вернется домой последним. — Где же он? — она пребывала в иррациональной уверенности, что в такой момент супруг непременно должен быть с ней.
Тут ей на лоб легла широкая полоска прохладной ткани, и тихий, внушающий доверие голос сказал именно то, что нужно:
— Вот, мадам, выпейте.
К губам прижалась чашка. Алексия сделала глоток. Крепкий, молочный, тонизирующий, именно такой, как она больше всего любила. Чай.
Она открыла глаза, которые до сих пор были зажмурены от боли, и увидела узкое, испещренное морщинами лицо пожилого джентльмена, непримечательное и знакомое.
— Флут!
— Добрый вечер, мадам.
— Как вы тут оказались?
Флут указал себе за спину, где через раскрытую входную дверь все еще был виден дирижабль. В дверном проеме маячили Тиззи и Бутс, которые в ужасе смотрели на Алексию. Ясно ощущалось, что они предпочли бы оказаться где угодно, лишь бы не здесь.
— Попросил, чтобы меня подвезли, мэм.
— И-ип! — взвизгнул Тиззи, когда его оттолкнула с пути новая группа клавигеров, притащившая домой очередного волка в сетке.
«Хемминг, — подумала Алексия. — Должно быть, он». Только Хемминг так скулил. Клавигеры проволокли пленника по коридору и затопали вниз по лестнице, не нуждаясь в дополнительном распоряжении запыхавшейся и корчащейся леди Маккон.
Первая группа тем временем поднялась из подземелья и как раз проходила мимо них по лестнице.
— Возвращайтесь, — приказала альфа-самка, — и постарайтесь найти Биффи. Остальные смогут выдержать солнце.
— А разве оборотни не способны выносить солнечный свет? — спросил Бутс.
Прежде чем ответить, Алексия испустила долгий тихий стон.
— Способны. Но только когда научатся контролировать себя.
— А что с ним случится, если его не успеют вернуть в дом?
В этот миг вернулся Румпет.
— А-а, мистер Флут, — он приветствовал коллегу легким поклоном, как равный равного.
— Мистер Румпет, — отозвался Флут и тут же снова переключил свое внимание на леди Маккон. — А теперь, мадам, сосредоточьтесь и постарайтесь глубоко дышать. Дышите сквозь боль.
Алексия сердито глянула на него.
— Вам легко говорить! Вы когда-нибудь это делали?
— Конечно, нет, мадам.
— Румпет, всех вампиров рассортировали?
— В основном, миледи.
— Что вы имеете в виду под этим «в основном»?
Тут разговор на время прервался: все галантно пережидали, пока леди Маккон испустит еще один наполовину крик, наполовину злобный вой, когда ее настигла очередная схватка. Присутствующие дружно притворились, будто не замечают ее страданий. Весьма вежливо с их стороны.
— Ну, некоторые вампиры предпочли отделиться. Так что придется поместить с ними кого-то из наших.
— Куда катится мир? Вампиры и оборотни спят вместе, — саркастично заметила Алексия.
Один из клавигеров, веселый веснушчатый обалдуй, который, бывало, исполнял шотландские баллады для самой королевы, сказал:
— На самом деле это так мило! Они там прильнули друг к дружке.
— Прильнули? Да волк же должен разорвать вампира.
— Уже нет, миледи. Взгляните.
Алексия взглянула. Солнце взошло, его первые лучи осеняли горизонт. Летний денек обещал быть ясным, и это было слишком даже для известных своим здравым смыслом запредельных. Леди Маккон запаниковала.
— Биффи! Биффи еще не в замке! Скорее! — она махнула рукой клавигерам. — Поднимите меня и уведите отсюда! Ведите меня к нему! Он может умереть! — Алексия начала кричать от боли и от мысли о бедном молодом Биффи, который лежит где-то снаружи, сгорая заживо.
— Но, миледи, вы же вот-вот, ну… гм… родите! — возразил Румпет.
