присутствовали ее муж, пребывавший без сознания оборотень-денди и французская изобретательница.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,
ИЗ КОТОРОЙ МЫ ВСЕ УЗНАЕМ КОЕ-ЧТО О БЛАГОРАЗУМИИ
Позднее леди Маккон вспоминала этот день как худший в своей жизни. У нее не было ни души, ни романтичности, чтобы рассматривать деторождение как волшебство или духоподъемное событие. На ее взгляд, оно состояло в основном из боли, унижения и хаоса. В самом процессе не обнаружилось ничего интересного или привлекательного. И она твердо заявила мужу, что абсолютно не намерена проходить через такое снова.
Мадам Лефу выступила в роли акушерки. На свой научный лад она неожиданно умело справилась с таким делом. Когда дитя наконец появилось, она показала его Алексии с таким гордым видом, словно сама проделала самую тяжелую часть работы.
— Мать честная, — сказала измученная леди Маккон, — у младенцев всегда такой мерзкий вид?
Мадам Лефу поджала губы и повернула к себе новорожденную, будто раньше разглядела ее недостаточно внимательно.
— Уверяю вас, ее внешность со временем улучшится.
Алексия протянула руки — платье все равно уже погибло — и приняла в свои объятия розовенькое извивающееся существо. Потом подняла глаза на мужа и улыбнулась.
— Говорила же, что будет девочка.
— Чего она не плачет? — посетовал лорд Маккон. — Разве она не должна плакать? Разве не все мальцы плачут?
— Может, немая, — предположила Алексия. — С такими родителями, как мы, это было бы не так плохо.
Лорда Маккона явно в должной мере ужаснуло подобное предположение. Алексия улыбнулась еще шире, придя к замечательному выводу:
— Смотри-ка, я ее не отторгаю. У меня к ней никакого отвращения. Похоже, она человек, а не запредельная. До чего чудесно!
В дверь октомата постучали.
— Да? — пропел лорд Маккон. Он решил перестать беспокоиться насчет новорожденной и сидел теперь перед ней на корточках, воркуя и корча дурацкие гримасы.
К ним заглянул профессор Лайалл, который, судя по всему, нашел время переодеться из импровизированной тоги во вполне приличный костюм. Он посмотрел на своего альфу, а тот поднял на него взгляд и гордо сообщил:
— Рэндольф, у меня дочь.
— Мои поздравления, милорд, миледи.
Алексия вежливо кивнула со своего импровизированного ложа в углу октомата, лишь сейчас заметив, что лежит на груде проводов и пружин, а в поясницу ей упирается какой-то клапан.
— Спасибо, профессор. И похоже, она не разрушительница проклятий.
Бета посмотрел на дитя с истинно академическим интересом — без особого любопытства.
— Нет? А я думал, запредельные всегда передают потомству свои свойства.
— Выходит, нет.
— Ну что же, это хорошая новость. Однако, как мне ни печально отвлекать вас от такого благословенного события, милорд, в данный момент у нас возникло несколько затруднений, требующих вашего внимания. Что вы думаете насчет того, чтобы перебраться в более благоустроенное место?
Сидящий на корточках возле жены лорд Маккон нежно ткнулся носом ей в шею.
— Что скажешь, дорогая?
Алексия свободной рукой отвела его волосы от виска.
— Я бы попыталась. До смерти хочу оказаться в своей постели.
Леди Маккон держала на руках новорожденную дочь, и лорд Маккон нес к замку их обеих, а профессор Лайалл — Биффи. Потом в какой-то миг Коналл заявил, что от Вулси несет гнилью.
Профессор Лайалл открыл было рот, чтобы объяснить, что к чему, но поймал острый взгляд Алексии и воздержался. Предвидя, что альфа скоро и так все узнает, бета отнес Биффи вниз, смазал его жестокие ожоги сливочным маслом и, выбрав наилучший из плохих вариантов, поместил бывшего трутня в одной клетке с герцогом Гематолом.
Наверху было решено, что мадам Лефу тоже придется запереть.
— Поместим ее по соседству с графиней и Джанелом, — хитро предложила растерявшемуся мужу леди Маккон. — Тогда ночью у них получится интересная беседа.
— С графиней? С какой графиней?
Алексия подумывала выпустить мальчика — в конце концов, ребенок ни в чем не провинился, — но исходя из былого опыта отказалась от этой затеи: он не улучшит положение вещей, путаясь под ногами. Даже в лучшие времена маленький негодник умудрялся создавать вокруг себя хаос, а именно сейчас жизнь и без него была достаточно напряженной. К тому же Алексия подозревала, что лучше всего для Джанела будет провести какое-то время со своей маман.
— Но ведь я только что приняла у тебя роды! — запротестовала мадам Лефу.
— Да, и я очень благодарна тебе за это, Женевьева. — Алексия всегда отдавала должное тем, кто того заслуживал, такой уж у нее был характер. — Однако ты носилась по улицам Лондона в гигантском осьминоге, и тебе придется заплатить за свои преступления.
— Запредельные! — с отвращением воскликнула француженка.
— Во всяком случае, ты окажешься рядом с сыном. Его ужасно напугало сражение, — крикнула леди Маккон вслед сопротивляющейся изобретательнице, которую граф тащил прочь.
Непосредственно за этими событиями лорд Маккон узнал причину странного запаха. Оказывается, в его замке обосновался целый рой вампиров. Он вернулся, готовый ко всему, и завопил:
— Жена! — Но леди Маккон исчезла. — Флут!
— Она ушла наверх, милорд. В ваши покои.
— Ну разумеется, ушла!
Лорд Маккон взлетел по лестнице и нашел жену в постели. На изгибе ее руки спала новорожденная. Это дитя уже доказало, что вполне способно спать, даже если отец с матерью надрывают голосовые связки. «Очень полезное качество для выживания», — подумала Алексия и поморщилась, когда Коналл с грохотом вломился в комнату.
— У меня в подземелье вампиры!
— Ну да, а куда мне еще, по-твоему, было их девать?
— Графиня роилась? — пришел к единственному разумному выводу лорд Маккон. — И ты ее пригласила? Сюда?
Алексия кивнула.
— Замечательно! Чудесно! Великолепно!
Леди Маккон вздохнула. Этот тихий, печальный звук мог утихомирить ее мужа, когда крик только усугубил бы ситуацию.
— Я могу объяснить.
Коналл опустился рядом с кроватью на колени. Его гнев утих под воздействием нехарактерной для жены кротости. Она, бедняжка, наверно, очень устала.
— Очень хорошо, объясни.
Алексия изложила события минувшей ночи. Добравшись до заключительной битвы стаи с октоматом, она уже отчаянно зевала.
— И что же нам теперь делать? — поинтересовался ее муж.
Но по его опустошенному виду Алексия поняла, что, несмотря на этот вопрос, лорд Маккон принял истину: к добру или к худу, но замок принадлежит теперь Вестминстерскому рою. Вернее, рою Вулси.
Алексия заметила, как он моргает, загоняя обратно слезы, и почувствовала, как сжалось у нее сердце. Она не намеревалась совершать такой роковой ошибки, но дело уже было сделано. Ее собственные глаза защипало от сочувствия.
Граф кивнул.
— Мне, пожалуй, нравилось это место, старый замок с его контрфорсами и всяким таким. Но он не так-то долго был моим домом. Я смогу