, по рассказам современников, несколько, может быть, и преувеличенным. Множество всякой дичи, рассказывают те же современники, водилось в обильной растительности края. Зубров, диких коней, оленей и коз били и ловили без счета. По берегам светлых, спокойных рек селились во множестве бобры, в прибрежных кустах без числа вили гнезда дикие утки, гуси, журавли и лебеди, а разнообразная рыба скоплялась иногда в реках в таком изобилии, что копье, брошенное в воду, задерживалось и торчало, как воткнутое в землю.
Если прибавить ко всему этому еще отсутствие панов и податей, то не понятно ли будет, что уходившие сюда забывали думать о сабле или неволе татарской? Уцелевшие закалялись в постоянных столкновениях с опасностями и из поколения в поколение создавали тот тип неустрашимого казака, который сделался впоследствии грозой татар, турок и панов.
Старосты укрепленных городов, или замков, как тогда называли пограничные со степью города, Хмельницкого, Брацлавского, Винницкого и особенно Каневского и Черкасского — пользовались людьми, всегда готовыми к обороне жизни и имущества, и организовывали из них постоянные военные отряды. В последнем десятилетии пятнадцатого века появляются уже определенные указания на казаков то в жалобах крымских татар литовскому князю, то в разных уставных грамотах. Так, в 1492 году крымский хан жалуется, что киевляне и черкасцы разгромили татарский корабль на Черном море, и князь Александр обещает найти виновных среди украинских казаков. В уставной грамоте, выданной Киеву в 1499 году, упоминаются казаки, привозящие через Черкассы и Киев в верхние города запасы свежей, вяленой и соленой рыбы. Казаки появляются в качестве степных промышленников, самовольных добычников и в качестве дружины пограничного старосты. В казачество идут мещане, крестьяне, старостинские слуги, даже бояре и шляхтичи, ищущие военных приключений и славы. Многие из замковых старост прославились в мелких казацких войнах с татарами и походами на черноморские города, принадлежавшие в то время туркам, но истинное казачество, конечно, не состояло из людей обеспеченных и гоняющихся за славой. В степь, на промыслы мирного и боевого характера шли украинские бедняки, жители пограничных селений, скрывающиеся от притеснений старосты или мстящие татарам и туркам за разорение родного гнезда, за смерть и неволю близких. В половине XVI столетия пограничные старосты начинают жаловаться на уменьшение доходов от промыслов, вследствие массового ухода жителей в глубь степей. Там поселялись казаки на жительство и жили «на мясе, на рыбе, на меду из пасек, и сытят себе мед как дома», т. е. не платя податей старостам. Не легка, конечно, была эта жизнь, приходилось терпеть порой и голод, и холод или приходить в замок с повинной к старосте.
С течением времени в староствах Каневском и Черкасском образовались свободные воинские «околицы», доставлявшие вооруженные роты для походов на татар. Новые пришельцы не довольствовались уже этими староствами, а занимали новые места по Днепру, как часть бывшего Переяславского княжества и опустевший в XV веке повет Звенигородский. Соединяясь для безопасности в большие отряды, казаки устраивали «городки» и засеки, или «сичи». Центром составившегося таким образом союза сделалось со временем Запорожье, часть берега Днепра ниже порогов. Здесь, в бесконечных зарослях камыша, на мелких островах среди пенящегося и кипящего Днепра, где когда-то подкарауливали печенеги дружину Святослава, нашли себе приют выгнанные из родных гнезд люди. Здесь, вне досягаемости польских и литовских властей, росло и крепло знаменитое запорожское братство, на условиях полного равноправия древнего вечевого управления.
Уже в начале XVI столетия украинским старостам и наместникам приходила в голову мысль об устройстве постоянного гарнизона из казаков на Низу, т. е. в низовьях Днепра. Но у правительства не было денег на уплату жалованья казакам, на содержание такой стражи. Впоследствии один из украинских князей, Дмитрий Вишневецкий, принялся за осуществление этой мысли, не дожидаясь помощи правительства. Он выстроил укрепленный замок на острове Хортица и поместил в нем казацкий гарнизон. Не найдя помощи у литовского правительства ни в военных припасах, ни в деньгах, он вступил в союз с Москвой. Соединившись с казаками, московское войско напало на крымские города и перебило много турок и татар. Хан мстил за это несколькими нападениями на Хортицу, Вишневецкий отражал нападения, но мечты его об окончательном истреблении крымского гнезда с помощью Москвы не удались. Союз с Москвой скоро порвался, а Вишневецкий был убит во время междоусобных войн в Молдавии, куда отправился с казацким войском.
Мало-помалу казаки завоевывают полное доверие украинских жителей. Они являются в их представлении героями, храбро борющимися со злейшим врагом и не только не просящими помощи у правительства, но даже и не считающимися с ним как с властью. В плохом вооружении, в бедной, оборванной одежде идут казаки на богатые татарские или турецкие отряды, одерживают над ними беспрестанные победы и приводят их, в конце концов, в бешенство и ужас. Но делаясь все больше и больше предметом поклонения народа, казаки делаются в то же время предметом беспокойства правительства. Татары жалуются на казаков и грозят войной за их набеги. Начиная с половины XVI столетия, литовско-польское правительство старается внушать старостам и наместникам, чтобы они не только не помогали казакам, а даже подчиняли их строгому надзору и наказанию за грабительские набеги на татар. Если предписания исполнялись, казаки уходили глубже в степь, и старосты лишались львиной доли, которую получали из их добычи. Наконец, в 1560 году,