— Значит, нарушаем правила, платите штраф.
Шофер недвусмысленно посмотрел на Шикерина, полез в карман.
— Вы кто такой? — спросил мотоциклиста Шикерин.
— А вы кто такой?
Шикерин достал удостоверение.
Незнакомец вмиг вскочил на мотоцикл и дал газу.
— Думаю, ребята, вы его не упустите, — Шикерин обратился к Саше и Геннадию. — А с вами, гражданин Ситников, придется завернуть в ОБХСС. Поехали, Слава.
Шофер решился на последнюю попытку:
— Иван Александрович, назовите сумму...
— Что-что, может повторите? — Шикерин произнес это так громко, что шофер весь съежился.
В. КОШЕНКОВ
ИНАЯ МЕРКА
Обычные канцелярские папки, заполненные справками, запросами, объяснениями. В каждой папке чья-то нелегкая судьба, в каждой папке утерянное и вновь обретенное счастье. Счастье встречи с близким человеком.
Парень был явно смущен абсолютно личным характером своей просьбы. Он просил найти отца. И, путанно излагая суть дела, все время ждал, что вот-вот строгая на вид и крайне занятая женщина оборвет его фразой, которая на-всегда положит конец надеждам: «Прошло, уважаемый товарищ, столько лет. Данных у вас почти никаких... Так что сами понимаете...»
Парень так и не услышал этой фразы. И, покинув кабинет, может быть, впервые в жизни поверил, что отца найдут, найдут во что бы то ни стало.
Так началось знакомство солдата Бориса Стрелкова с паспортисткой Центрального райотдела милиции Людмилой Алексеевной Каревой. Это знакомство продолжается и до сих пор. Хотя просто ли знакомство? Разве просто знакомым пишут письма о всех подробностях жизни? Разве у просто знакомых спрашивают совета по личным вопросам?
На первый взгляд, работа у Людмилы Алексеевны самая что ни на есть канцелярская.
— Пишу бумаги, — улыбается она. — Согласно заявлению гражданина такого-то, направляем вам и так далее.
Да, папка с делом гражданина Стрелкова Бориса Васильевича начинается с документа, составленного именно в таком духе. А вот заканчивается письмом, которое никак не укладывается в рамки официальной переписки. Вот оно, это письмо:
«Здравствуйте, многоуважаемая товарищ Карева. С горячим приветом и большой благодарностью к вам Шильников Николай Дмитриевич и вся его семья.
Товарищ Карева! Вот я сел писать вам письмо и никак не найду слов, чтобы выразить чувство благодарности за всю вашу заботу о моем сыне Роберте. Надеюсь, вы поймете чувства отца. Я долгое время искал сына, но никак не мог его найти. Вы не представляете, какую радость принесло нам известие, что он жив. Желаем вам успехов в вашем благородном труде, счастья в жизни и здоровья».
И далее приписка, которая совсем уж не вяжется с тоном других документов из пухлой папки с делом Бориса Стрелкова.
«...Будете в Москве, обязательно заходите. Вы для нас самый желанный гость...»
Между заявлением и письмом около года напряженнейшего, кропотливого труда. И трудно сказать, чего здесь больше? Простой порядочности человека, привыкшего исправно делать свое дело, или страстного желания помочь тому смущенному молодому солдату, который так хотел найти отца. Пожалуй, второго все-таки больше. Потому что человек с холодным сердцем вряд ли сумел бы разобраться во всех хитросплетениях судьбы Бориса.
Еще во время первого разговора Борис признался, что фамилию и имя он себе придумал, сбежав во время войны из Миньярского детского дома Челябинской области. Настоящее его имя Горбачев Роберт Николаевич. Следовательно, отец его тоже Горбачев.
Карева шлет запросы в самые различные учреждения и организации. Необходимо выяснить место, откуда попал в детский дом Роберт Горбачев. После долгих поисков Людмила Алексеевна наконец-то получает желанный ответ. Воспитанник Горбачев поступил в детский дом из города Пушкино Московской области. В графе «родители» пометка: мать неизвестна, отец на фронте. Все-таки есть хоть какая-то ниточка. Можно искать подходящих по возрасту Николаев Горбачевых, которые проживали до войны в г. Пушкино и его окрестностях. Из всех кандидатов, наконец, остается один — Горбачев Николай Васильевич. Карева шлет ему письмо. Вскоре приходит ответ: никакого сына Роберта у Николая Горбачева нет и не было.
Оборвана последняя ниточка. Ну, а вдруг Николай Горбачев просто не желает признавать своего сына. Бывали в практике Каревой и такие случаи. Тогда Людмила Алексеевна старалась пробудить у таких людей отцовские чувства. Иногда вместе с пропавшими много лет назад детьми удавалось вернуть родителям и чувство собственного достоинства, возможность честно и открыто смотреть в глаза людям. Но нет, на этот раз все было правильно. Николай Горбачев действительно не отец Роберта.
Давно закончился рабочий день, ушли сослуживцы, ждут дома двое ребятишек, а Людмила Алексеевна в который раз перебирает документы в папке с делом теперь уже Роберта Горбачева.
Сдаться? Прекратить розыск? Собственно говоря, никто, даже требовательный начальник паспортного стола майор милиции Василий Васильевич Баранов, не сможет ее ни в чем упрекнуть. Ну а Роберт? И она снова вспоминает этого юношу в солдатской гимнастерке, его радостную улыбку, когда он услышал: «Сделаем все возможное...» Ну что ж, все возможное сделано... Осталось только невозможное.
И снова летят запросы во все концы страны. Карева ищет личное дело воспитанника Горбачева.
Можно считать это удачей, везением, чем угодно. В конце концов ведь и удача приходит чаще всего к тем, кто ее добивается. Во всяком случае, Людмила Алексеевна нашла личное дело Роберта, а в нем письмо его отца Николая Васильевича Шильникова на имя заведующей детским домом. Так выяснилась третья фамилия Роберта. Вот с тех пор и стали приходить в адрес Людмилы Алексеевны Каревой письма с подписью, которая напоминает очень о многом Роберт Стрелков — Шильников.
Лев Толстой начал «Анну Каренину» ныне всемирно известным афоризмом
«Все счастливые семьи счастливы одинаково, все несчастные семьи несчастны по-разному».
Пожалуй, последнее не относится только к подопечным Людмилы Алексеевны. Они и несчастны одинаково. У всех у них одно несчастье, одна беда. И только труд Людмилы Алексеевны Каревой и ее коллег помогает им стать одинаково счастливыми.
В сентябре сорок пятого года приехали в Сталинград подружки с одного хутора в Иловлинском районе. Вместе росли, вместе учились, вместе выбирали себе дорогу в жизни.
Отец Людмилы Алексеевны погиб на фронте, и, когда она закончила семилетку, мать посоветовала: