Читать интересную книгу МИССИОНЕР - Евгений Кабанов

– А, где-то на юге, под Днепропетровском.

– А это далеко? И почему именно через Днепродзержинск? – продолжал допытываться Аполлон, даже не подозревая, каким неучем он сам себя выставляет перед начальством.

Тот, действительно, посмотрел на него то ли с недоумением, то ли с недоверием.

– Вот сразу и видно, что ты не комсомолец… был… Я, вообще-то, на тебя удивляюсь. Вроде ты грамотный, по-английски, вон, знаешь; поэтов, которые песни для Сличенки сочинили, а где Брежнев родился… – Никита Николаевич сделал новый затяжной зевок, -…это ж родина Брежнева… На Украине, за Киевом, на Днепре… Ну, я так думаю, что на Днепре, раз Днепродзержинск называется…

"Странно, – подумал Аполлон, – если, действительно, этот Днепродзержинск где-то за Киевом, то из Москвы на тот же Киев… Это ж какой крюк получится? Вроде как из Нью-Йорка в Вашингтон через Майами".

– А что, Хрущёв где-то здесь родился? – спросил он вслух.

– Да тут рядом, в Калиновке, это в Курской области. Потому и прошла тут эта дорога, что сделали подворот в Калиновку.

Директор вдруг оживился.

– Я анекдот старый про Хрущёва вспомнил. Ты, наверно, его не слыхал?

– Нет, про Хрущёва анекдотов не знаю, – подтвердил Аполлон.

– Ну, тогда слушай… Что он совсем лысый был, ты знаешь?

– Знаю.

– Значит, жил на Кавказе один старый слепой старик. Где-то лет сто ему было, если не больше. И у него такая способность была, что мог он ощупать человеку голову, и определить, умный тот, или дурак. Ну, Хрущёв решил исследование провести… Да, это ещё было, когда вместе с Лениным в Мавзолее и Сталин лежал… Ну так вот, приказал он привезти того старца в Москву. Завёл его в Мавзолей, подвёл к Ленину. Щупай, говорит. Ну, тот ощупал Ленинскую голову, языком поцокал и говорит: "О! Это очень умная голова. Такие головы раз в тыщу лет рождаются". Тогда подводит он его к Сталину. Пощупал слепой Сталинскую голову и говорит: "Это тоже умная голова. Такие головы раз в сто лет рождаются". Ну, Хрущёв думает, дай-ка я ему и свою голову подсуну, уж не глупей же я хотя бы Сталина. Ну, и сунул свою лысину. Долго ощупывал старик его черепушку. То с одной стороны зайдёт, то с другой, то спереди, то сзади. Всё никак не может определить. Ну, думает Хрущёв, наверно, моя голова вообще самая умная за всю историю человечества. А старик тут и говорит: "Что-то я вообще тут ничего не пойму: если это жопа, то почему только одна половинка, а если голова, то почему совсем без мозгов?"

Никита Николаевич посмеялся вместе с Аполлоном, зевнул и сказал:

– Про него, помнится, поэма даже была. Смешная такая. По рукам ходила перепечатанная. Я тогда ещё подвальным работал. "Царь Никита" называлась. Там про всё было. И про кукурузу, и про поездки его по заграницам… Было там и что-то такое… Царь Никита… а потом помчался к Тито… Говорили, что кто-то из известных тогдашних поэтов написал.

– А я вчера про Брежнева хороший анекдот слышал, – сказал Аполлон.

– А ну-ка, ну-ка, расскажи, – встрепенулся директор.

– А правда, что сейчас памятники трижды героям ещё при жизни ставят?

– Угу. На родине. Вот Брежневу в Днепродзержинске, вроде, поставили.

– Тогда, значит, в Днепродзержинске это и случилось… Стоит пьяный возле этого бюста Брежневу, и, чтоб не упасть, обхватил его руками. Подходит к нему милиционер и строго так спрашивает: "Ты чего здесь дурака валяешь?" А тот отвечает: "Я его не валяю, а, наоборот, поддерживаю".

Директор от души посмеялся, потом опять зевнул, клюнул раз-другой носом, а через некоторое время уже негромко, с присвистом, похрапывал.

В Дебрянск они приехали под вечер. Гостиница "Советская" встретила их гостеприимно. Администратор – пожилая тётенька вручила им ключ от одного из номеров, которые были забронированы для участников конференции.

Номер напомнил Аполлону его родную кадепу. Небольшое помещение, правда, на втором этаже; в нём – три кровати вдоль стен, с тремя тумбочками – у изголовья каждой; посреди комнаты стол, накрытый скатертью, с графином, стаканами и цветами в вазе; на стене у двери – большое зеркало. Правда, была ещё небольшая ванная комната с туалетом. Ну что ж, "Советская" так советская!

Из ванной слышались шум воды и громкие пофыркивания.

На кровати, стоявшей рядом с дверью, лежал раскрытый "дипломат" с обычным набором командированного.

