Читать интересную книгу Собрание сочинений: В 10 т. Т. 5: Секта - Еремей Парнов

— Патриция Кемпбелл.

— Вот именно!.. И вообще, Обердорфер, есть смысл расширить масштабы поисков. Интерпол ведь действует по всему миру?

— С некоторыми исключениями.

— Например?

— Много, профессор. Китай, Северная Корея, Вьетнам, Ирак, Иран — устанешь перечислять.

— А Япония?

— С Японией полный порядок.

— Отлично! — Широко распахнув дверь, профессор влетел к себе в кабинет, проявив прыть не по возрасту. Подскочив к письменному столу, украшенному бронзовым чернильным прибором со сфинксами и фараонами в стиле начала века, он, стоя, написал библейскую сентенцию на нескольких языках. — Пусть дадут эту даму в диадеме из звезд, эту woman, во все англоязычные страны. Не исключено, что где-то и отзовется. Французов тоже не грех озадачить, — подчеркнул он строку, где значилось: «Une femme envelopée du soleiel». — Ваш германский коллега еще здесь?

— Отбыл в Гамбург.

— Пошлите ему туда.

— На английском?

— На всех языках! «Жена, облаченная в солнце!» — Кребс с чувством продекламировал грозный библейский стих. — Не берете в счет прибывающих иностранцев? Господин Аливелиев вас ничему не научил?

— Простите, господин профессор, — повинился инспектор, словно проштрафившийся студент. — Сразу как-то не сообразил.

— А это — японцам, — Кребс тщательно выписал столбцом изящные иероглифические знаки страны восходящего солнца. — От них пошло, к ним и вернется. «И возвращается ветер на круги своя».

ВАМ ПОМОЖЕТ НЕ СОДЕРЖАЩАЯ САХАР ЖЕВАТЕЛЬНАЯ РЕЗИНКА «ДИРОЛ»

Глава тридцать седьмая

Эмбрионы

В связи со смертью девятилетней Терри Кемпбелл из города Андовер, штат Массачусетс, Невменову поручили задать несколько вопросов доктору медицины Дугласу Иглмену, открывшему частную клинику в Москве.

К несказанному удивлению шефа российского отделения Интерпола, Иглмен практиковал на территории Центральной клинической больницы, принадлежавшей ранее четвертому, кремлевскому, отделению Минздрава. Громадный кунцевский комплекс и ныне обслуживал все ветви власти, включая Президента. Для первых лиц был отведен особый корпус, оборудованный линиями связи и небольшой телестудией, позволяющей в случае экстренной надобности выйти в эфир. Огороженный внутренним периметром, корпус бдительно охранялся даже в то время, когда пустовал.

В свое время именно здесь построили декорации избирательного пункта, чтобы в последний раз явить миру Константина Устиновича Черненко, которому оставалось жить считанные часы. Все честь по чести: растроганные лица членов избирательной комиссии, кабина, урна, пока только для бюллетеня, и букет цветов, уже дышавших тленом.

Но было бы ошибочно полагать, что в кунцевской ЦКБ с тех пор ничего не изменилось. Сформировавшаяся в стране политико-экономическая система, где робкие черенки демократии причудливо мутировали на стойко укорененном подвое номенклатурной державности, а капитализм образовал уродливую химеру с социализмом, наложила свой несколько карикатурный отпечаток и на режимную медицину.

Теперь попасть сюда мог, кто угодно. Не в отдельный корпус, понятно, но безусловно в отдельную палату и, разумеется, за большие деньги. На первых порах это приводило к курьезным сценам, когда в больничных коридорах встречались старые знакомые, скажем, вор в законе и городской прокурор. При этом у вора, оплатившего пребывание твердой валютой, даже были некоторые преимущества перед служителем Фемиды, которого лечили за государственный счет.

Такая звезда криминала, как, к примеру, Китаец, поправлявший здесь здоровье после недолгой отсидки, обслуживался на уровне министра или бывшего завотделом ЦК. Человек светский и обаятельный, Нефедов мило раскланивался с прокурором, шутил с генералом милиции и поигрывал в шахматишки с последним премьером коммунистического правительства.

Некоторая странность ситуации никого особенно не смущала, ибо за высоким забором ЦКБ днем и ночью шумел еще более странный город, а за его окраинами — область и уже совершенно непостижимая умом провинция со своими президентами, ханами и секретарями обкомов.

