Читать интересную книгу Собрание сочинений: В 10 т. Т. 5: Секта - Еремей Парнов

Впрочем, эти вопросы возникнут потом, когда начнется, но будет спущено на тормозах расследование. Пока же, истратив боезапас, блюстители порядка вскочили в свою покалеченную иномарку — подарок мэрии — и поспешили скрыться.

Телекамера на чердаке не переставала писать на пленку головокружительные повороты драматического сюжета.

Очевидный идиотизм эскапады лишь усугублял самые мрачные подозрения. Перестрелка между милицией и контрразведкой никак не могла пройти незамеченной. В этом отдавали себе отчет обе стороны. Доблестный экипаж «форда», принадлежавшего третьему патрульно-постовому полку, удостоился чести предстать перед очами начальника ГАИ. Инспектор и сопровождавший его стажер дали случившемуся не слишком убедительное объяснение.

— У трамвайного круга нас остановил какой-то гражданин, — нес очевидную околесицу инспектор в звании старшего лейтенанта. — Он был взволнован и просил разобраться. Говорил, что видел на Профсоюзной бандитскую группировку. Я попросил его сесть в машину, чтобы, значит, показать, где это было, но он отказался. «Боюсь, — говорит, — не хочу заработать пулю». Мы, конечно, не стали настаивать и поехали на Профсоюзную. Там действительно действовали вооруженные люди в штатском и камуфляже. Обстановка сильно напоминала вооруженное нападение с похищением. Мы вышли из машины, чтобы выяснить обстановку. Когда ихний начальник показал удостоверение, я извинился, сказал, что все в полном порядке, но тут мой напарник, парень молодой, неопытный, одно слово — стажер, случайно произвел неосторожный выстрел, что сразу вызвало ответный огонь. Они стреляли на поражение, а мы только отстреливались, как говорится, в белый свет. Едва ноги унесли.

Стажер полностью подтвердил версию наставника. Боясь проронить лишнее слово, он тем не менее не преминул заявить, что чекиста подранили в суматохе свои.

Кому хотели втереть очки подобной басней? Уж не самому ли министру, в далеком прошлом постовому милиционеру? Покалеченная иномарка, ценой в двадцать тысяч долларов, говорила сама за себя. Объяснить таран неосторожным наездом не решился даже инспектор ГАИ.

Но когда встает вопрос о защите чести мундира, в ход идут любые средства, включая негодные.

Противная, в сугубо юридическом смысле, сторона обрисовала происшествие более-менее объективно. В беседе с директором ФСБ на Лубянке Томилин старался придерживаться строгих фактов. Изложив все, как было на самом деле, он лишь забыл упомянуть о ранении одного из задержанных. У директора вполне могло создаться впечатление, что это случилось во время перестрелки. Стоило ли сосредотачивать внимание на второстепенном эпизоде, когда опять-таки затронута честь? Оба понимали что до баллистической экспертизы не дойдет. Упор был сделан на «трагическую случайность».

По факту, получившему широкую огласку, военная прокуратура Московского гарнизона возбудила уголовное дело по признакам статьи 171, часть 2 (превышение власти, сопровождавшееся применением оружия) и статьи 260, пункт «б» (злоупотребление властью, повлекшее тяжкие последствия).

Телевидение в ночном выпуске не преминуло сообщить сенсационные подробности боя в Черемушках. Журналисты кинулись за разъяснениями в пресс-службы обоих ведомств, но не тут-то было.

Руководители упомянутых подразделений, призванные информировать общественность, проявили завидное единодушие, наотрез отказавшись от каких бы то ни было комментариев.

Как разрешилась тяжба на самом высоком уровне, не удалось дознаться даже самым пробивным ребятам из Интерфакса и «Кости».

Складывалось впечатление, что все же в пользу правого дела. Не иначе как с санкции дирекции ФСК была допущена дозированная утечка информации. По телевидению показали фрагменты оперативной видеозаписи, которые не оставили места для сомнений по поводу того, кто и при каких обстоятельствах первым открыл огонь.

Причастность работников ГАИ к ядерной контрабанде тем не менее в уголовном деле не фигурировала, и само это дело как-то незаметно ушло в тень.

Упор был сделан на непосредственных участниках преступного бизнеса, кандидатах наук Голобабенко, Торбе и их соучастниках с изотопного комбината. Все вместе могли бы составить вполне приличный ученый совет.

