Читать интересную книгу Переговорщик - Алексей Калугин

Сайтены быстро облачились в свои скафандры. А Шотер, положив скафандр на стол, надел на голову шлем. Включив связь, он тут же услышал голос Пепла:

– Жульен, скажу я вам, был просто объедение. Так что если я сегодня помру, то помру счастливым.

Связь была четкая и устойчивая. В принципе, Нос мог бы тоже их услышать. Но только в том случае, если ходил по кораблю со шлемом на голове. Такое даже от вильдера вряд ли можно было ожидать.

Пепел и Град закинули за спины свои гаусы. Генерал пристегнул к поясу пластиковую коробку-кобуру с импульсным пистолетом – обычной кобурой в условиях невесомости пользоваться было крайне неудобно – и свою замечательную гравимину «Т‑1001». Из ящика с боеприпасами каждый прихватил по коробке кассет для импульсника. Геннадий выдал каждому по катушке страховочного фала с карабинами и магнитными захватами.

Проверив в последний раз все зажимы и уплотнители на скафандрах, сайтены направились к шлюзу.

– Да, чуть не забыл, – обернулся у самой двери Ветер. – Огромная просьба: если вдруг что-то пойдет не так и мы не вернемся, никому не говорите, что это был мой план. Это плохо скажется на моей посмертной репутации. Людей, как правило, запоминают по последнему шагу, что каждый из них сделал. Человек всю жизнь может творить великие дела, а умереть, подавившись маслиной. И его так и запомнят – как подавившегося маслиной. Мне бы хотелось, чтобы мой последний шаг был красивым.

– Не беспокойтесь, генерал, я об этом позабочусь, – улыбнулся Шотер. – Но все же я надеюсь, что вы вернетесь.

– Я тоже на это надеюсь.

Бросив на фортана последний взгляд, который показался Шотеру подозрительным, генерал вышел в тамбур.

Дверь за сайтенами захлопнулась.

– Ты видел, как он на меня посмотрел? – сняв шлем, спросил у Алексея Шотер.

– По-моему, он не поверил в твою искренность, – ответил главный переговорщик.

– Но почему? – удивился фортан.

– Сайтены никогда ни к кому не обращаются на «вы». Ты же слышал, я тоже говорил генералу «ты».

– Я подумал, это потому, что вы давно знакомы.

– Нет. Это языковая особенность сайтенов. Поэтому к тем, кто говорит «вы», они относятся с недоверием. Чисто психологический эффект.

– Надо же. – Шотер постучал пальцами по шлему, который держал на коленке. – Ты знаешь, прежде я был иного мнения о сайтенах.

– Считал их тупыми?

– Ну, скажем так, несколько ограниченными. Не в умственном развитии, а в своих интересах. Я думал, их интересует только оружие и механические имплантаты.

– Могу успокоить – ты не один такой. Это происходит из-за того, что с представителями иных рас сайтены держатся очень строго и официально. Они также ошибочно считают, что их недопонимают, а потому и недолюбливают.

– Но сегодня они вели себя иначе.

– Во-первых, тут был я, – улыбнулся Алексей не без некоторого самодовольства. – И я был старшим в нашей группе. Генерал обращался ко мне, и он не мог обращаться ко мне иначе, чем прежде, во время последней нашей встречи. Перейди он со мной на строго официальный тон – это было бы оскорблением с его стороны. Потому что, даже несмотря на то, что я выступал от имени фортанов, которых в тот момент он считал врагами, я был его другом. И остаюсь таковым до тех пор, пока не совершу обмана, низости, подлости – в общем, что-то, за что в приличном обществе дают по роже. Ну, а потом все мы стали, как сказал генерал, кандидатами в покойники. То есть сделались во всех отношениях равными. Ты же под конец поверг генерала в замешательство, обратившись к нему на «вы».

– Но я же не знал.

– На официальных приемах все вежливо обращаются к сайтенам на «вы», а у тех складывается впечатление, что их пытаются надуть. Если бы кто-то спросил мое мнение, я бы сказал, что большинство проблем в Галактике возникают из-за того, что разумные вроде бы существа не могут найти взаимопонимание. Даже говоря на одном языке, они все равно неверно понимают друг друга. В силу традиций, особенностей культуры, религии, из-за языковых особенностей. Да все, что угодно! Прежде чем договариваться о чем-то серьезном, нужно сначала договориться о понятиях.

