борта корабля «Руслан» сошли на берег более 500 бесстрашных и хорошо вооруженных одесских парней. Эта «вооруженная до зубов» боевая дружина станет основой подпольной организации «Оборона» – «ХаХагана», которая вскоре преобразуется в «Армию обороны Израиля» – «Цва Хагана ле Израэль».
Так что панический страх Антонеску перед «вооруженными до зубов жидами», так же, как страх его перед десантом, имел под собой вполне реальную почву.
Ну вот, теперь все стало гораздо более понятно.
Понятно, почему Антонеску не поехал в Одессу сам, а послал туда Алексяну.
Действие шестое: «Окончательное решение» по-румынски
«Шефу Полиции безопасности и СД Обергруппенфюрер!
Искренне благодарю Вас за приглашение на конференцию по поводу окончательного решения еврейского вопроса, которая состоится по адресу: Берлин, Ам Гроссен, Ванзее 56/58… Хайль Гитлер! Ваш Хофман».
Из письма главы управления СС по вопросам расы группенфюрера Отто Хофмана, 4 декабря 1941 г.
Еще до «Ванзее»
Транснистрия, 30 августа 1941 г. Полдень
Кажется, целая вечность прошла с той дикой ночи на Дальнике, когда багровое зарево горящих амбаров опаляло бесчувственное небо, а надсадный треск пулеметов сливался с криками сжигаемых заживо людей.
На рассвете всех тех, кого не успели уничтожить, всех тех, кому «не хватило места» во рвах и амбарах, согнали с могильных плит, где они провели ночь, построили в некое подобие колонны и погнали…
Это была та самая колонна, в которой шел Янкале со своей мамой, та самая колонна, из которой они, к счастью, сумели выбраться.
А колонну погнали дальше…
Длинной была колонна, очень длинной. Фактически даже несколько отдельных колонн, или, как называли их румыны, «конвоев».
Нет, конечно, евреи не знали, куда их гонят. Не знали, что путь их будет далек и долог – около 150 километров на север – в Транснистрию…
Но почему в Транснистрию?
Зачем такая морока?
Не проще ли было прикончить их здесь же, на месте, всех сразу?
Убить, и дело с концом?
Нет-нет, не так это было просто.
После бойни на Дальнике в живых осталось более 50 тысяч человек.
Вдумайтесь только: 50 ты-ся-ч!
Целый город!
Немудрено, что для них «не осталось места» во рвах и амбарах, в которых и без того было уже более 20 тысяч трупов.
Ну, и что было делать с этими, оставшимися в живых?
Как единовременно убить 50 тысяч человек?
Не сбросить бомбу в ночи на спящий 50-тысячный городок.
А именно убить, снова, как говорится, «в индивидуальном порядке».
Вот поэтому и решено было всех, оставшихся в живых, перегнать в Транснистрию.
И все-таки, почему в Транснистрию?
При чем здесь Транснистрия?
Да потому, что Транснистрия изначально, еще до своего «рождения», была предназначена для убийств.
Еще 8 августа 1941-го во время встречи Антонеску с германским послом фон Киллингером на станции Фокшаны, два преступника, запивая марочным коньяком ароматную мамалыгу «де-пурчел» в салон-вагоне поезда «Патрия», обсуждали богатые возможности «земли за Нистру».
В те дни Транснистрия еще даже названия своего не получила.
Они говорили просто: «земля за Нистру», и представляли ее себе в виде такой «TERRA INCOGNITA» – огромной пустыни, населенной недочеловеками, которых следовало уничтожить.
Ну, так, примерно, как клопов или тараканов.
А потом 30 августа 1941-го, в Тигине, было созвано специальное германо-румынское совещание, главной темой которого было «окончательное решение еврейского вопроса».
Нет-нет, мы не оговорились!
На совещании в Тигине действительно так же, как в будущем на совещании в Ванзее, речь шла об «окончательном решении».
Правда, употреблялись там другие эвфемизмы, да и масштабы были не те, но суть от этого не изменилась.
Принято считать, что началом массового уничтожения евреев стало совещание в Ванзее, состоявшееся 20 января 1942-го.
Но в действительности до Ванзее была Тигина!
Тигина, на наш взгляд, «незаслуженно» забыта и должна занять свое позорное место в Истории!
Итак, Тигина…
Мы все, конечно, помним, как в январе 1942-го на берегу замерзшего озера Ванзее обсуждался вопрос «окончательного решения»[75].
Мы помним, что на это совещание были приглашены 12 самых высокопоставленных нацистов, одним из которых был как раз группенфюрер Хофман, специалист по вопросам расы, письмо которого мы привели в эпиграфе.
Мы помним уютный зал, овеянный мягким теплом потрескивающего камина, и запах свежесваренного кофе и дорогих мужских духов, и щелк кованых каблуков, и выкрики: «Хайль Гитлер!».
Мы помним, как ровно в полдень старинные напольные часы пробили двенадцать, и в зал вошел «белокурый эталон арийской расы», глава РСХА, обергруппенфюрер Рейнхард Гейдрих.
Мы помним его пламенную речь и туманные слова о том, что на Востоке «открылись совершенно новые возможности», и догадываемся, какие «возможности» он имел в виду – в те дни уничтожение евреев «на Востоке» уже достигло апогея.
Особенно зверскими были убийства в Транснистрии.
И спусковым механизмом этих убийств послужило совещание в Тигине.
Все началось с того, что Гитлер был «очень недоволен» декретом о создании Транснистрии, который сварганил Антонеску. В этом, с позволения сказать, декрете не были определены права великой Германии, завоевавшей, фактически, эту территорию, которую он, Гитлер, совсем не собирался отдавать румынам «навечно».
Да и важнейший «еврейский вопрос» не был освещен.
Гитлер приказал не предавать декрет огласке, пока создание Транснистрии не получит апробации на специальном совещании, где будут исправлены все эти, грубо говоря, «ляпы».
Совещание решено было проводить в Тигине.
Итак, Тигина…
Маленький серый полуразрушенный городок.
Здесь нет ничего, напоминающего Ванзее.
Ни белой красавицы виллы, ни старых окутанных легким снежком сосен, ни покрытого льдом серебристого озера.
Август. Немилосердно печет солнце.
Душная комната в унылом здании старой румынской префектуры.
Липнет к телу пропитанная пóтом униформа.
Мерзко жужжат мухи.
Нет, здесь не пахнет ни свежесваренным кофе, ни дорогими мужскими духами. Здесь не щелкают кованые каблуки и не звучит: «Хайль Гитлер!».
Все здесь гораздо проще, будничнее.
И все же не менее ужасно. Не менее опасно для тех сотен тысяч, еще не знающих своей участи, решаемой здесь людьми, возомнившими себя богами.
За плохо оструганным деревянным столом глава германской военной миссии в Бухаресте генерал-майор Артур Хауффе.
Его визави – заместитель командующего 4-й румынской армией генерал-майор Николае Тэтэряну. Тот самый, который в октябре 1941-го передаст в Одессу приказ-камуфляж № 562, за что, да и за все другие его преступления, будет впоследствии судим Румынским народным трибуналом и неожиданно умрет в тюрьме «Жилава».
Удивительно, но в 50-х годах прошлого столетия в этой жуткой бухарестской тюрьме последовала череда очень странных смертей – «безвременно» скончались более 80-ти высших румынских офицеров.