— Ах, это неважно. Это может подождать, — Алексия повернулась. — Флут! Сделайте что-нибудь!
Флут кивнул и указал на одного из клавигеров:
— Вот вы, сделайте, как она велит. Бутс, берите ее с другой стороны, — он опустил взгляд на свою хозяйку. Конечно, дочь у Алессандро Таработти получилась непростая. — Мадам, что бы вы ни делали, главное, не тужьтесь!
— Несите одеяла! — крикнула леди Маккон оставшимся клавигерам и Румпету. — Если понадобится, сорвите занавески. Почти вся стая снаружи, нагишом! Ох, до чего же все это неловко.
Бутс и веснушчатый клавигер сцепили руки вместе, образовав подобие табуретки, на которую уселась леди Маккон. Она обхватила каждого из них за шею, и два молодых человека побежали, спотыкаясь, прочь из замка, вниз по бесконечному, судя по ощущениям, склону холма к стоявшей внизу карете.
Октомат, потерявший во время схватки слишком много щупалец, был повержен. Когда Алексию принесли ближе к месту действия, она увидела на земле обнаженные тела членов стаи — окровавленные, покрытые синяками и ожогами. Тут же валялось несколько щупалец октомата и кое-что из его начинки: болты, шкивы, детали двигателя. Тут и там прихрамывали или нянчили раненые конечности клавигеры и агенты БРП, показавшие себя недостаточно проворными, но, к счастью, похоже, никто не пострадал всерьез. А вот оборотни, напротив, лежали вялые и бессмысленные, будто пережаренная рыба. Большинство их них, казалось, просто спали глубоким сном — обычное дело после ночи полнолуния, во время которой ломаются кости и рвется плоть. Но под прямыми лучами солнца не заживала ни одна рана. Даже у бессмертия есть пределы.
Вокруг суетились клавигеры, оттаскивая предварительно прикрытых одеялами оборотней в дом.
— Где Биффи? — Алексия нигде его не видела. Потом она поняла, что не видит кое-кого еще, и от ужаса ее голос почти превратился в визг: — Где Коналл? О нет, о нет, о нет.
Обычный командный тон Алексии исчез, уступив место монотонным горестным причитаниям, которые сменил крик боли от очередной схватки. Она нежно любила Биффи, но теперь сходила с ума от волнения за того, кого любила еще больше, то есть за мужа. «Неужели он ранен? — думала она. — Или погиб?»
Двое молодых людей, спотыкаясь и запинаясь, носили ее по полю боя, пока возле громадного перевернутого котелка — рухнувшей на землю кабины октомата — не набрели на оазис спокойствия.
Профессор Лайалл, облаченный в оранжевую бархатную портьеру, которая обматывала его тело наподобие тоги, и по-прежнему сохранявший весьма достойный вид, командовал войсками и отдавал приказы.
Когда его глазам предстало поразительное зрелище — альфа-самка стаи, которую несли в его сторону двое юношей, причем все трое определенно пребывали в растрепанных чувствах, — он проговорил:
— Леди Маккон?
— Профессор! Где мой муж? Где Биффи?
— Ах да, конечно, прикосновение запредельной. Очень хорошая идея.
— Профессор!
— Леди Маккон, с вами все в порядке? — профессор Лайалл подошел ближе, чтобы разглядеть ее повнимательнее. — У вас что, началось? — и он посмотрел на Бутса, который выразительно поднял брови.
— Где Коналл? — практически завопила леди Маккон.
— С ним все хорошо, миледи. Совершенно замечательно. Он отнес Биффи внутрь, подальше от солнца.
— Внутрь?
— Внутрь октомата. Они там с мадам Лефу. Как только она поняла, что происходит, сразу открыла люк и впустила их.
Избавившись от страха, леди Маккон почувствовала почти болезненное облегчение.
— Показывайте.
Профессор Лайалл