О двусмысленной роли, которую сыграл гаишник, подъехавший первым на «мерседесе», лучше всех, пожалуй, мог бы рассказать именно Владислав Леонидович Торба. Он сразу узнал того самого капитана со шрамом на лбу, с которым судьба столкнула его, когда Лаки наткнулся на труп голой наркоманки в кустах, неподалеку от МГУ.

Но его об этом никто не спрашивал.

Торба накрепко запомнил, что шепнул ему Петя Голобабенко, когда началась стрельба:

«Нас приехали убивать».

Глава тридцать пятая

«Октаэдр»

Заведующую операционным залом «Регент Универсал Банка» Тамару Клевиц убили на следующий день после освобождения под залог в сто миллионов рублей. Смерть наступила в результате множественных ран, нанесенных колюще-режущим оружием, предположительно обоюдоострым кинжалом или ножом. Ее одиннадцатилетнюю дочку нашли задушенной в ванной. По всему выходило, что убийство было заказным. Драгоценности, телевизоры, магнитофоны, меховые шубы, столовое серебро и другие дорогостоящие предметы остались на своих местах. В небольшом, вмурованном в капитальную стену сейфе — его скрывала аляповатая копия знаменитой шишкинской картины с медведями — нашли семнадцать тысяч долларов и спичечный коробок, доверху наполненный платиновыми профилями Ленина, выдранными из орденов.

Было возбуждено новое уголовное дело, в котором Тамара фигурировала уже как жертва.

Вызванный к следователю повесткой Кидин послал вместо себя адвоката, добившегося освобождения Клевиц. Сам же поехал в Белый дом, где посетил несколько кабинетов, устроив в каждом по маленькому скандальчику. Он требовал немедленно найти убийцу, выгнать с работы следователей, которые не там ищут, чем потакают преступникам, и, наконец, оградить его лично.

— Охота идет на меня! — возмущался он, хватаясь за сердце. — Как этого можно не видеть?! Мало вам трупов?

Как назло, накануне убийства Клевиц погиб еще один видный банкир, двадцать пятый, выбранный вдобавок президентом ассоциации. По предварительным данным, его, вместе с секретаршей, отравили сильнодействующим нервно-паралитическим газом.

«Важняка» из генеральной прокуратуры, проводившего следствие, вынесли из кабинета с характерными симптомами воздействия зарина. Концентрация в воздухе была уже не та, и следователь по особо важным делам быстро оклемался. Он тоже очень хотел видеть у себя Ивана Николаевича, ближайшего сподвижника покойного и первого вице-президента ассоциации.

Было от чего впасть в отчаяние. Кидин начал метаться, потеряв прежде выручавшую его из многих передряг уверенность в собственной неуязвимости.

От следователей, не страдавших излишним рвением, отделаться оказалось нетрудно, зато в глазах кабинетных сидельцев многое потерял.

На финансовом фронте тоже обстояло неважнецки. Те двадцать процентов, которые было предписано держать в Центробанке, как нельзя более требовались для затыкания дыр. Часть японских вложений пришлось перебросить из «Сибири» на счета Каменюки, остальное, во избежание шума, вернуть. Кое-как удалось свести концы с концами благодаря гамбургскому контракту. После аренды земли и производственных мощностей в Истринском районе и возле Жуковского, едва хватило на приобретение нескольких списанных самолетиков и пятнадцати дельтапланов. Разборка с солнцевской группировкой из-за аптеки на улице Авиаторов унесла в трубу еще сорок миллиардов, так что осталось всего ничего.

На счастье, значительно опережая сроки, начала поступать аппаратура для подслушивания. Кидин даже не успел, как собирался, блеснуть новинкой перед коллегами по ассоциации, в которых видел главных покупателей. К его удивлению, реклама не понадобилась: заказчики повалили со всех сторон. Сами дознаться о чудесах электронной серии ТСМ они никак не могли. Не иначе, кто-то из своих проболтался. Впрочем, не важно. Главное, чтоб товар шел. Брали нарасхват, не торгуясь. Личность клиентов, представлявших совершенно не известные фирмы, Кидина не волновала. «Плевать на личность, была бы наличность», — гордился он каламбуром собственного сочинения. Платили наличкой, не торгуясь. Цены на последнюю партию он поднял на двести процентов, заработав шесть миллионов долларов чистоганом, из рук в руки. Всю выручку переправил на анонимный счет в Берн, на крайний случай. Проценты плевые, но абсолютно надежно.

Переведя немцам их долю, Иван Николаевич затребовал новых поставок. Он и оглянуться не успел, как остался всего с одним-единственным аппаратом, обеспечивающим прослушивание банковских помещений и собственной виллы. А планы-то были наполеоновские: конкурентов надеялся подловить.