Коммерческая деятельность больницы не ограничивалась одними платными услугами. Основной доход приносила аренда добротных, оснащенных всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами помещений. Множество фирм, преимущественно зарубежных, нашло приют под гостеприимным кровом прославленного учреждения, внесшего достойный вклад в упрочение и воспроизводство тоталитарного режима.

Воспроизводство, сугубо в биологическом, без всякой политики, аспекте, и послужило основной причиной появления доктора Иглмена в столице Российской Федерации. У себя на родине он вызвал кратковременную сенсацию изобретением сыворотки, якобы излечивающей от паралича. Материалом для ее приготовления служила зародышевая ткань и плацента, издавна использовавшаяся в производстве всевозможных омолаживающих кремов и чудодейственных мазей. Не бог весть какая новация в медицине, но на первых порах результаты показались обнадеживающими. Тем более что, кроме инъекций, Иглмен широко использовал и методы гипноза, а также физиотерапии, которые уже сами по себе вызывали благоприятные изменения в парализованных органах. Лечение стоило дорого, один зародышевый материал обходился в тысячи долларов, но от желающих не было отбоя.

Преуспевающий врач уже подумывал о строительстве специального госпиталя и даже присмотрел подходящее местечко в штате Небраска. Щедро оплаченная реклама принесла настолько широкую известность, что Иглмен и сам уверовал в свою гениальность. Нобелевская медаль ему навряд ли светила, но оттиски статей регулярно посылались по стокгольмским адресам. Чем черт не шутит?

Черт не шутит огнем, в котором обновляется природа и все, достойное конца, обращается в пепел.

Сделаться новым Солком, подарившим благодарному человечеству вакцину против полиомиелита, Иглмену было явно не суждено.

Один за другим пациенты начали предъявлять иски. Ремиссия оказалась слишком короткой. Через пять-шесть месяцев больные возвращались в прежнее состояние. У некоторых, особенно детей, наблюдались осложнения.

В дело вмешалась врачебная комиссия, пользующаяся в США непререкаемым авторитетом, соизмеримым разве что с Верховным судом. Последовавший вердикт окончательно и бесповоротно выбил почву из-под ног Иглмена. Его сыворотка была признана в лучшем случае бесполезной, а сам он лишен лицензии. С частной практикой пришлось распрощаться. В России наглый проходимец, не имеющий врачебного диплома, мог беспрепятственно пользовать страдающих онкологическими заболеваниями, вконец отчаявшихся людей шарлатанскими средствами вроде акульей печени или ртути. И это воспринималось чуть ли не как триумф демократии. В странах традиционно демократических подобные номера не проходят. Иглмен вынужден был подчиниться закону, ибо в противном случае его ожидала многолетняя отсидка. Оплата исков, вместе с судебными издержками, полностью истощила его банковский счет. Пришлось продать дом и сменить место жительства. Перебравшись в захолустный городишко Санта-Магдалена, на самой границе с Мексикой, он занялся подпольным врачеванием в нищей среде незаконных эмигрантов, для которых любая огласка была столь же нежелательна, как и для него самого. Будучи вполне квалифицированным медиком, Иглмен исправно навещал импровизированные поселки, где в вечном страхе перед иммиграционной службой обитали сельскохозяйственные рабочие из Латинской Америки — латинос. Заработки были грошовые, но на жизнь хватало.

В ночном баре «Кармелита», куда Иглмен частенько заглядывал пропустить стаканчик мексиканской водки, которую гонят из сока агавы, случай свел его с Леонидом Пидкоблученко, русским торговцем наркотиками, каким-то образом ухитрившимся получить «Грин кард» — вид на жительство.

Лайон, как называл себя Пидкоблученко, оказался парнем веселым и разговорчивым. Нахальный, но добродушный и с крепкой деловой хваткой, он произвел на несостоявшегося нобелевского лауреата благоприятное впечатление. Оба поняли, что знакомство может оказаться полезным.

Лайон сумел убедить Иглмена, что на неосвоенной целине СНГ его ожидает сногсшибательная карьера. Особенно убедительно выглядела статистика абортов. Что же касается материальных последствий операции, вполне легальной, эта сторона дела вообще не регулировалась законодательством. За небольшую мзду нужные ткани можно было регулярно получать из любого родильного дома. От проблем материнства и младенчества Пидкоблученко был весьма далек, но от прежней своей клиентуры, молодых проституток по преимуществу, успел нахвататься полезных сведений. Предложив Иглмену заключить партнерское соглашение, он брался за свой счет организовать ознакомительную поездку.