грозить только мне. А сейчас я впервые осознал, что Матильда тоже находится в зоне риска.
– Это что, угроза? – Мой голос был холодным как лёд. Сам того не замечая, я, а вернее, мой аркадийский воинственный дух, снова вытащил костыль, словно шпагу. Я сам себе казался смешным.
Жанна покачала головой, словно разочарованная учительница, которая раздаёт тетрадки с плохими оценками после проверки и говорит что-то вроде: «Я ожидала от тебя лучших результатов».
– Вовсе не угроза, а доброжелательное предупреждение, – ответила она и отвернулась от нас к афише на столбе.
Что именно она делала, я не видел, но вдруг между афиш появился мерцающий луч, который становился всё более отчётливым. Матильда шумно втянула ноздрями воздух.
«Невероятно! Этот столб, оказывается, ещё один портал. На таком оживлённом месте, на глазах у всех».
– Дай мне знать, если вдруг передумаешь, – бросила Жанна и исчезла в мерцающем светлом пятне. Оно тут же затянулось, и через несколько секунд столб выглядел так же, как раньше.
Я быстро огляделся по сторонам. Кажется, никто не заметил, что столб только что проглотил девушку. Только Матильда немного побледнела. Но и она скоро пришла в себя:
– Могла бы хоть объяснить нам, как она выжила, когда её сожгли на костре, – укоризненно сказала она и посмотрела на меня. – Смерть, опасность, опасность, смерть – не знаю, как тебя, а меня сегодня уже тошнит от таких разговоров. – Чуть заметно улыбнувшись, она продолжила: – А ты, мушкетёр, опусти, пожалуйста, свой костыль, а то на нас уже оглядываются.
Я и до этого момента был влюблён в Матильду по уши, а теперь моё сердце окончательно стало принадлежать ей.
» 26 «
Матильда
В «Ландыше и незабудке» было относительно тихо.
Мы решили заскочить в цветочную лавку по дороге домой, чтобы рассказать Фее и Гиацинту о встрече со святой Жанной и, если посчастливится, задать несколько особенно срочных вопросов из нашего списка. А потом наслаждаться свободным вечером, который мы сегодня заслужили по праву.
Гиацинта не было видно, а Фея стояла за небесно-голубым прилавком и доброжелательно нам улыбалась. Она как раз собирала пышный букет для покупательницы, которая заодно хотела приобрести месяц с усами и единорога в цветочек, а потом ещё и пресс-папье. Её можно было понять, но именно сейчас, после такого нервного утра, мы немного спешили.
Мы с Квинном нетерпеливо переглянулись, а затем он сказал:
– У нас только что состоялась очень занятная встреча с Жанной д'Арк.
Фея отреагировала удивлённым взглядом и чуть озабоченно произнесла:
– Вот как!
Покупательница недовольно повернулась к нам:
– Сколько стоят эти милейшие разрисованные эльфы? – спросила она. – А вон те зверюшки… Кто это? Мотыльки или летучие мыши?
– Бабочки-вампиры, – охотно объяснила Фея и подмигнула нам.
Если так будет продолжаться, нам придётся ждать ещё целую вечность, пока она освободится. А потом наверняка зайдут новые посетители.
И действительно, колокольчик над дверью магазина громко звякнул.
– Может, лучше зайдём в другой раз? – шёпотом предложила я Квинну.
Фея теперь была в курсе последних событий, ничего ужасного не произошло, кроме того, что Жанна предсказала мне короткую жизнь и мучительную смерть. Теперь неплохо было бы отдохнуть от дел. Свободный вечер мы вполне заслужили.
Но Квинн не ответил, он посмотрел сквозь меня на входную дверь и тихо застонал.
«Только не это! Эти существа с Грани уже у меня в печёнках сидят за сегодняшнее утро. Ещё одного такого мне не выдержать».
Я медленно обернулась, ожидая встретиться взглядом с жёлтыми глазами Гектора. Но это был вовсе не он. У двери стояла… моя мама. Из-за её спины выглядывал Леопольд, и я тут же поняла, что попалась. Мама нервно поджала губы. У неё было такое выражение лица, что я сразу почувствовала, как сильно она во мне разочарована.
«Кошмар. Это куда хуже, чем какой-то там Гектор. А этот взгляд – будто я только что собственными руками вонзила ей нож прямо в сердце».
Больше всего на свете мне сейчас хотелось сбежать, потому что я в мельчайших деталях представляла, что случится дальше.
«Может, в магазине есть чёрный выход? Или, по крайней мере, туалет, в котором можно забаррикадироваться и переждать бурю? Надо попросить убежища у Феи, пусть превратит меня в малюсенького единорога, и я навечно останусь с ней в этой цветочной лавке…»
– Вот как, оказывается, ты пользуешься нашим доверием, – тихо сказала мама. Этот холодный тон… От него по коже забегали мурашки. Когда она так со мной говорила, я будто снова становилась одиннадцатилетней девчонкой, которую поймали на мелкой лжи. Как в тот вечер, когда я уверяла маму, что больной ёж сам забрался в коробку в моей комнате. – Сначала я не хотела в это верить, но Леопольд убедил меня, что ты без разрешения покинула территорию школы.
Леопольд с важным видом кивнул:
– Сначала я, конечно, сопоставил некоторые факты, чтобы не донести ложную информацию. Сразу же после того, как ты вышла из школьных ворот, я понял: что-то здесь не так. Тогда я вспомнил, что на прошлую репетицию хора ты тоже не пришла из-за «этих дней». Тут-то я сообразил – ты врёшь. Женский цикл, как правило, длится двадцать восемь дней, а сегодня только…
– Может, хватит? – перебил его Квинн. – Ты что, менструальный консультант семейства Мартин? – Он повернулся к моей маме. – Это моя вина. У меня был важный визит к врачу, и я попросил Матильду отвезти меня.
– Это я уже поняла, – холодно отозвалась мама, и я содрогнулась от ужаса. – То, что из тебя не получится ничего путного, мне уже ясно, но вот от своей дочери я ожидала большего. Преступления, которые она творит за нашей спиной… – Мама шумно втянула носом воздух и затем медленно выдохнула. – Матильда, ты очень, очень меня разочаровала.
– Да она ведь всего-навсего прогуляла школу, подумаешь, – сказал Квинн.
Мама снова продемонстрировала пример носовой дыхательной гимнастики.
– Я понимаю, что твои родители относятся к тому типу людей, которые считают себя лучшими друзьями своих детей и не прочь с ними даже выпить или покурить. Они потакают всяким вашим глупостям. Но в нашей семье другие порядки.
Я постаралась выйти из роли одиннадцатилетней девочки. Бросив быстрый взгляд на покупательницу, которая как раз объясняла Фее, что эльфов она бы купила своим внучкам, я поспешно пробормотала:
– Может, мы обсудим это дома?
Меньше всего на свете мне хотелось устраивать сцену в цветочной лавке. К маминым нравоучениям привыкнуть было невозможно, и я ни в коем случае не желала сейчас разреветься на глазах