То есть он уступает мне во всем, кроме количества ступеней и, следовательно, объема резервуара ци. Но этот параметр полезен при защите от ментальных воздействий и при использовании навыков, которые потребляют много Тени.
В бою против меня это не имеет значения.
Но боя нет и не предвидится. Этот неуклюжий неудачник совершенно безнаказанно пытается колотить по зубам и глазам, жестоко задумав вышибить и то и другое. Спасибо, что я столь сильно превосхожу его по Ловкости и «рукопашному бою», плюс «целительство» выручает с повреждениями. Увы, но их не получается избежать, несмотря на все старания. У меня множество рассечений и сильных ушибов, сломан нос и, похоже, пара трещин в ребрах. Но по ним протоптался не Рурмис, а та орава серьезных мужиков, которая скрутила меня на крыльце.
Рурмису мои ребра неинтересны. Ему нужно лишь лицо. Если и достается всему прочему, то только изредка, когда он, негодуя из-за того, что уже кулаки разбил, а инвалида в жертву не превратил, пинает меня куда попало.
Несмотря на сложность ситуации, я пытался понять, во что, собственно, вляпался. Однозначно можно сказать, что прихватили меня не за историю с задушенным Татаем. Похоже, обиталище Эша — это ловушка, в которую попадаются все те, кто пытается добраться до главы фактории. Других объяснений случившемуся не нахожу. Тот непроглядный полог перед зданием прикрывал головорезов, принимающих всех, кто приближается к крыльцу. Плюс в нем скрывались тела казненных.
Хотя не уверен, что именно тела. То есть питаю надежду, что казнен всего лишь один человек, а не множество.
И можно ли это вообще назвать казнью? То, что я видел, больше похоже на захват поселка. Среди тех, кто меня вязал, а потом гнал пинками в эту кладовку, я почти не заметил знакомых лиц. Два стражника, с которыми ни разу не общался, просто помнил благодаря хорошей памяти, да Рурмис. Всех остальных наблюдал впервые, и похожи они на этого типа, который заглянул в каморку с куском пирога в руке. То есть облачены в легкие доспехи, при оружии, кожа на открытых участках сильно загорелая. А некоторые разговаривали с ярко выраженным акцентом, который живо напомнил мне безрадостные тринадцать лет почти растительного существования.
Моя мать и шудры Кроу — чужаки. Возле Красноводки они поселились не так давно, на положении выродившегося клана, растерявшего некогда высокие позиции и попавшего в императорскую опалу. Осели они в местности, где не было коренного населения. Ближайшие деревни северян располагались в отдалении, контактировали с ними мало и неохотно. Редкие бродячие торговцы тоже погоды не делали.
Вот и получилось, что наш анклав южан держался особняком, продолжая говорить на своем языке. Да, на девяносто девять процентов он не отличался от диалекта северян, но оставался тот самый последний процент и различия в произношении многих слов.
Меня схватили не люди Пятиугольника. Это чужаки с весьма далекого юга. Имперский акцент среди северян услышать, конечно, можно, но почти так же нечасто, как суахили в Норвегии. А здесь таких говорливых целая толпа собралась.
Нетрудно догадаться, что эта банда заявилась издалека и каким-то образом взяла поселок под контроль.
О банальном вооруженном захвате я все же говорить не стану, потому что два стражника и Рурмис в их рядах — свидетельство того, что все не так просто.
Как там Мелконог говорил? Вокруг фактории творятся непонятные дела? Да, именно так. И убийство, совершенное Рурмисом на моих глазах, — одно из таких дел.
Но во что именно я вляпался, так и не понял. Увы, мои познания на тему того, как и чем живет фактория, слишком незначительны. Понятия не имею, какая внешняя или внутренняя причина привела к тому, что поселок как бы захвачен, но жители продолжают жить нормальной с виду жизнью. Об этом говорило наблюдение за поведением семьи бондаря, да и по пути к обиталищу Эша я не заметил ничего выбивающегося из рамок.