Аполлон и Никита Николаевич заняли две свободные кровати, и занялись обустройством.

Из ванной вышел плотный лысый мужчина, невысокого роста, лет пятидесяти, с добродушным весёлым лицом, в тренировочных брюках и в майке.

– А-а-а… Вот и моя новая семья, так сказать, на пару дней, – произнёс он бодрым радостным тоном человека, уверенного в себе, хозяина жизни, словом. – Давайте знакомиться – Алексей Степанович, заместитель министра пищевой промышленности по ликёроводочной промышленности.

Последние слова он произнёс как бы между прочим, как что-то обыденное и давно привычное. Подумаешь – замминистра… ассенизатор… какая, к чёрту, разница?

Алексей Степанович играл. Играл, как актёр, свою роль, роль руководящего работника простого, как валенок, в доску своего для самых последних своих подчинённых, для всего гегемона ликёроводочной промышленности. Вот, смотрите, мол, какой я простой – не отрываюсь от масс. Он как бы подчёркивал этим своим простодушным "заместитель министра" своё хождение в народ. Вот мог же я занять отдельный номер со всякими там удобствами, телевизором, креслами, коврами, холодильником, и прочая и прочая. Так нет, вселился туда, где все. И даже не занял лучшее место по праву первого постояльца, или как тюремный пахан, а, наоборот, самое худшее – у двери. Вот я какой простой! Прошу любить и жаловать!

Впрочем, роль эта Алексею Степановичу удалась отменно. Наверное, он и в самом деле в прошлой жизни был очень простым, кем-то типа амёбы, или бациллы.

Никита Николаевич и Аполлон представились своему новому знакомому.

– О! Синель! Слышал, как же. Там у вас леса хорошие. И ягоды, и грибочки, и дичь водится ещё. Надо бы как-то к вам выбраться… Мне нравится быть поближе к народу.

Алексей Степанович подошёл к своей кровати, покопался в "дипломате", достал бельё, положил его в тумбочку.

– Я думаю, вы не пожалеете, Алексей Степанович, – поспешил заверить самого руководящего работника Никита Николаевич, – организуем такую охоту! Вы как на кабанов смотрите?

– А чего на них смотреть? Особенно на столе, – рассмеялся, довольный своей шуткой, Алексей Степанович.

– Да-а-а, шашлычок из дикого молоденького кабанчика – отменная вещь, – подтвердил Никита Николаевич.

– Особенно под стопочку, – подмигнул Алексей Степанович. – Кстати, как вы смотрите на то, чтобы нам пойти поужинать? А то разговорами, даже о шашлыках, сыт не будешь.

Это предложение Никитой Николаевичем было воспринято как приказ с тонким намёком.

– Аполлон, ты это… сбегай в машину, принеси… Ну, сам знаешь, что – в свою очередь дал он установку своему личному шофёру.

Аполлон принёс объёмистую сумку, в которой покоилась пластмассовая десятилитровая канистра со спиртом и две бутылки самодельного коньяка. Нет, это был не общеизвестный КВН – коньяк, выгнанный ночью, то есть, самогон. Понятно и ежу, что было бы просто смешно директору спиртзавода! поить заместителя министра! каким-то самогоном. Так вот, это был не КВН, а, действительно, коньяк, приготовленный из родного синельского спирта главным технологом завода по всем правилам технологии в домашних условиях. Штучный товар, ручная, так сказать, работа. Ну, а, как известно, рукоделие всегда ценилось выше, чем поточный товар массового спроса. Там ведь чего угодно могут напихать, а градусов при этом недодать. А у самодельного коньяка, наоборот, градус повышенный.

Пока замминистра и директор, тоже успевший сполоснуться с дороги, облачались к ужину, Аполлон извлёк обе бутылки и, сунув сумку под кровать, тоже быстренько привёл себя в порядок.

– Армянский? – поинтересовался довольный Алексей Степанович, кивая на бутылки.

– Синельский. Девять звёздочек, не меньше! И градус повышенный, – с гордостью заявил Никита Николаевич.

– Ну что ж, продегустируем. Эт-то интересно, – обрадовался замминистра.

– Взять обе? – спросил Аполлон, пристраивая одну из бутылок во внутренний карман пиджака, надетого по такому торжественному случаю – застолью с заместителем министра пищевой промышленности, по сути – министром ликёроводочной промышленности всей России.

Никита Николаевич вопросительно посмотрел на Алексея Степановича.

– Зайдём за Людмилой Николаевной, – вслух прорассуждал сам с собой Алексей Степанович, – бери обе.

– Вы идите, занимайте столик, а я заскочу за Людмилой Николаевной – сказал Алексей Степанович, когда они вышли в коридор.

Аполлон с Никитой Николаевичем спустились в ресторан. Народу в ресторане, наверное, по случаю совещания, было много, но свободные столики ещё имелись.