– Например?

– Почему фортаны недолюбливают землян?

– Это не так.

– Это так, Шотер. И, как любой фортан, ты это отлично знаешь. Но при этом врешь мне вместо того, чтобы попытаться понять. Мы с тобой в одной команде, но ты не доверяешь мне целиком и полностью. Причем на каком-то интуитивном, подсознательном уровне. Только потому, что я землянин. Хотя и не сделал пока ничего плохого или предосудительного. Ну, скажи мне, что я не прав.

– Мне кажется, все дело в том, что мы слишком похожи, – сказал давно уже прислушивавшийся к разговору Нокуар.

– Точно! – указал на него пальцем Алексей. – Мы всматриваемся друг в друга, как в собственное отражение в зеркале, стараясь выявить скрытые недостатки. Потому что знаем, что они у нас есть.

На лицевом щитке шлема замигала красная светодиодная полоска.

– Эй, приятель, ты нас слышишь?

Шотер надел шлем на голову.

– Отлично слышу, генерал.

– Мы открыли внешний люк. Выходим. До возвращения закрывать не будем, чтобы кислород на продувку не переводить.

– Ясно. Удачи!.. Удачи тебе, генерал!

Держась рукой за край открытого люка, первым наружу выглянул Пепел.

У человека, впервые оказавшегося один на один с открытым космосом, первым делом непременно возникает ощущение головокружения, которое, вместо того чтобы тут же пройти, идет по нарастающей, раскручивается, как гипнотическая спираль. И вскоре уже невозможно понять, то ли весь мир, все ускоряясь, крутится вокруг тебя, то ли ты сам несешься по кругу, проваливаясь в бездонную воронку мрака. В этом как раз нет ничего странного. Тут задействована чистая физиология. В условиях невесомости начинает дурить вестибулярный аппарат, в нормальных условиях помогающий человеку ориентироваться в пространстве и сохранять равновесие. А в отсутствие видимых ориентиров человек окончательно теряет представление о том, где верх, а где низ. И это, как и полагается, вызывает чувство паники. В такой ситуации достаточно взять человека за руку или позволить ему самому ухватиться за какую-нибудь прочную опору. Спустя какое-то время, как правило, весьма незначительное, большинство начинает даже получать удовольствие от нового, необычного состояния. Свободное от законов тяготения тело создает ощущение всемогущества. Теперь ведь даже толстяки могут делать сальто и ходить на руках.

Гораздо труднее справиться с другим психологическим эффектом, возникающим в открытом космосе. Особенно если это действительно открытый космос, а не космическое пространство внутри планетарной системы. То есть когда поблизости нет огромных, раздутых, кажется, вот-вот готовых лопнуть пылающих пузырей звезд, привлекательных разноцветных шариков-планет, то и дело пролетающих неизвестно куда и зачем астероидов, не говоря уж о челноках, катерах и глиссерах, суетливо шныряющих от одной космической станции к другой. Вот когда вокруг только бездонная черная мгла, которая, кажется, обволакивает тебя, как закрашенная чернилами вода, и только где-то вдали едва заметно мерцают крошечные, будто булавочные проколы в черной бумаге, искорки звезд, вот тут-то человек впервые по-настоящему осознает, насколько он мал и незначителен на фоне всего мироздания. Он даже не песчинка на дне необъятного космического океана, а самая что ни на есть элементарная субатомная частичка, крошечная, замкнутая в кольцо струна, что бьется в глубине атомного ядра, стараясь всех вокруг убедить в собственной уникальности. И в тот же самый момент вместе с ощущением потерянности возникало чувство жуткого, щемящего одиночества. Оставшись один на один с мирозданием, человек понимал, что за уникальную возможность мыслить и через это осознавать сам факт своего существования приходится платить пониманием того, что ты всегда был и навсегда останешься одиноким в этом огромном мире. А если так, то стоит ли эта крошечная, невообразимо короткая и, по сути, совершенно бессмысленная жизнь того, чтобы за нее цепляться? Не лучше ли отстегнуть страховочный линь, закрыть глаза и оттолкнуться от обшивки корабля? Чтобы только падать, падать, падать, падать, падать… Падать вверх… В пустоту… В бесконечность… Чтобы наконец познать мироздание таким, какое оно есть, а не каким мы его себе представляем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});