Возможно, я бы смог додуматься до сути происходящего своим умом, но чертовски трудно размышлять над непонятными материями, когда тебя пытаются покалечить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И что самое неприятное: если ничего не изменится, рано или поздно у Рурмиса это получится.
Время работает на стороне врага.
Доделать начатое Рурмису не позволил все тот же южанин. На этот раз он заявился без пирога, зато с приказом тащить меня к какому-то Девилу для разговора.
Пнув меня напоследок по ребрам, Рурмис зловеще пообещал, что после беседы я вновь вернусь сюда, где он доделает начатое.
Нерадостные перспективы.
По пути этот гад, при молчаливом попустительстве южанина, стукнул меня еще пару раз, требуя шагать побыстрее. Я, может, и рад был подчиниться, но сделать это со спутанными конечностями не получается. Чуть не завалился, пытаясь перебирать ногами живее.
Недолгий путь привел нас в знакомое помещение. Не так давно именно здесь я неоднократно общался с господином Кучо. Он тогда записывал в учетную тетрадь результаты взвешивания икры панцирников. Своего рода внутренний счет фактории, из которого я мог получать местную валюту для своих нужд или полный расчет в случае ухода.
Казначей сейчас умирает страшной смертью, а в его обиталище хозяйничают другие люди. Несколько южан расположились на стульях и лавках, один, богато одетый, развалился в единственном кресле и курит громадную трубку, провоняв едким дымом все помещение.
Заметив возле него знакомое лицо, я на миг приободрился. Гуго Обоерукий — один из главных людей в фактории. Шеф местной службы безопасности. Именно он является непосредственным командиром стражников, а также занимается расследованием правонарушений. Несмотря на то что я с ним сталкивался нечасто, сложилось впечатление, что он пусть и жестковатый человек, но достойный. Ничего плохого с его стороны не припомню. Да, он весьма строг с теми, кто нарушает местные законы, но если ты живешь честной жизнью, худого с его стороны не жди.
Но приободрился я ровно на миг. Неспроста Гуго сидит на стуле по правую руку от богато одетого незнакомца. По левую восседает еще один северянин с кожей настолько бледной, что еще чуть-чуть, и сравняется с Бякой. И складывается впечатление, что эта троица действует заодно.
И действует она нехорошо. Пустой табурет перед ними, на который меня усадили, заляпан липкими пятнами, похожими на кровь. Да и на дощатом полу чуть ли не лужа растеклась.
На что угодно готов поспорить: те, кто сидел здесь до меня, изрядно настрадались. Так что разговор обещает стать неприятным.
Глядишь, окажется, что «беседовать» с Рурмисом — куда более безобидное занятие.
— Привет, Гед, — спокойно произнес Гуго.
— И вам здравствуйте, господин Гуго, — так же спокойно произнес я и, отчаянно надеясь, что претензия ко мне одна, да и та несправедливая, торопливо высказался: — Я не убивал Татая. Позвольте мне все объяснить.
Сидевший в кресле южанин поморщился:
— Не надо говорить то, о чем тебя не спрашивают. Лучше расскажи, где ты столько времени пропадал. И расскажи, где остальные.
— Какие остальные? — брякнул я.
Незнакомец едва заметно кивнул, и тут же в мою спину прилетел знатный удар. Самую малость мимо почки промахнулся, но все равно тело прострелило столь нестерпимой болью, что я сам не понял, как переломился в пояснице.
Меня тут же ухватили за волосы, потянули наверх, заставив распрямиться, после чего позади беззлобно поинтересовались:
— Господин Девил, может, ему уши прижечь, чтобы лучше слышал?
— Пока не надо. Мальчик, если я еще раз повторю вопрос, ты очень сильно пожалеешь. Где был все это время? Где остальные?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Старательно подбирая каждое слово, я начал отвечать:
— Мы с Бякой не убегали, нас унесла река после того, как Рурмис убил Татая. Он нам канат якорный перерезал, и мы…
— Это неинтересно, — поморщился Девил. — Самую суть давай, не растягивай.
— Река занесла нас в Чащобу. Все это время мы добирались назад. Я остался один и только сегодня дошел до фактории.