Из последних сил сдерживая подступивший к горлу комок, Шантель быстро пошла вперед. Она просила сейчас Небо только об одном: чтобы никто не обратил внимания на ее поспешное бегство или по крайней мере не заглянул в глаза, которые вновь наполнились слезами. К счастью, она довольно быстро нашла в парном отделении пустую кабинку. Бросившись на стоявшую в углу скамью и обхватив голову руками, девушка смогла наконец дать волю слезам.
Низкий, вероломный развратник! Как же она ненавидит, как презирает его сейчас! И как больно осознавать, что она поддалась его чарам. Что за глупость — принять обыкновенную похоть за истинные чувства! Разве можно быть столь наивной? А как быстро он показал свое истинное лицо, удовлетворив свое низкое желание! Но второй раз она уже не попадется. Если Бурки что и умеют, так это учиться на своих собственных ошибках! Что ж, приходится признать — ее соблазнили. Но нет худа без добра: она успела прозреть раньше, чем ее романтические иллюзии переросли в любовь к этому ужасному человеку.
А ведь такое вполне могло случиться. Страшно представить, что бы творилось с ней сейчас в этом случае.
Что действительно неприятно, так это то, что она сама приложила массу усилий, чтобы оказаться обманутой. Ведь догадаться, что все будет именно так, как есть, большого труда не составляло. Об этом предупреждало здесь все. Разве не было ей известно, как сильно Джамиль любит Шилу? И что, он хранил верность своей главной жене? Ни в малейшей степени! Так почему же ей взбрело в голову, что с какой-то Шахар будет по-другому? Ее-то он не может любить так сильно. А если бы и любил? Не сможет же он бросить из-за нее всех остальных женщин гарема, матерей своих детей, свою Шилу. Она сама выстроила себе ловушку из несбыточных мечтаний, а значит, и винить в первую очередь надо себя.
Неожиданно она услышала чей-то разговор. Похоже, что кто-то шел мимо ее кабинки. О Господи, поскорее бы прошли!
Шантель села и торопливо вытерла глаза рукавом халата. Хорошо, что подкрашивает ее Адамма. Благодаря ей косметики на лице совсем немного, иначе было бы невозможно скрыть черные подтеки размытой слезами сурьмы. Дурацкие слезы! Стоит ли плакать из-за этого сына верблюжьего дерьма? Девушка чуть было не рассмеялась. Уж больно метким и забавным показалось ей сейчас это турецкое ругательство, слышанное от Адаммы.
Пар рассеивался, и Шантель разглядела в проходе смутные очертания какой-то женщины. Одна из служительниц хаммама? Нет, не похоже. Уж слишком повелительно звучали ее слова, доносившиеся до угла парной кабинки.
— ..не хочу слушать никаких оправданий! Для этого не нужно так много времени!
Ответом было бормотание мужчины, но слишком тихое, чтобы можно было что-либо понять. Рассерженный голос женщины был слышен лучше:
— Возьми вот это и продай. Надеюсь, выручки хватит, чтобы вы действовали посмелее. Если нет, мне ничего не останется, как…
Перебив собеседницу, опять что-то забубнил мужчина.
— Как насчет мальчишки? Снова невнятное бормотание.
— Хорошо, — четко произнес женский голос, — иди и устрой это. Иного способа выманить его из дворца у нас нет. Может быть, это сработает. Если да, мы добьемся того, что нам нужно. И больше никаких ошибок, ответишь за них собственной шкурой! Не смей перебивать меня, Али! Никто…
Окончание фразы Шантель не расслышала, поскольку неизвестные спорщики миновали наконец ее кабинку. Но теперь она уже пожалела об этом. Разговор вызвал любопытство, и было жаль, что ей не довелось узнать ни его начала, ни окончания. Зато теперь ей ничто не мешало вернуться в свои апартаменты. Выходя из парной, она не заметила двух стоящих в дальнем углу общего зала людей. Но они наблюдали за ней очень внимательно.
— Думаете, она подслушивала? — спросил евнух.
— Нет, наверное. Но кое-что услышать случайно вполне могла.
— Что ж, придется мне заняться и этим, лалла.
Глава 35
Когда Шантель на следующий день появилась в хаммаме, выглядела она совершенно спокойной и уравновешенной. Она пошла в бани вопреки уговорам Адаммы, предупреждавшей, что все сегодняшние сплетни будут посвящены ей, и несмотря на мучившие ее боли в желудке. Сумела она пересилить и желание скрыться подальше от любопытных глаз. Сейчас девушка чувствовала, что полностью контролирует свои поступки и эмоции, и это вызывало в ней чувство гордости. Что бы ни думали о ней в гареме, сказать, что она хоть капельку опечалена вчерашним, оснований не будет ни у кого.
Но и Адамма не ошиблась. Войдя в хаммам, Шантель сразу же оказалась в центре всеобщего внимания. Собственно, это было естественно. Как правило, новенькие попадают к дею после довольно продолжительного периода обучения, с Шахар же Джамиль ждать не захотел. Обычно новая фаворитка проводит с господином ночь или две, а затем восстанавливается прежний порядок. Шахар же призывали к дею подряд целую неделю. Такого здесь еще не было. Конечно, всем хотелось узнать, что чувствует она теперь, когда эта неделя кончилась.
Что ж, Шантель, если быть откровенной, чувствовала себя именно так, как и предполагают ее завистницы. Но будь она проклята, если кто-нибудь узнает об этом. Казалось, она не обращала ни малейшего внимания на злорадные взгляды, шепот и даже смех, который раздавался кое-где при ее появлении. Впрочем, как она сейчас поняла, не все в гареме были столь мелочно ревнивы. Некоторые женщины смотрели на нее с сочувствием и даже с жалостью. Зато Наура будто только и ждала этого момента, чтобы сообщить ей «приятную» новость: Джамиля так утомилась за ночь, что до сих пор отсыпается. Шантель нашла в себе силы улыбнуться и Науре, хотя сообщение больно задело ее, напомнив, какой счастливо-усталой была она сама еще вчера утром, вернувшись от Джамиля. Сейчас она тоже ощущала себя разбитой, но совсем по другой причине. От ночи удовольствий к вечеру остались лишь утомление от бессонницы и дискомфорт чувств. Сам вечер из-за этого тоже прошел отвратительно. Шантель не захотела кого-либо принимать и провела его в компании Адаммы. А юная нигерийка вела себя так, как будто это она сама вдруг лишилась статуса фаворитки дея. Ее веселая болтовня сменилась угрюмым молчанием, а всегдашняя улыбка на лице — маской скорби.
Излить душу, таким образом, было некому. Впрочем, это было не так плохо. Шантель переполняли разнообразные эмоции, мешая собраться с мыслями и отражаясь даже на физическом состоянии. Девушка едва притронулась к ужину, да и от того, что съела, желудок отказался через несколько часов. Боли в животе она также отнесла насчет Джамиля. Ворочаясь добрую половину ночи с боку на бок, она яростно проклинала этого «развратного мерзавца».